Искатели Атрума. В поисках Лабиринта

Глава 4. Немного о совести ледяных

Когда Егор проснулся, то с удивлением понял, что чувствует себя уже вполне сносно. Он осторожно спустил ноги с кровати, с удовольствием ощутив разгоряченными ступнями холодный пол, и прошлепал босыми ногами в кабинет к Нине Серафимовне. 
К слову сказать, пожилая целительница любила поспать. И уж точно совсем не рассчитывала на то, что кто-то разбудит ее вот так – грубо и бесцеремонно. Вид пациента, переминающегося с ноги на ногу, босого, растрёпанного, смягчил ее суровый настрой, и Нина Серафимовна даже смогла улыбнуться. 
Егор не рассчитывал на удачу, но все же попробовал отпроситься у целительницы и, к своему немалому удивлению, заручился ее поддержкой. Нина Петровна согласилась отпустить малолетнего любителя приключений, взяв с него слово не проказничать и вести себя тише воды ниже травы. 
Так как Егору разрешили вернуться в жилой корпус, то он тут же переоделся и собрал свои вещи. Адриан еще спал. Егор хотел попрощаться и сказать, что обязательно будет заходить к нему, поэтому присел на тщательно заправленную кровать, чтобы подождать, когда его новоиспеченный друг соизволит проснуться. 
В это время дверь открылась, и Егор было подумал, что это Нина Петровна пришла спросить его, почему он так долго возится, ведь она уже давно отправила его в Ледяной Лордус, чтобы успеть к завтраку. Он уже придумывал различные убедительные варианты ответа, когда понял, что это не целительница. 
Арсений Соколовский коротко взглянул на него и, не ответив на робкое: «Доброе утро»,– направился к сыну. Егор до конца решил бороться за свое право пожелать Адриану доброго утра (он очень вежливый мальчик все-таки!), но тут Арсений Соколовский оглянулся, и Егор встретился с холодным взглядом темно-серых глаз. На мгновение Егору показалось, что он задыхается: взгляд гипнотизировал, давил, изучал, просил и презирал одновременно, и от одного этого можно было умереть на месте безо всяких пассов и заклятий. 
— Мне очень хочется применить телепатию, крысеныш, — мягко сказал Соколовский-старший. Так же мягко и довольно может мурлыкнуть кошка перед тем, как заполучить добычу в свои острые когти и растерзать, — но твой папочка-защитник сотрет меня в порошок, и мы оба об этом знаем. 
Находясь в легком ступоре от осознания того, что в его мысли мог вторгнуться кто-то чужой, Егор смог изобразить только невразумительный кивок. 
— Ты подбил моего сына на опасность, ты лезешь к нему, навязывая свое общество, в котором он не нуждается. По нелепой и глупой выходке маразматических фресок ты учишься с моим сыном, и, будь я проклят, если это добавляет хоть каплю спокойствия в мою жизнь. Егор. Кирин. Ты больше никогда не будешь общаться с Адрианом. Ты меня понял? – глаза в глаза. 
Егор съежился, ему показалось, что он стал совсем маленьким. Да все, что угодно, лишь бы прервать этот контакт глаз, лишь бы серые, как небо перед грозой, глаза, наконец, отпустили его из своего плена и позволили жить дальше. Он быстро кивнул и облегченно сглотнул, когда Арсений Соколовский повернулся к Адриану. Почему господин Соколовский так уверен в том, что это Егор зачинщик, ведь его вину взял на себя Адриан. Почему? ... Или он не боится применять телепатию к собственному сыну? Чушь! К детям нельзя применять телепатию – это каждый знает, тем более, вчера здесь был отец, а такие вещи он отслеживает в два счета. Отец. Егор вдруг усмехнулся. 
— Я буду общаться с тем, с кем захочу, – твердо произнес мальчик, и смело взглянул на собеседника огромными глазищами. Арсений Соколовский непроизвольно вздрогнул от ощущения дежавю, что сковало по рукам и ногам, вот только… вот только в этом возрасте не было у Сергея Кирина такого взгляда. Твердого, уверенного в себе. 
— Правда? – чуть насмешливо спросил Арсений, снова вцепившись ледяным колючим взглядом в лицо малолетнего наглеца. 
— Да, — голос мальчишки даже не дрогнул, — а если Вы сейчас не прекратите так на меня смотреть, то я расскажу отцу, как вы собирались применить телепатию по отношению ко мне. И может, даже применили уже. Я же в этом не особо разбираюсь…
Арсений Соколовский пристально изучил каждую черту побледневшего лица мальчишки, отметив следы зарождающейся паники, и вдруг рассмеялся. Весело, искренне, он смеялся долго и со вкусом, пока на его глаза не навернулись слезы. 
— Паршивец… Ледяной чертяка… да, теперь я понимаю… Если бы я хотел, ты бы забыл об этом разговоре, и никто бы и никогда ничего не узнал. Но я не стану этого делать. Считай, что ты меня удивил. Странно только, что твоя фамилия – Кирин… Ты знаешь, — вдруг серьезно сказал он, — а я завидую своему сыну, — после этого Соколовский-старший встал и, аккуратно поправив одеяло Адриану, нежно провел пальцами по его сломанной руке. В этом жесте была трогательная мимолетная забота, что так не вязалась с его холодным и высокомерным обликом. 
