Как ни откладываю я возвращение домой, мои усилия оказываются напрасными, потому что во время традиционного кормления хомяка-копилки замечаю рядом записку от Ивара: приехала комиссия из столицы, и теперь он ведет всю честную компанию в ресторан, вернется поздно.
От ужина я отказываюсь под предлогом, что нужно выполнить много заданий на завтра. Маминых распроссов о первом учебном дне удается избежать под тем же предлогом. Папа занят в мастерской (предусмотрительно открыв дверь, чтобы было видно внука в саду). А Юсси так увлечен наблюдением за каштаном, что мою честную попытку расспросить его об экскурсии отметает нетерпеливым взмахом перепачканной ладошки.
И я сбегаю под спасительное укрытие чердака. На кровати – безукоризненно разглаженное покрывало. Ни следа моих утренних сборов: вся одежда аккуратно возвращена в шкаф, украшения разложены по шкатулкам. Я чувствую легкий укол в сердце. Ну, вот зачем Ивар это делает? Даже если я что-то и не успела, а он, забежав переодеться, застал хаос в комнате, зачем демонстративно все убирать? Я бы и сама справилась!
Усилием воли заставляю себя доделать тест, благо после слез, пролитых под надежным укрытием зеленых листьев беседки, мне стало значительно легче. Остальные тесты я прохожу внимательно, но, к счастью, они не задевают чувствительных струн моей души. Внимательно изучаю расписание. Интересно, зачем нам спортивные занятия и лекции по искусству? Я думала, что здесь будут только психологические дисциплины.
Ввожу в информер код заполненных страниц, потом сгребаю листы в стопку и растерянно оглядываюсь. Шредера у меня дома нет, а нести бумаги на работу как-то глупо. Просто их порвать? А, может, сжечь? Долго разглядываю аккуратно сложенные дрова у камина, пока не осознаю, что разжигать его не умею: этим всегда занимается Ивар. Но образ освобождающего огня уже пляшет перед глазами, и я спускаюсь в сад.
- Пап, а давай в саду костер разведем?
Чудесная особенность папы – отсутствие скептицизма. Он не спрашивает, что это взбрело мне в голову и почему нельзя растопить камин. Он просто кивает и отправляется за дровами. Юсси приходит в восторг. В саду уже густо-чернильные сумерки, слышно, как шуршат на каштане новые листья, но ничего уже не разглядеть.
Когда огонь разгорается, я прошу Юсси, уже держащего наготове прутики и ломтики хлеба, немного подождать и осторожно поджигаю документы. По краю листов мгновенно принимаются плясать язычки пламени, бумага скукоживается, чернеет и осыпается пеплом. Может, это самовнушение, но я чувствую, как мне становится легче. Или это близость костра магнетически действует, возвращая сознание во времена, когда люди собирались у огня, как у островка безопасности?
Юсси принимается печь хлеб, папа приносит плетеные кресла с веранды, а мама осторожно укутывает мои поникшие плечи пледом, связанным из разноцветных махровых шариков (результат еще одного ее недолгого увлечения). И мы долго сидим, околдованные простотой и очарованием осеннего вечера: ароматами прелой листвы, тихим шелестом деревьев, теплом, идущим от костра.
Переполненная впечатлениями дня я постепенно погружаюсь в легкую дрему. Сквозь сонную завесу слышу тихие голоса родных (мама уговаривает Юсси, что пора в кровать).
Папа уходит за водой, чтобы залить костер. «Не надо, пожалейте его» – хочется сказать мне. Костер похож на диковинную птицу, бьющую крыльями, от взмаха которых разлетаются в стороны искры, расчерчивая огненными штрихами вечернюю тьму. Но слова отказываются приходить, пляшут где-то на краешке сознания, щекочут волосы, я неловко отмахиваюсь от них, и по пальцам стекают розовые и зеленые струйки краски, которую я вроде бы смыла перед зеркалом в кабинете Марты. Зеркало дразнится, доказывая мне, что все не так…
- Я пропустил самое интересное? – спрашивает кто-то очень знакомый.
- Тшш…Аурика засыпает совсем, - тихо откликается мама.
И тогда меня подхватывают сильные, такие родные руки, и я покорно-привычным жестом склоняю голову на крепкое плечо, с наслаждением вдыхая родной запах. Позволяю себе погрузиться в сладостно-расслабленную дрему и все же каким-то усилием удерживаюсь, чтобы еще ощутить, как меня укладывают на кровать, как заботливо раздевают, невзначай лаская обнаженную кожу. Как потом Ивар укладывается рядом, целует меня в волосы, так что его дыхание, в котором смешивается запах вина и вишневого табака, щекочет мою шею. И вот уже тогда, уверившись, что все хорошо, что счастье от близости любимого мужчины, как прежде, окутывает меня мягким теплом, я позволяю себе окончательно соскользнуть в сон.
А просыпаюсь все от тех же прикосновений, только теперь дразняще-настойчивых.
- Вставай, соня, – тормошит меня Ивар, - на работу опоздаешь!
Начинается утренняя суета, во время которой я успеваю получить от Ивара легкий упрек в том, что посиделки у костра устроили без него.
- Это спонтанно получилось. И потом, мы же не знали, когда ты вернешься, - я отвечаю, не вкладывая упрек в слова, лишь потом спохватываюсь, что выстраиваю шаткий мостик к объяснению вчерашнего.
- Если б ты знала, с какой радостью я променял бы вчерашний ужин на семейный вечер! – смеется Ивар. – Эти столичные чинуши – такие снобы! Мы повели их ужинать к Анджею, и что получили? Презрительные усмешки и рассуждения о том, как примитивно и убого поставлено обслуживание в провинциальных забегаловках. Представляешь, назвать заведение Анджея забегаловкой?
#22550 в Фэнтези
#3453 в Городское фэнтези
#42055 в Любовные романы
#14667 в Любовное фэнтези
Отредактировано: 22.11.2017