Interzone

Изабель

Дом встретил теплом и бордовыми цветами на обоях. Таня, сонно почесываясь и зевая, вышла нам навстречу. Она с удовольствием начала распаковывать пакеты с едой и убирать их на полки, при этом открывая подряд упаковки и засовывая свои пальцы, чтобы вытащить себе кусочек. В итоге, она уничтожила сосиску, горсть чипсов, откусила немытое яблоко, вскрыла протеиновый батончик и запила кока-колой. Я стою и пялюсь на это, ощущая, тяжесть в пустом животе. Я худею… Худею…
Но я так и не позавтракала сегодня. Поэтому подхожу к холодильнику, как к опасному зверю. Я не доверяю себе. Сейчас я близка к срыву.
Выбор падает на мюсли, йогурт и персик. Я осторожно вытаскиваю из холода продукты и отхожу подальше от Тани. Меня греет мысль, что сейчас я получу удовольствие от еды. Я буду есть неспешно, смакуя каждую ложечку и каждый кусочек. Я беру мисочку и выливаю туда йогурт, ощущая кисло-молочный запах. Затем добавляю горсть мюсли с запахом мухи и орехов. И последний штрих — помытый персик режу мелкими кусочками в мое блюдо. Все это делаю нарочито медленно, будто медитирую или создаю произведение искусства. Глаза должны насытиться в первую очередь, они должны впитать всю красоту блюда, которое ты уничтожишь самым унизительным способом — сожрешь, как саранча всё на своем пути. Ты — потребитель! Жрешь и срешь — вот, вся правда жизни. Ты — машинка по переработке всего.
Я медленно начинаю есть, забирая из миски по половинке чайной ложки. Еще один прием обмануть свой мозг. Так порции кажутся больше и сытней. Таня вертится вокруг Стивена. Его мускулистые руки тискают ее и сжимают за задницу. Еще один способ потребления — секс. Ты пользуешься другим ради удовольствия. Но самое противное, я хотела этого, так же как и еду. Голод.
Я голодная.
— Ладно, я в комнату. — Выдаю я, стараясь не смотреть в их сторону.
— Иза, пойдем загорать!
— Чуть позже.
Хочу скрыться от них. Я хочу определить границы своего мира, своей вселенной, куда никому вход не разрешен. Только я и мой планшет.
Сначала звук шел издалека, будто из наушников, лежащих на подушке рядом со мной. Но нет. Я проверяю — они молчат. Может, что-то забыла включенным? Проморгавшись ото сна, я оглядываюсь. Планшет выключен после того, как я проглотила несколько серий сериала и решила вздремнуть. На мгновение мне кажется, что музыка изменяет направление и теперь раздается из-за спины. Я смотрю на стену. Между моей комнатой и комнатой Стивена с Таней платяной шкаф. Наверное, Таня включила музыку, а шкаф сдерживает звук. Я прикладываюсь ухом к стене. Точно! Басистый звук становится громче, глубже с эхом по стенам, яснее.
Ладно… Не так громко же включена музыка! Я отхожу от стены и застываю в недоумении. Теперь звук, который шел по стене, так же звучит в комнате, нарушая законы физики! Громкий, дребезжащий, глубокий, с эхом по комнате, проходящий басами через мое тело.
— Таня? Таня! — Я нахожу лишь одно объяснение: подруга сделала непозволительно громко.
Я вылетаю в коридор. Звук такой же и здесь. Даже глубже! Что за чертовщина? Хотя, дом старый. Может, из-за конструкции такая акустика?
— Таня!
Я подхожу к комнате и начинаю стучаться, но дверь под моим кулаком поддается и открывается. Звук заполняет теперь все вокруг. Это тягучая завораживающая песня Ланы Дель Рэй «Молода и прекрасна». Теперь к голосу певицы добавляется женский — Таня подпевает.
— Ты прости, но можно потише?
Я перехожу порог комнаты и удивленно торможу: никого. Но музыка звучит громко, а кто-то поет здесь. Я верчусь на месте, пытаясь найти источник звука и дать хоть какое-то логическое объяснение.
А песня все льется, переливаясь и затягивая. Женский голос невидимки приятный, нежный. У меня мурашки бегут по телу. Чертовщина! Страх заползает в душу, будто паук за пазуху. Не в силах двинуться, я пытаюсь собрать силу волю в кулак и не поддаваться панике. Песня продолжает тягуче переливаться в два голоса.
