Исчезнувший

Пролог

Над головой мрачным образом таится тень,

Скоро восходит новая заря и новый день,

Кто-то ключом своим откроет тайны мира,

И зазвучит многими жданная сатира.

Умрут отнюдь не те, кто был слаб духом,

В жаре нет места крови, слишком сухо,

По сей день тот жуткий вой она хранила,

Была пустыней, а теперь могила…

«Народные сказания о событиях Резни Изменчивых»

XII век

Северная провинция Кдоувер Королевства Маддрон;

Высокий могильный камень из прочного серого гранита был обильно припорошен мерцающим в свете фонаря снегом. Снегопад начался совсем недавно, но уже успел покрыть своим белоснежным одеялом одиноко стоящие могилы.

Крупные снежинки, спускавшиеся с неба подобно феям на ледяных зонтиках, опускались на лицо молодому мужчине, стоявшему около одной из могил. Снежинки быстро таяли под температурой тела незнакомца, оставляя каждая свой след.

«Она тоже его когда-то оставила», — подумал парень, устремляя свой взор к портрету, изображенному на плите. Он сделал шаг вперед и, протянув обнаженную руку, убрал толстый слой снега с надгробья.

На нем с легкой руки художника была написана красивая молодая девушка с очаровательными ямочками на щеках и счастливой, даже детской, улыбкой.
Вглядываясь в это безмятежное лицо, сложно поверить, что этой девушки недавно не стало. Ее мелодичный голос, запах ее сладких медово-малиновых духов, ее чарующая улыбка – все это еще не успело стереться между существующих граней, а мир не успел позабыть свою дочь.

Поднимался северный ветер. Не мягкий зимний, обволакивающий и дарующий ощущение защиты в этих краях, а настоящий, суровый и болезненный. Как-то незаметно снегопад превратился в пургу. Но какой бы силы ни был ветер, ничего не могло пошатнуть стоящего перед могилой молодого мага. Он раз за разом вчитывался в выгравированную надпись на надгробье:

Энида Линфест

8.08.1092 – 3.01.1118

Спокойного сна, малышка

Парень каждый раз содрогался от этих слов. Не сильно, слегка. Но, возможно, дело было совсем не в надписи, а в испорченной погоде. К ночи заметно похолодало, а одет он был слишком легко для середины зимы. Маг безуспешно кутался в свой плащ и пытался сделать всего одну вещь.

Поверить.

В его опущенной руке, уже посиневшей от холода, напрочь замерз букет нежно-розовых альстремерий. Наверное, этот незнакомец мог бы стоять здесь до утра, мог бы неделю, месяц, но… он помнил ее последнее, обращенное к нему слово:

«Живи».

Мужчина опустился на одно колено перед могилой и положил безжизненные цветы на замерзшую землю. Затем посмотрел в глаза портрету и хриплым баритоном произнес:

— Ты… была всем для меня. Спи спокойно, малышка Эни.

Он в последний раз погладил пальцами холодное гранитное лицо, потом поднялся на ноги и медленно побрел прочь. Больше в этом месте он не появлялся.

В желтом мягком освещении фонаря его развивающиеся на ветру волосы, в которых так и норовили застрять парочка снежинок, отливали чуть заметной краснотой.

Быть может, показалось?