— Господин Соколовский, — окликнул его Егор, поражаясь собственной смелости и дрожа внутри, как осиновый лист. 
— Да? – Арсений Соколовский смотрел на него без злобы, пытливо, как будто силясь понять что-то. 
— Вы не поговорите с Адрианом? – в голосе звенело плохо скрытое напряжение.
— Нет, — как-то весело и легко сказал он, — мне беседы с его другом вполне хватило. Да и я.... передумал… Вот только не считай, что я поверю в этот бред насчет того, что мой сын – зачинщик. Я слишком долго вбивал в его голову неприятие безрассудных поступков, чтобы это было правдой. Ты меня понял? – на секунду в его глаза вернулся лед, и Егору показалось, что он обжегся об него. Не в силах справится с нарастающим волнением, он до боли прикусил губу и отвернулся.
— Да, — пробормотал он, а когда осмелился взглянуть в сторону двери, то там уже никого не было. 
Адриан чуть шевельнулся и открыл глаза. Мутный со сна взгляд побродил по комнате и остановился на Егоре. 
— Привет! – расцвел Егор широкой белозубой улыбкой.
— Я же попросил, — буркнул Адриан, отворачиваясь набок и натягивая одеяло на белобрысую макушку. 
— Ага. Я помню. Так я и не прошу тебя со мной разговаривать. И я не с тобой разговариваю. Я просто сам с собой разговариваю. Вот. Так вот, я желаю своему другу, да, да, другу Адриану Соколовскому, побыстрей поправиться. Я вчера такое узнал… Я говорил с отражением самого Егора Клинских, прикинь? И он мне сказал, чтобы я отправлялся и нашел Лабиринт... Я даже представления не имею, что это... И ее тоже нашел и спас. Кого, я правда, и сам не знаю… Может, того оборотня? помнишь, на посвящении... Вот. А я без тебя не пойду, я достану у Гришки шапку-невидимку и дождусь, пока тебя выпишут. Мы вместе узнаем эту тайну, разве не здорово?
К макушке присоединился острый нос и пара пронзительных глаз, недоверчиво выглядывающих из-под одеяла. 
— Ну, я пошел. До свидания. До свидания, больничный корпус. – Егор не выдержал и  сам рассмеялся над собственной шуткой, поняв, что приятель проявляет интерес к его рассказу. Он успел заметить внимательные серые глаза, в которых плескалось любопытство. Теперь можно и уходить. Доверял ли Егор Адриану настолько, чтобы делиться такими тайнами? Доверял. Ведь никто и никогда еще не причинял боль маленькому Кирину. 
Ледяной Лордус встретил Егора тишиной. Все давно были на завтраке. Идти в столовую и становиться объектом внимания множества искателей не хотелось. Поэтому, вздохнув, Егор решил обойтись без завтрака и мужественно дождаться окончания занятий и обеда. Закинув сумку с учебниками на плечо, он с тоской взглянул на аккуратно прибранную кровать Адриана и отправился грызть гранит науки. 
Алхимия. Помнится, данный предмет принес много неприятных минут его отцу, и все по вине преподавателя, того самого Егора Клинских. Ага. Чуть ли не ненавидел его все шесть лет учебы, а потом – раз – и наградил сына его именем. Вот так номер! Но никто же не знал, что Клинских весь такой из себя благородный и герой… «Не понимаю... все равно, не понимаю…». Сейчас алхимию преподавал мастер Шмидт и делал это на удивление весело и интересно. Уроки для первокурсников были живыми и занимательными, хотя строгости между тем учителю было не занимать. Говорят, даже его дочь Мелисса иногда попадалась под горячую руку и вынуждена была ходить на отработки к собственному отцу. В общем, мастер Шмидт (герой той же войны, кстати) был абсолютно беспристрастен в отношении своих учеников, и каждый об этом знал. 
Класс начал наполняться искателями. Сдвоенный урок с огненными. Лина, увидев Егора, улыбнулась и сразу же подсела к нему. Остальные огненные смотрели на него с опаской, ожидая, видимо, пакостей, свойственных ледяным искателям. Аврелий Федотов тоже было улыбнулся, ведь он знал Егора с детства, и тут же отвел взгляд, когда его друг одернул его, призывая не здороваться с ледяным. «Вроде еще и сделать ничего не успели…» — подумал Егор. 
Ледяные зашли шумной и настороженной стайкой. Увидев Егора, Нейман скривился, как будто у него разом заболели все зубы. 
— Кирин, – проинформировал он товарищей, не упуская возможность всем продемонстрировать свою иронию по этому поводу. 
— Чак, – сдержанно склонил голову Егор в ответном приветствии. 
— Привет, как ты? – просияла Адель Лермак, и брат поддержал ее улыбкой. 
— Нормально, — пожал плечами Егор и приготовился слушать мастера Шмидта, который уже был в классе. 
