Институт эмоций

Глава 4

Понедельник – нелюбимый пасынок недели. Жалоб на него я давно не слышу, это не в правилах горожан, но по умолчанию все стараются быстрее проскочить день-транзит между расслабленными выходными и активными рабочими буднями. Для меня же нынешний понедельник наполнен радостным возбуждением. С утра я первым делом беру отгул на завтра, когда назначен сбор в институте. Вилма ни о чем меня не спрашивает, а я откровенничать не спешу. Домашних уже запутала! Вот схожу завтра на сбор, а потом уже буду откровенничать.

Моя начальница – человек, который умудряется совмещать доброту и строгость. Заявление-то она мне подписывает, но тут же деловито вручает кипу папок из казначейства, хотя на сегодня у меня запланирована опись частного архива (за хорошие, между прочим, деньги). Ничего, ради такого дела можно осилить и двойной объем работы!

С того момента, как в обиход вошли информеры, услуга по сохранению частных архивов стала едва ли не самой востребованной в списке услуг, которые мы предоставляем. Никакой необходимости хранить дома паспорта, свидетельства о рождении, дипломы и прочие бумажные свидетельства-вехи жизненного пути. Но и расстаться с ними окончательно люди не в силах: то ли не доверяют современным технологиям, хотя информеры доказывают свою эффективность второе десятилетие, то ли испытывают ностальгию и оставляют себе лазейку, чтобы вернуться к воспоминаниям.

Но сегодня случай особый, потому что мой клиент – Эрвин Руус, человек весьма почтенного возраста и не менее почтенного статуса: академик исторических наук. Всю свою жизнь он прожил в столице, а теперь перебрался к нам вместе с документами, занявшими восемнадцать внушительных коробок.

- Вы не представляете, деточка, каково это пожилому человеку – перестраиваться под резко изменившийся темп жизни, - вещает он, перебирая трясущимися руками ветхие бумаги. – Нет, я понимаю, все эти компьютеры, информеры, нано-технологии значительно упрощают жизнь. Но уходит что-то важное, живое. Вот, знаете, почему я уехал из столицы?

Я молчу, прекрасно понимая, что вопрос риторический. И старик размеренно продолжает свои откровения:

- Я устал от суеты. В любых обстоятельствах мы должны сохранять невозмутимость, это мое стойкое убеждение! Но современный ритм мне не под силу. А здесь, хвала бургомистру, сохранен уют и очарование минувших дней, который каким-то чудесным образом уживается с достижениями прогресса. Идеальное место, чтобы достойно…

Я настораживаюсь. Разговоры стариков о близком дыхании вечности наводят на меня тоску. Но Эрвин заканчивает фразу:

- Чтобы предаться воспоминаниям. Я задумал писать мемуары, но беспорядок в бумагах, а, главное, их количество, ввергает меня в растерянность. Я было упросил внука помочь мне, но он – юноша ветреный. Вчера согласился, а сегодня уже отказывается, ссылаясь на учебу. Вот я и решил обратиться к вам. Вы же поможете мне?

- Конечно, - улыбаюсь я, - вот, смотрите.

На изучение договора у нас уходит куда больше времени, чем я рассчитываю, но Эрвин такой обходительный, такой по-милому беспомощный, что мне очень хочется ему помочь. Мы сердечно прощаемся, довольные друг другом, и напоследок старик приглашает меня в гости.

- В любое удобное время! С внуком познакомлю! Документы редкие покажу, думаю, вам, как жительнице города и профессионалу своего дела, будет интересно на них взглянуть! В архив я их передать не решусь, но, поверьте, все очень-очень увлекательно!

- Обязательно приду! – обещаю я.

Мы обмениваемся номерами, и Эрвин уходит, а я погружаюсь в его долгую жизнь, запечатленную в дневниках, грамотах и письмах.

День пролетает незаметно, и домой я иду, примериваясь. Какие же двери выбрать завтра? Вот эти, ярко-синие, с дверной ручкой в форме раскрытой приветственно ладони? Или эти, нежно-кремовые, с изящной деревянной табличкой, прикрученной шурупами с головками-цветами? А, может, эти, темно-зеленые с цветными витражами?

Странно, как быстро человек привыкает к хорошему! Первые дни после переезда я бродила всюду, распахнув глаза от изумления. Мне казалось, будто я попала на страницы любимых сказок, уж больно миленьким, чистеньким и уютным выглядел город. Потом, робея, стала обживаться в нем, как незаслуженные подарки принимая его знаки внимания: улыбки цветочниц; мороженое, которыми в кондитерской угощали маленького Юсси; пухлый справочник-афишу со списком предстоящих концертов и праздников, регулярно появляющийся в почтовом ящике.

А потом, довольно быстро, я поверила в то, что нам повезло. Наконец-то повезло, и мы с городом обрели взаимопонимание. Нет, даже не так: он признал наше семейство, как своих, как тех, кому дозволено обрести счастье в его улочках. С тех пор прошло почти четыре года, и я давно уже перестала благодарить судьбу за новый дом. Но все же время от времени, вот, как сегодня, я открываю для себя город заново. Его уют и очарование, его теплую атмосферу, незримое присутствие кого-то большого, ласкового и доброжелательного.

Наконец, я останавливаю свой выбор на дверях продуктового магазинчика в двух шагах от дома. А вдруг у меня ничего не получится, и двери не откроются? Зачем же ради призрачной попытки ехать куда-то далеко? И если кто заметит мою оплошность в попытках открыть дверь неправильно, спишут на рассеянность, а в магазинчик я хожу часто, никого не удивишь.

Если честно, я с трудом преодолеваю соблазн попробовать попасть в институт уже сегодня. Разведать обстановку. Но что-то мне подсказывает, что явка раньше указанного срока будет расценена не в мою пользу. Вздыхаю и прохожу мимо. Весь вечер отвлекаю себя домашними делами и играми с Юсси. Ивар вновь задерживается, но на этот раз он предупредил, что сегодня будут расследовать инцидент с Донатом, придется писать кучу отчетов и объяснительных.