О, Боже! Она двигается. Теперь голос справа от меня.
— Эй! Хватит! — Получается не убедительно — я скулю, будто собака.
Но она продолжает петь. Звук доносится со стороны стены с комодом и чемоданами Тани и Стивена. У меня волосы встают дыбом, когда сквозь песню слышу, как что-то позвякивает и легонько стучит, а голос призрака то удаляется, то приближается, будто невидимка что-то делает, одновременно с напевая мотив.
— Прекратите… — Я еле шепчу.
Мое дыхание сбивается, сердцебиение учащается, тело становится тяжелой оболочкой, которую не сдвинуть — я камень! Внезапно призрак вскрикивает с каким-то электронным писком, и наступает резкая тишина. Ни голоса, ни песни. Я стою и осматриваюсь. На моем лбу липкой испариной проступил холодный пот. Мое дыхание оглушающее, будто с пробежки. Закрываю глаза, чтобы успокоиться, прячу лицо в ладонях. И теперь под моими пальцами влажно. Ужас холодный, влажный и громко стучащий в висках. Я поворачиваюсь к окну и смотрю туда — на линию горизонта, и взгляд сам цепляется на яркое солнце — вечно взрывающуюся звезду, под которой на шезлонгах расположились Стивен и Таня.
Что это было? Слуховая галлюцинация? Я схожу с ума? В принципе, почему и нет?
По краю стакана ползет букашка. Маленькая, коричневая, семенит своими лапками. Я безжалостно ее хватаю, ощущая твердый бугорок панциря под подушечками пальцев и раздавливаю с хрустом и выплеском жидкости из насекомого.
Я схожу с ума. Точка.
Я делаю большой глоток вина. Стивен ругается наверху с Таней. Я слышу, как он посылает ее и называет невротичкой. Зря он! Я безразлично засовываю в рот рельефные, немного острые по краям чипсы. На языке взрывается соленый вкус. Планшет включен и выдает электронный бит. Техно. Я люблю такую музыку, где на три аккорда разные вариации. Таня громко орет, посылая Стивена ко всем чертям, затем хлопает дверью и, рассерженно топая, вылетает из дома. Я с закрытыми глазами слушаю ее шаги.
Раз…
Два…
Три.
Тыдыщ!
Дверь с оглушающим звуком заканчивает весь шум, созданный Таней.
Подруга слетела с катушек. Бывает! Она сейчас будет где-то час слоняться злая по улицам. Вернется только к утру. Я знаю.
Я делаю еще один глоток. Вино не кислое, оно имеет вкус несладкого, но винограда. Хмельная и пьяная. Я должна была сегодня напиться после того, как сделала вывод, что схожу с ума.
Мобильник, словно насмехаясь над моими мыслями, начинает дребезжать на вибросигнале.
Кто там? А! Ну да… Как могла забыть!
— Джеймс, я вас слушаю. — Я пьяно тяну, чуть переигрывая, чтобы сам понял и решил, хочет ли он общения с нетрезвой.
— Изабель?
— Я чуток выпила…
— Я слышу.
Странно, но он не раздражен, скорее немного разочарован.
— У вас какой-то повод?
— Нет… Просто сегодня я поняла, что схожу с ума, и решила отпраздновать это. —
Я делаю глоток. — В конце концов, я должна взять реванш! Вы же были пьяные, когда звонили мне! Теперь ваша очередь слушать пьяную меня.
На том конце звучит тихий смех, от которого пробирает дрожь. Черт возьми! А это возбуждает.
— Хорошо, Изабель! Вы подумали над моим предложением?
— Не успела подумать… Но, черт с вами, я согласна. Раз вам нравится со мной говорить — говорите.
И снова смех. Я чуть сползла в кресле, ощущая приятное тепло внутри, что заставила его смеяться. Словно лаская, поглаживаю пальцем твердую гладь нагретого ладонью бокала. В этот момент, словно ураган, влетает Стивен и громко зовет, подслеповато щурясь в темноту моей комнаты:
— Таня?
— Она вышла! — Тут же отвечаю, отодвинувшись от трубки.
— Куда?
