Intoxicated

I say can you help me right before the fall?

Песня главы: Seether - Words as Weapons

   Забыл… потому, что хотел забыть. Иногда забвение считают благом, ты освобождаешься от тревоги и снова обретаешь свободу. А вот забвение Малфоя обернулось для него настоящим кошмаром. Ведь ты можешь забыть, но твоё сознание будет помнить всегда.

   Снова чёрные коридоры Малфой-Мэнора встретили его гнетущей атмосферой. Потолки поднимались высоко над головой, утопая в черноте, словно там была пустота и ничего более. Драко остановился у стены, которую «украшало» изображение давно покоившегося Арманда Малфоя, частенько развлекавшего дальнего потомка рассказами о Вильгельме Завоевателе, когда Драко ещё был мальчишкой. Сейчас же кичащийся за чистоту крови предок презрительно смотрел на своего повзрослевшего потомка, и Малфой не мог понять, что заставило того так изменить о нём мнение. Драко сделал несколько шагов вдоль чёрных стен и замер, слыша чужие шаги. Почему? Почему они показались ему чужими?
   Мужчина задумался, понимая важную деталь. Он знает, что спит, что это нереально, а Малфой-Мэнор давно потерял чёрные и такие пугающие его краски. И это было странно, ещё ни разу за пять лет он не был в сознании, когда уходил в свой кошмар. Это было дико, чувствовать себя взрослым в мире, где ты был подростком.
   Тяжёлое и запыхавшееся дыхание эхом распространилось по помещению, и Малфой прижался к стене, скрываясь в тени камня. Там, в дали коридора, он неожиданно увидел светлую макушку… из-за поворота вышел он сам. Драко нервно вздохнул и перестал дышать от потрясения. Не каждый раз ты способен увидеть себя со стороны. А сейчас он видел насколько был напуган тогда: всегда идеальная причёска растрёпанна, глаза блестят то ли от ужаса, то ли от ожидания неизбежного, но тот прошлый Малфой явно был решительно настроен на что-то… что-то опасное. Нервно оглянувшись, мальчишка прикусил свои бледные пересохшие губы, вгрызаясь в них почти до крови, и что-то нащупал во внутреннем кармане пиджака. Странно, сам Драко не помнил этого момента. Неужели забыл? Ему казалось, что он помнил каждый чёртов день, когда Пожиратели торчали в его доме, казалось, что не забудет этот липкий страх в своей душе никогда! Но этого дня Малфой не помнил.
   Прошлый Драко снова запустил пальцы в волосы, нерешительно поворачивая назад, но потом, словно кто-то дёрнул его за рукав, и парень развернулся, возвращаясь к прежнему направлению, уверенно проходя мимо портрета предка и самого повзрослевшего Драко. Малфой понял, что прятаться необязательно, это же сон или воспоминание, наргл знает что! Но любопытство обожгло сознание и, отлипнув от стены, мужчина двинулся следом за самим собой из прошлого.
   Ещё одна странность, что Малфой обнаружил — видеть себя со спины. Неужели он всегда выглядел таким тощим и угловатым? Семнадцатилетнее, ещё не до конца сформировавшееся тело вызывало улыбку своей неловкостью в некоторых движениях. И это он-то считал себя идеальным с ног до головы? Мерлин, как же он ошибался!
   Мужчина вздрогнул, когда в помещении снова раздался раздирающий душу крик, уже знакомый ему столько времени. Малфой из прошлого весь сжался и невольно зажал уши рукой. Драко и этого не помнил.
«Не скучай, мерзкая грязнокровка. Я скоро вернусь к тебе, и мы продолжим», — наиграно елейный и хриплый голос тётки вызывал колкий ужас во всех конечностях, но Драко быстро взял себя в руки, наблюдая за собой.
   Парень весь дрожал, словно его бил приступ болезни, бледные пальцы с такой силой вцепились в волосы, что казалось, будто он собрался вырвать их с корнем, но когда под сводами раздался хлопок двери, он выпрямился, снова вгрызаясь в свои губы. Беллатриса ушла из зала, это понятно, потому что за чёрными дверьми стало тихо. Парень шумно выдохнул и сделал неуверенный шаг, прикрывая проход, и нерешительно заглянул в образовавшуюся щель. Он всё ещё дрожал, словно колеблясь от собственных мыслей, а потом решительно шагнул в зал.
