Исчезнувшие

Часть 9

Хорошие люди

Дом они увидели не сразу, потому что он был за поворотом  —  настоящий, с тремя окошками и трубой. Труба густо дымила, и пахло почему-то колбасой. Коптильня у них, что ли?

Все поднажали и помчались. Лера отстала: она шла пешком, поминутно оскальзываясь и теряя то палки, то лыжи, которые не удосужилась связать. И конечно, упала, засмотревшись на беседку, в которой кто-то был. Какое-то движение. Лера уцепилась за перила беседки и хотела встать, сверху протянулась чья-то голая рука и ухватила её за ворот штормовки. Ноги оторвались от земли, и Голубева вознеслась наверх.

— Ммма-ааа-ааа!

— Не ори, оглушила, — услышала Лера. Голая рука (впрочем, какая она голая, просто рукав закатан) принадлежала парню — высокому, со звероватым лицом, в мешковатой одежде, но удивительно харизматичному.

— Что, нравлюсь? В спасителей всегда влюбляются, это классика жанра. А знаешь, ты мне тоже нравишься, — нахально заявил парень. Лера с усилием отвела от «спасителя» глаза и покраснела. Слава богу, никто не видел, все разглядывали дом.

Сказать точнее, маленький домишко с трубой и собачьей конурой. Труба весело дымила, собака весело тявкала. У сарая самодельные сани с широкими полозьями, длинные, как нарта. Прислоненная к стене бензопила оптимистично-оранжевого цвета показалась Наде зловещей. Вот в такой глуши, посреди болота, и должен жить маньяк. А они к нему в гости припёрлись. Надя прикусила губу и осторожно попятилась от сарая и от пилы.

Маньяк приглашающе махнул рукой, и Гордеев облегчённо выдохнул. Как он здесь живёт, здесь же ни воды, ни электричества. Лагерь, похоже, брошенный. Зато понятно, откуда взялась канистра, из-за которой перепугалась Голубева. Вот же чёртова девка, вечно с ней что-то случается. Ничего, сейчас попросим у хозяев верёвку, или хоть проволоку, стянем крепление, до станции дойдёт, размышлял Георгий.

Словно в ответ на его мысли, Голубева наклонилась и подняла что-то с тропинки. При ближайшем рассмотрении это «что-то» оказалось рёберной костью.

— А-ааа!! Она человеческая-ааа! Человеческая кость! А-ааа! — вопила Голубева, держа ребро в руках и глядя на всех выпученными глазами. Глаза Гордееву не нравились. Так и с ума сойдёт, с неё станется.

Отобрав у Леры кость, он бросил её собаке, которая нетерпеливо прыгала вокруг, недоумевая, зачем чужакам понадобилась её игрушка.

— Чего она у вас орёт всё время? Припадочная, что ли? — озвучил гордеевские мысли хозяин дома.

— Да вот, кость увидела, — «нашёлся с ответом» Гордеев.

— Шаря притащила? Я когда мясо рублю, всегда пару рёбер для неё оставляю, она любит помусолить, вон, добела обглодала, — улыбнулся хозяин. — А вы к нам в гости или так, проездом?

Пока женщины возились с Голубевой (стресс оказался слишком сильным, Леру трясло), мужчины успели познакомиться. Иван и Марита оказались беженцами, откуда-то из Молдавии. Положенные им «подъёмные» расходовать не спешили, устроились сторожами в летний лагерь. И зарплату платят, какую-никакую, и продукты оставили, муку, крупу, похвастал Иван.

— Мы в корпусе отказались селиться, они не отапливаются, корпуса-то. А здесь печка. Зиму поживём, а там посмотрим. Нам здесь нравится. Дрова недалеко, дачный посёлок недалеко, на бойне неплохо платят, мясо свежее всю зиму, летом ягоды-грибы, огород сеструха насадила, растёт что-нито. А воды у нас тут — хоть залейся, речка за болотом, воду кипятим и пьём, и ничего, живые-здоровые. Да вы зайдите, погрейтесь, — пригласил хозяин.

Пришедшей в себя Голубевой он сунул в руки стакан, в котором плескалась зеленоватая жидкость.

— Это чё, «MangaJo»? (прим.: напиток, зеленый чай с ягодой годжи).

Иван ободряюще улыбнулся и кивнул. Осушив стакан, Голубева очумело затрясла головой.

— Да ты чё, рехнулся? Ты чё мне налил-то, остолоп? Мне же нельзя, мне на… на работу завтра с утра, перегаром же будет пахнуть! Я же думала, это чай… зелёный, а это…

На Лерином лице появилось осмысленное выражение.

— Чистой воды первач, на пшеничке, сам бражку ставил, сам гнал. Ох, борзое зелье! Мёртвого поднимет! И эта, кукла ваша… оживела, — обрадовался «остолоп».

В домике было тепло и вкусно пахло тушёным мясом. У стола хлопотала молодая черноглазая женщина, похожая на гуцулку с закарпатской открытки.

— А у нас генератор в сарайке, от него и греемся, на холод не жалуемся, — улыбнулась Марита. — Вы сами-то кто будете? Туристы? К нам не подобраться, болота кругом, гостей бог редко посылает. Ваня-то в посёлок кажин день мотается, обвальщик он, на бойне. А я лагерь караулю… Да что здесь брать, одни статуи да кровати железные в корпусах. Он хоть там с людями, а я здесь и говорить разучилась, — скороговоркой сыпала Марита, не переставая что-то мешать в котелке, стоящем на самодельной печке из обмазанных глиной кирпичей.

Гордеев подумал, что если лагерь действующий, должно же быть электричество, и водопровод должен быть. Или на зиму отключили всё? Как же они живут… Да у них печка, и лес рядом, дров полно. И генератор. А парень молодец, хваткий.

У сарая обнаружились две пары лыж, воткнутые в снег вертикально. Иван смерил Леру взглядом, улыбнулся извинительно:

— Не смотри, не отдам. Здесь без лыж шагу не шагнёшь, пропадёшь.

Вынес из сарая новенькое крепление, протянул с улыбкой:

— На. Сама поставишь? А хочешь, я поставлю.

Лера протянула «спасителю» сломанную лыжу, Иван достал откуда-то отвёртку и вмиг поменял крепление.

— Другим разом кататься поедешь, вернёшь. Здесь крепления не купишь, магазина такого нет.