— Не знаю! Она всегда сваливает, когда взбешена… — Стивен делает движение в сторону двери. — Оставь ее! Остынет и придет! С ней ничего не случится.
Стив смотрит на меня: я сижу в кресле, раскидав ноги, возле меня стоит бутылка, в руках бокал и телефон.
— А ты чего в темноте сидишь? — Он сканирует меня взглядом с головы до ног.
— Отдыхаю, чего и тебе желаю! — И указываю пальцем на коридор, чтобы сваливал.
Он нехотя исчезает.
— Это кто? — Тут же доносится в трубке, как только я возвращаюсь к разговору.
— Стивен, парень подруги.
— Тот самый из Walmart?
— Ага…
— Тебе нравится он?
— Ну… — Тяну я, обдумывая. — Он не особо умный, но тело шикарное и на лицо симпатичный очень.
— А подруга где?
— Они поссорились, и она рванула на улицу. У этой дуры всегда бомбит! Придет к ночи скорее.
— Тогда у тебя с ее парнем есть время.
— Для чего? — Не понимаю.
— Переспи с ним.
Я замираю. Мне послышалось, что он сказал?
— Что?
— Переспи с ним.
Нет, не послышалось! Я от шока смеюсь. Да, кто он такой вообще? Что за…?
— А что? — Продолжает Джеймс, искушая своим бархатным голосом. — Ты с ним лучше ладишь, чем твоя подруга. И ты же хочешь его… Я слышу это. Не вижу. Но слышу. Твое дыхание учащенное, неглубокое. Ты хочешь секса. Это нормально. Это естественно. А рядом мужчина, который привлекателен и может удовлетворить…
— Это что, игра какая-то?! — Кричу я в трубку, прерывая его.
Меня всю трясет. Где грудная клетка разливается огонь возмущения. Самое противное, что я осознаю: если бы я не прервала его, то поддалась бы— я на грани.
— Спокойно, Изабель. Это всего лишь шутка! — Он смеется.
Звук приятный. Не раздражающий. Это моментально действует на меня, как успокоительное. Я обиженно пыхчу в трубку.
— Изабель, я же понимаю, что ты — не моя покойная жена. Твои принципы не позволят тебе поступить так с подругой. Ведь так?
Вопрос задается с какой-то настойчивостью в голосе, с прорывающимся наружу демоном.
Я хотела бы сказать уверенно, что да, я такая. Но после всех этих мыслей и желаний в течение дня, я осознаю, что стою у какой-то черты, на точке невозврата.
— Вы так уверены, что знаете меня? Вы ничего не знаете!
— Я буду рад, если я знаю тебя Изабель.
Я замираю. Не понимаю. Как-то всё сложно для моей хмельной головы. В трубке что-то щелкает.
— Что это? Что щелкает?
— Это просто ручка.- И звук усиливается.
Всё ясно: он нервно нажимает на кнопку, ручка щелкает, выпуская и вбирая себя стальной стержень. Я четко представляю это. Этот звук напоминает мне больницу, моего врача, белый халат и противный запах свежей краски.
— Как у вас дела? — Зачем-то спрашиваю, будто на автомате вытаскиваю вопрос, который всегда сопутствовал щелканью ручки и запаху краски.
— Её убили.
— Кого?
— Мою жену. И полиция подозревает меня.
— Класс! — Довольно тяну я, зомбировано слушая щелканье. Почему-то мне понравилось, что его обвиняют. — Вы еще и убийца…
В ответ снова раздается смех. Я уныло смотрю на дно бокала с остатками белого сухого.
— Ты действительно так думаешь, Изабель? Ведь ты же ничего не знаешь! Ты же не знаешь меня!
Отлично! Он говорит моими словами, переделывая их и превращая в фарс.
Я уж было открываю рот, чтобы парировать, как он внезапно мелодично мурлычет в трубку:
— Спасибо за беседу, Изабель. До завтра.
И отключается.
И снова тишина, как пощечина.
Я рычу в ответ, чтобы он катился, куда подальше, но, увы, Монтгомери уже не слышит меня. Как же бесит его бесцеремонность! От злости я выпиваю остатки вина в бокале. И тут же задумываюсь, а реально раздражает он меня? Еще ни один мужчина не вызывал во мне столько чувств: злость, агрессию, раздражение и одновременно желание на грани похоти. Нарочно или нет, но Джеймс выбрал правильную стратегию.