   В центре, на мраморном полу лежало хрупкое, словно изломанное тело, от созерцания которого у Малфоя защемило в груди и стало трудно дышать. Он узнал её, эти волосы сложно было перепутать, они завораживают его в последнее время, он ещё отлично помнил, каково прикасаться к ним, пропускать через пальцы и вдыхать аромат, но сейчас он ненавидел их. Потому что не хотел видеть их хозяйку снова такой. Драко мог подумать, что Гермиона мертва, но слабо подрагивающая грудная клетка говорила о дыхании. Никто даже не охранял её, брошенную пленницу, это было ни к чему. Измучена настолько, что неспособна на побег. О, да, этот талант своей сумасшедшей тётки Малфой помнил отлично. Но видеть Грейнджер такой ему всё равно не хотелось, даже в воспоминаниях, даже во сне, он бежал от этой картины всегда. Так почему сейчас пришёл сюда?
   Молодой Малфой замедлил свои шаги, словно опасаясь, что его застукают, но когда до пленницы осталось пару метров, ринулся сломя голову к ней, почти рухнув на колени. Взрослый Драко замер, наблюдая как он сам дрожащими руками переворачивает истерзанное тело. Мерлин, он так старался забыть это, так старался не помнить, как издевались над Грейнджер, и ему это почти удалось!
— Гермиона? Грейнджер! — громким шёпотом звал парень, аккуратно перетягивая безвольное тело на себя. Девушка измучено посмотрела на него. Её глаза были залиты кровью от лопнувших капилляров, и всё лицо покрыла грязь, смешавшаяся с её же слезами. Дрожащие бледные пальцы парня мягко убрали волосы, что прилипли к измождённому лицу. Драко словно смотрел на все заново, потому что совершенно не помнил этого момента!
— Убей меня… — голос почти сливался с выдохом, и острые ножи страха впились в сердце. — Пожалуйста.
   Нет! Не может быть, чтобы Грейнджер молила о смерти! Такого не могло быть! И похоже прошлый Драко был с ним солидарен.
— Что?! Ни за что. Лучше вот, выпей, — парень быстро достал из внутреннего кармана флакон с тёмно-синей жижей.
«Обезболивающее» — сразу догадался старший, наблюдая, как сам же вливает зелье в приоткрытые губы.
   Гермиона в его руках морщится и закашливается, сразу застонав от боли, когда тело начало содрогаться. Но он сам только мягко обнимает её, прижимая к себе и совершенно не боясь замараться.
— Скоро подействует. Тебе станет легче. Совсем чуть-чуть, — шептал он, как зачарованный, сам едва сдерживая рыдания.
   Этот мальчишка был в панике. Лишь прижимая к себе девушку и ожидая пока зелье подействует. Когда Гермиона подняла свою истерзанную ранами руку и прижала её к бледной щеке, парень вздрогнул, но не отшатнулся. Лишь отстранился, чтобы заглянуть в лицо своей однокурснице, которая сейчас едва дышала в его руках. Невиданная ранее решимость сверкнула в тёмных глазах, и Малфой уже просунул руку под колени девушки, когда за дверьми раздались уверенные шаги. Драко испуганно оглянулся на главный вход.
— Уходи, — хрипнула Гермиона, мягко погладила его лицо и опустила руку обратно на холодный пол.
— Я… я вытащу тебя.
— Они убьют и тебя. Оставь меня.
   У Малфоя по спине словно осколками провели. Он мог её спасти… он был близок к этому. Но почему-то испугался громкого смеха в коридоре и оставил всё на месте, скрываясь за той же дверью, откуда пришёл.
   Новый крик агонии, словно острая бритва, рассёк воздух, а он не желал ждать!
— Гермиона! — забыв напрочь, что спит, Малфой бросился сам в зал, желая остановить весь тот кошмар, мириться с которым не было никогда желания. Крик обжёг собственное горло, и он словно вынырнул из воды, жадно глотая воздух ртом, сев в узкой постели.
   Сначала он не мог понять, что происходит, и куда делся Мэнор. Вопреки знакомым чёрным стенам его окружал белый свет, всё тело покрыла испарина, и боль, эта нестерпимая щемящая боль в груди не давала сделать вдоха. Малфой опустил взгляд, уставившись на свои подрагивающие руки, те самые, в которых он держал юную Гермиону. Те самые, которые побоялись её спасти. Он забыл… забыл, как посмел оставить хрупкую девушку на растерзание своей тётке! Новая порция стыда скрутила лёгкие, выдавливая приступ неконтролируемого кашля, и мужчина согнулся почти пополам, вздрагивая от отчаяния. Как он мог так поступить? И как посмел забыть?
— О, Мерлин, Драко! — звонкий голос Нарциссы был близко, а потом он ощутил её узкие ладони, так отчаянно прижимающие его к материнскому телу. Да, Драко Малфой был уже взрослым мужчиной, но ощущая сейчас объятия матери, отчасти ему становилось легче. — Успокойся, Драко. Всё хорошо. Ты должен был мне сказать… мы бы придумали что-то, — отчаянно лепетала женщина, едва сдерживая слёзы в своём голосе. А Драко воротит от самого себя, и желание вывернуться, развалиться на тысячу частей, чтобы вернуться назад, в тот самый момент, где он сам, своими руками, допустил пытки. Уже после он бежал по коридорам, уже после он так возненавидел Лестрейндж, уже после он отчаянно прятался в своей спальне, стараясь убежать и стереть из своей памяти каждый крик.
— Как я мог? Я бросил её. Я виноват… мама… — задыхаясь от той боли, что ломала тело, хрипел мужчина, до боли сжимая волосы у корней.
— Драко, ты должен успокоиться, — настороженный голос Нарциссы напрягал, а осмотревшись по сторонам, Малфой понял причину. Большинство незакрепленных предметов поднялось в воздух: магия, не высвобождаемая им пять лет, сегодня сама рвалась наружу, бесконтрольным оружием. Это пугало. Драко сжал руки в кулаки и постарался остановить это, но воздух словно сдвинулся с места, начиная вращать предметы.
— Драко, ты должен прекратить.
— Я… я не могу! — хрипнул он, скривив лицо от той боли, что ломала рёбра.
— Драко, успокойся. Я прошу тебя!
   Он не знал почему, но та злость на самого себя словно перечеркнула прежние способности, и сейчас он вернулся в то первобытное состояние, когда любая эмоция ломала воздух вокруг. Дышать становилось сложнее…
— Что происходит? — этот голос…
   Драко сразу отвлёкся от привычного самоедства и повернулся к двери, предметы в воздухе замерли на месте, как и его сознание. Потому что там стояла она: живая и здоровая Гермиона, которую он когда-то бросил на мраморном полу.
   Он не знал, как это произошло, и что сподвигло его сорваться с постели. Но уже в следующее мгновение он прижал Гермиону к своей груди, зарывшись лицом у неё на плече. Это было необходимостью — чувствовать её снова так же, как тогда в Мэноре, ощущать, что её сердце ещё бьётся, а лёгкие получают кислород.
— Я вспомнил, — тихо, словно из загробной жизни, Малфой сильнее сжал пальцы на тонкой спине, ощущая мягкую ткань всё ещё вечернего платья на девушке. Заинтриговавшие его ранее пуговицы сейчас были уже не так важны, он лишь сжимал Гермиону в своих руках, готовый в любой момент отобрать её у всех. Он не готов делиться ни с кем. — Прости меня… я струсил. Я трус.
   Гермиона была на нервах, когда колдомедик заявил о полном истощении Малфоя. Как это могло получиться? Но тщательный осмотр показал почти полное отсутствие сна и целый ряд зелий, принимаемых на протяжении долгого времени. Это не укладывалось в голове. Конечно, она видела, что у Драко не всё в порядке, но даже не могла представить, что настолько! Она сразу отправила письмо Нарциссе Малфой с сообщением, что Драко в больнице. И, к её удивлению, женщина не стала настаивать, чтобы она исчезла отсюда, а позволила дождаться, пока её сын придёт в себя. Гермиона волновалась, и это волнение превышало нормы переживаний за простого знакомого.
   Она ходила к колдомедику, чтобы узнать что происходит точнее. Такое состояние не могло не вызывать страха, чего ожидать от ситуации, истоков которой ты просто не знаешь. Лекарь только разводил руками и предлагал ждать. Неприятный ком встал в лёгких. Гермиона не любила ждать, она предпочитала знать всё от и до с самого начала, неизвестные переменные никогда не оставались в её задачах ненайденными. Но в этой ситуации ей словно намеренно связывали руки и ноги, отрешая от знаний. Она уже думала над тем, куда обратиться, чтобы помочь, найти выход и пути решения, но стоило ей переступить порог, как чувство полной растерянности перекрыло все мысли.