И что это доказывает? Что он знает меня? Что он держит меня на поводке?
Телефон испуганно подпрыгивает на коленях от смс. Открыв сообщение, я читаю, что на мой счет поступило пятьсот долларов.
— Ну, здорово! Класс… Мне еще теперь платят, как проститутке…
Я отшвыриваю мобильник, как опасный предмет. В этот момент мимо комнаты к входной двери проходит Стивен, нерешительно держа телефон в руках. Скользнув обеспокоенным взглядом по мне, он останавливается, будто не знает — бежать за Таней или остаться тут. Внутри меня комок чувств, гнева и злости. Темнота комнаты лишь усиливают нечеловеческое ощущение себя: я — опасный демон. Хочется, резкого, что-то сделать наотмашь, неожиданное — хочется отомстить и доказать Монтгомери, что он не знает меня. Резко встав с кресла, я подлетаю к Стивену. Он удивленно, с какой-то детской наивностью и непониманием смотрит на меня. Я вижу блеск его глаз в свете ночника. Запах мускуса и его тело будоражат мои рецепторы. Я почти набрасываюсь с поцелуем на него. Руки окольцовывают меня. Губы отвечают. Жар столбом проходит сквозь мое тело. Я закрываю глаза, отдаваясь похоти и ощущениям. Темнота охватывает нас. И в этой темноте все исчезает, как только раздается неритмичный глухой звук дождя. Руки и движения Стивена пропадают. Отошел? Отодвинулся? Медленно открываю глаза и не вижу никого. Как так? Парень словно растворился в сумраке комнаты.
— Стивен? Стивен!
Тишина и дробь капель. Инстинкт подсказывает, что Стивен нет. Просто нет! И звать бесполезно. Но так не бывает! Так резко не уходят!
— Стив?
Ничего. Ни шороха, ни звука внутри дома. Лишь только дождь, хлещущий по окнам с нарастающей силой.
Я сошла с ума.
Я прохожу в комнату. Дождь льется, но уже тише. Он барабанит по крыше, трубам. Он прибивает собой дневной жар и ласкает с неба прохладу ночи. Я молча раздеваюсь и ложусь в кровать. Не хочу разбираться, искать Стивена и Таню, ничего не хочу. Я сумасшедшая — этого вполне достаточно. Я открываю окно, воздух взрывается влажностью, свежестью и звуками дождя. Раздеваюсь. Одежды с глухим шелестом падают на пол. Обнаженная стою в темноте, ощущая кожей, как сквозняк трется об меня, будто кошка. Я просто ложусь, укрываюсь одеялом с головой, будто это защитит меня, как в детстве, и проваливаюсь в сон.
Солнце навязчиво будит меня. Оно слепит меня даже через смеженные веки, оно кусает, попадая лучом мне на плечо. Я просыпаюсь в духоте, как в коконе. Медленно опускаю ноги на ковер — мягко. Вспоминаю вчерашнее. Что из этого было настоящим? Как быть дальше? Делать вид, что ничего не было? Или бежать со всех ног к…
А куда бегут, когда узнают, что они сумасшедшие? К психотерапевту? В сумасшедший дом?
Надо обдумать.
Я одеваюсь и спускаюсь на кухню. Тишина в доме звонкая, полая, как в пещере. Я открываю холодильник и вижу продукты. Факт №1: поездка в магазин была.
Яйца, ветчина, сыр, помидоры, молоко — я не хочу больше худеть. Мне не нужно. Передумала.
Поэтому делаю себе омлет, как люблю: с сыром и помидорами, с кусочками жареной ветчины.
— Доброе утро. — Доносится за моей спиной.
Я вздрагиваю от неожиданности и, не веря ушам, оборачиваюсь.
— Вы?
Передо мной стоит Джеймс Монтгомери именно таким, как я его помню — холеный и улыбающийся. Белая майка, песочного цвета костюм, кожаные сандалии и очки от Ray Ban, сверкающие нескромно поляризованной радугой стекла.
— Как вы…?
— Вошел? Через дверь. Она открыта. Я встретил ваших друзей на крыльце.