   Ощущать прикосновения Драко Малфоя было приятно до дрожи. Чувствуя силу рук и трепет горячего дыхания на своей шее, девушка напряглась лишь на мгновение, но потом расслабилась, приобнимая мужчину в ответ.
— Ты не трус, — сразу понимая, о чём он говорит, Гермиона мягко погладила светлые волосы, нежно перебирая их в руках. — Я сама попросила тебя об этом. Ты не должен был жертвовать собой ради меня.
   Сильные руки сжали рёбра, и она почувствовала как её почти отрывают от земли, воздух содрогнулся и все предметы, что левитировали, со звоном рассыпались по полу. Испуганный взгляд Нарциссы встретился с мягким шоколадом глаз Грейнджер. Она не понимала о чём говорят дети, но материнское сердце догадывалось, что мозоль была всё та же самая — Война с Тёмным Лордом. Нервно сглотнув, женщина хотела ступить вперёд, успокоить сына, но не решилась, видя, как смягчается напряжение в его мышцах от прикосновения простой девушки. Гермиона не была аристократкой, и раньше таких, как она, учили ненавидеть, но видя, как нежно тонкие руки скользят по вздрагивающей спине Драко и как снимают ту боль на его душе, женщина отступила. Сын был важнее предрассудков.
— Драко… — Гермиона впервые называла его по имени на трезвую голову, и её тихий голос приносил ему особое умиротворение. Словно перерезали все верёвки, что стягивали глотку петлёй.
   Послушавшись слабому велению рук, мужчина всё же отстранился, позволяя усадить себя обратно на постель, но не упустил момента утянуть девушку рядом с собой.
— Мне снился сон, — начал мужчина. — Все пять лет я слышал тебя, твой крик… твою пытку. Я был напуган тогда, так напуган! Думал, что если кто-то узнает об этом, то мне не жить. И моим родителям тоже… — прохрипел он, сжав тонкие пальцы девушки.
— Я понимаю, — Гермиона мягко улыбнулась. Её способность к эмпатии всегда удивляла. Раньше Малфою казалось, что Грейнджер лишь прикидывается святой, но сейчас чувствовал, что она никогда не врала в отношении чувств. — Но ты всё равно помог мне. В ту ночь.
   Малфой кивнул:
— А потом думал, что совершил непростительную ошибку, оставив тебя там. В один момент стало казаться, что тебя не оторвать от моей жизни. Больше никогда! Уже и не хотелось, если честно… я привык.
— Привык изводить себя? Я не хочу, чтобы ты мучился, — Гермионе было сложно поверить в это. Но теперь она понимала, в чём заключалась причина такого состояния Драко. В его совести. Странно об этом думать, но на деле совесть Малфоя оказалась намного более громкой и упорной, чем у большинства её друзей.
— Ты когда-нибудь простишь меня?
— Мне не за что прощать тебя, Драко. Мне следовало бы сказать спасибо. Но я лишь старалась забыть.
   От её слов мужчина не сдержал лёгкого смешка, мягко поглаживая нежную светлую кожу ладони.
— Как забавно, что мы оба старались забыть это. С той лишь разницей, что я ушёл в забвение и не понимал, что меня так пугает.
— Согласна. Сейчас тебе лучше? — девушка смогла вздохнуть с облегчением, когда увидела слабый кивок светловолосой головы. — Отлично. Тогда ложись, тебе надо поспать.
— Спи со мной! — эта фраза сорвалась быстрее, чем Драко сообразил, что они не одни в палате, слыша шокированный возглас матери за спиной. Стыд мгновенно прилил к лицу, заставляя покраснеть до кончиков волос обоих.
— Я… я не думаю… — у Грейнджер словно отрезали её острый язык.
— Я имею в виду, что я не могу спать, если не чувствую тебя рядом. Мне страшно, Гермиона. Останься.
   Девушка подняла растерянный взгляд на взволнованную женщину, которая словно старалась слиться с общим пейзажем комнаты. А увидев взгляд своего сына, просто сдалась.
— Мисс Грейнджер, по всей видимости, мой сын Вам доверяет. Могу я Вас попросить об одолжении и присмотреть за его здоровьем сегодня? Я не могу остаться сейчас, по личным причинам.
   Гермиона была поражена. Не сложно догадаться, что эти слова были лишь блажью, способом удовлетворить каприз единственного сына, но видя взгляд стальных глаз, с какой мольбой они смотрят, девушка почти сразу сдалась и кивнула.
— Спасибо Вам, мисс Грейнджер. Если Драко станет совсем плохо, дайте мне знать.