— Таня там? — Я выглядываю в коридор, будто могу смотреть сквозь стены.
Сковорода издает возмущенное шипение, в воздухе отчетливо начинает слышаться запах подгоревшего завтрака. Поэтому кидаюсь к плите, вынимаю омлет на тарелку, расстроено замечаю черноту кружевной гари.
— Что вы здесь делаете? — Зло спрашиваю Джеймса.
Недовольно, обжигая подушечки пальцев, собираю ошметки свалившегося с лопатки омлета.
— Решил прогуляться.
— До Кармен Лэйкс?
Я поворачиваюсь к нему и смотрю с вызовом. Джеймс равнодушно пожимает плечами.
— Как вы узнали?
— Как я узнал, где вы? Нортон. Он рассказал.
Я удивленно молчу: откуда мой агент знает адрес? Позвонил Тане?
— Простите, мне нужно… — Я жестом показываю, чтобы подождал. Его губы кривятся и тут же колкость слетает с них: «Ох! Вы даже не поедите?»
Без разницы! Все равно! Я пулей вылетаю на крыльцо, ожидая, что Джеймс солгал. Но Таня стоит возле машины и о чем-то говорит, в то время как Стивен копается в моторе.
— О! Вот она! — Констатирует подруга, приподнимая очки с носа.
— Ты где, твою мать, была? — Я вся дрожу от близкой истерики.
Еще чуть-чуть — и слечу с катушек.
— Как где? Здесь. — Удивляется Таня.
— Нет! Ночью!
— Гуляла. Пришла под утро. — Тон нарочито безразличный, будто намекает, что я ее плохо знаю. Но мне плевать на ее чувства.
Факт №2: ссора между Таней и Стивеном была. Но был ли поцелуй? Я судорожно сглатываю ком в горле и смотрю на парня, который продолжает копаться в движке. Меня пробирает страх сделать шаг к нему, спросить, узнать — было или нет, куда он делся, я боюсь, что он выставит меня идиоткой.
— Что у вас там? Серьезная поломка? — Нерешительно спрашиваю их.
Стивен отклоняется и смотрит на меня: я словно пришпилена взглядом — за короткое мгновение пытаюсь понять его мысли.
— Не знаю. Не могу понять. Надо будет в автомастерскую отогнать.
Повисает пауза: Стивен снова ныряет под капот, Таня сидит на декоративном камне и смотрит вдаль, я таращусь на них. Всё так, будто ничего не происходило вчера.
— А вы куда-то хотели съездить с утра?
— Да, показать местную достопримечательность твоему другу. — Откликнулся Стивен.
— Это какую же?
Я будто в бреду, во сне. Все кажется таким шаблонным, фальшивым. Не так должны были реагировать Таня и Стивен!
— Крошка Лулу. Это камень, который считают осколком метеорита.
— Лулу? Я не слышала о таком.
— Я же говорю, считают! — Фыркает Таня. — Так… Валяется в поле круглый камень с большим количеством железа в составе. Откуда и что это — никто не знает. Вот и сделали аттракцион для туристов.
Солнце ласково греет и зажигает краски. Всё вокруг светится сочными цветами. Мое тело укутано в теплый утренний воздух. Всё чересчур наигранное.
— И вы не хотели меня будить? — Мой голос требователен.
Это не ускользает от Тани и Стивена, оба переключают своем внимание на меня.
— Хотели. Но у нас машина сломалась.
Я мотаю головой, запустив пальцы в волосы. Хочется потянуть их сильно-сильно и вытащить весь этот ссор мыслей и загадок. Я поворачиваюсь в сторону двери, но у ступенек торможу, вспомнив о Монтгомери.
— А что он здесь делает? — Оборачиваюсь к Тане, показывая на дом, в котором ждет вместе с моим завтраком этот таинственный сумасшедший.
— Он приехал к тебе. Сказал, на пару часов, чтобы тебя проведать. Узнал, что ты спишь и попросил показать метеорит. Ну, а потом мы поняли, что у нас сломана машина.
Я перехожу на громкий шепот, чтобы эта дура меня слышала, а Монтгомери на кухне нет, если этот тип подслушивает, а, скорее всего, это так.
— Он мой босс! Ты понимаешь? Никакой не друг! Это ты сказала Нортону, куда мы едем?
— Что? — Таня глупо моргает в ответ.
— Это ты сказала моему агенту, где мы будем отдыхать? Адрес?
— Нет! Совсем спятила? Это ты сама сделала, когда уходила из офиса. Я помню! Мозги включи!
Ответ удивляет и сбивает с толку. Я не помню такого! Пытаюсь вспомнить переговоры, но воспоминания смутные, обрывочные, как клочки. Наверное, она права… Я сомневаюсь в себе. Мне уже нельзя доверять. Я сошла с ума…
Медленно возвращаюсь на кухню. Там на старом деревянном стуле с синей обивочной тканью в горошек сидит Джеймс и с кем-то говорит по телефону. Заметив мое появление, он тут же пытается закончить разговор. Я озадаченно таращусь на него — в голове ворох вопросов. Зачем он здесь? Он здесь ради меня? Что ему нужно? В чем его интерес? Сексуальный? Не думаю. Скорее, я — игрушка в его глазах.
— Вас отпустили?
Он удивленно смотрит на меня, потом наконец-то понимает и говорит.
— Я могу перемещаться внутри штата.
Напротив него стоит тарелка с моим остывшим омлетом: вокруг молочно-коричневой массы расползалась невыпарившаяся вода из молока и помидоров. Обычно я ем горячий омлет еще до этого момента, когда он превращается в странную сырообразную массу в луже. Но выбора нет. Переделывать не хочу. Я прохожу и сажусь напротив. Монтгомери приветливо улыбается, даже слишком. Он рад мне. Я же чувствую стеснение от его близости и осознания, что он реальный. Даже слишком. По моим нервам проходится звучание его удового парфюма.
— Зачем вы здесь?
— Стало интересно, переспала ты со Стивеном или нет.
Мы смотрим друг другу в глаза. Но в отличие от дешевых романчиков, я хочу его убить, но боюсь этого человека.
Во мне просыпается первобытный зверь: хочется сделать Джеймсу больно.
— Переспала.
На секунду улыбка гаснет на его лице, а в глазах мелькает испуг. Но потом он снова начинает улыбаться, правда другой улыбкой уже не столь уверенной. Джеймс шумно вдыхает и почти начинает говорить, как напряжение и тишину разрывает громкий голос Тани:
— Машина завелась! Стивен починил ее!
Она — будто ворох лишних звуков: шуршание одежды, шлепанье резиновой подошвы, бренчанье паутинообразных цепочек на ее шее. Джеймс снова меняет тон улыбки, теперь на его губах арктическая вежливая:
— Я рад. Что же было с ней?
— Не знаю! Это у Стивена спрашивайте. Я не разбираюсь!
Таня счастлива. Джеймс нет. Из-за столкновения разных температур настроений в кухне повисает пауза. Я ее заполняю тем, что кладу в рот кусок своего омлета.
— Ну так что? Вы еще хотите посмотреть на булыжник? — Не выдерживает Таня.
— Конечно! — Оживленно отзывается Джеймс. — Поедите с нами, Изабель?
— Угу… — И снова съедаю кусок.
Теперь Джеймс тепло смотрит на меня, а Таня чуть сникла. На ее лице растерянность.
— Вы не думайте, Изабель сидит на диете. Просто иногда нужна перезагрузка! Слышали об этом эффекте? Когда сидишь на строгой диете, а вес не теряется, тогда надо хорошенько поесть — и вес пойдет на снижение. Просто организм включает режим самосохранения и думает, что больше еды не получит, поэтому и вес не теряется! И вот тогда нужно ему сказать, что: «Всё в порядке, чувак! Расслабься! Еды достаточно!»
Я смотрю, как Таня тараторит и оправдывает меня. Сначала я даже не поняла, к чему этот разговор про диету. А теперь понимаю: подруга решила, что Джеймс приехал проведать и узнать, как готовится его модель после подписания контракта. Это мило. Это храбро с ее стороны! Я улыбаюсь.
— Как вы сюда добрались? — Я решаю помочь Тане: сбить эту неуютную глупую атмосферу.
— На машине. — Неожиданно отвечает Джеймс, снова вернувшись ко мне.
— Как так? Тогда почему мы едем на машине Стивена?
— Меня друг подбросил. — Отрезает Джеймс и наигранно улыбается.