— Добрый день, ребята. Итак, пожалуй, начнем. 
Во время обеда Егор просидел в напряжении, борясь с сильным желанием плюнуть на все и усесться рядом с серьезной Линой и Гришкой за стол огненных. По крайней мере, там будет тепло и привычно. Но он упрямо продолжал смотреть прямо на своих одноклассников. В любом случае искатели старших витков поглядывали на него может и без восторга, но и без особой неприязни. 
Весь оставшийся день Егор провел с огненными и природными, с огромной радостью общался с братом, будто вспомнив, насколько здорово это может быть. Однако, он не мог не почувствовать, что Гришка разговаривает с ним настороженно, словно сначала обдумывает, стоит ему рассказывать что-то про свой лордус или не стоит. Набегавшись во дворе, Егор решил, что самое время переговорить с братом по поводу шапки-невидимки. 
— Гриша… — нерешительно начал он.
— Что? – откликнулся брат, мигом подобравшись, почувствовав просительные интонации в голосе Егора. 
— Я знаю, что ты уволок шапку у папы, — на одном дыхании выпалил он и зажмурился, потому что Гришка вполне мог заехать и по уху за такие слова. Любя, конечно. Но весьма чувствительно. 
— И что?! – Григорий стоял, расставив ноги, подсунув крепкие ладони под ремень синих джинсов, и раскачивался взад-вперед, одаривая брата злобным взглядом. «Ну, хотя бы не отрицает, уже хорошо», — с облегчением рассудил Егор. 
— Она мне тоже нужна, – твердо проговорил Кирин-младший, вспомнив утренний разговор с Арсением Соколовским. Он не испугался этих ледяных глаз бывшего теневого чародея, а теперь боится собственного брата? Смех, да и только. 
— Я не собираюсь ее тебе давать. Не дорос еще, — хмыкнул Григорий Кирин. 
— А я и не собираюсь у тебя спрашивать, – проговорил за Егора некто внутри него, хладнокровный и хитрый, некто, кто позволил отстоять свое право на дружбу со Адрианом Соколовским и взглянуть в глаза портрету Егора Клинских. Именно этот загадочный некто взирал сейчас на старшего брата чуть с ленцой, небрежно прислонившись к холодной стене коридора и оценивая его бесстрастным взглядом сверху вниз, несмотря на меньший рост. 
— Я собираюсь рассказать отцу, если ты мне ее не дашь. Понятно?
— Сказал бы сразу, что тебе приспичило, — буркнул Григорий, отводя взгляд светло-карих, практически янтарных, глаз, — да и вообще, мог бы поделиться своими секретами. 
— Я поделюсь, Гриш. Обязательно. Тем более с братом. Ты дашь мне шапку, когда я попрошу. – Не вопрос. Утверждение. Григорий вздрогнул от неожиданного тона Егора и просто кивнул.
— Пока, — прошептал он, мучительно пытаясь понять, что происходит. Но Егор его не услышал, он спускался в подземелья.
Неприятности начались сразу же, как он шагнул за порог мужской спальни искателей первого витка. 
Витька Гаршин улыбнулся, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. 
— Добрый вечер! – Егор постарался повернуть напряженную ситуацию в сторону доброжелательности. 
— Добрый? – хмыкнул Чак Нейман, и его рот скривился в усмешке. 
— Я не знаю, как вы, а я устал, поэтому всего хорошего, а я – спать, — пробормотал Егор скороговоркой и нырнул под защиту полога своей кровати. 
Он не видел лиц одноклассников, но почти физически ощущал плотность вязкой тишины в комнате. 
— Ты устал, а Соколовский по твоей милости в больничном корпусе. Думаешь, мы не видели, как ты его подбивал? – раздался противный голос Чака. 
— И только то, что ты будешь летуном нашей сборной, спасает тебя от нашей мести. Не хотелось бы покалечить надежду лордуса, — Нейман скривился, явно повторяя слова старших. — Но время придет, будь уверен, — добавил он сквозь зубы.  
Кто-то со всего размаху запустил в Егора книгу, и мальчик вздрогнул, когда она рухнула  со страшным грохотом прямо на его тумбочку . 
Раздался веселый смех трех мальчишеских голосов. Стало очень не по себе. Под аккомпанемент издевок Егор собрал разлетевшиеся с тумбочки вещи и улегся спать. И только перед сном он вспомнил, что так и не поговорил с Хранительницей о том, кто же на самом деле виноват в происшествии. «Завтра— обязательно» — подумал Егор и уснул. 
Но завтра не вышло, потому что после занятий начались спортивные тренировки. Отец прислал Егору письмо, в котором подробно изложил, почему он не собирается покупать ему новую планку. Они с мамой решили, что это будет хорошей воспитательной мерой. Попользуется той, что предоставляет своим искателям Атрум. Прочитав отцовские рассуждения, с уютом расположившиеся на двух огромных пергаментах, Егор несколько приуныл. Он уже видел рухлядь, что в Атруме именовали планками. «Разве на этом летают?» — подумалось ему в первый момент, а во второй он понял, что не летают, а издеваются над «Смерчем», по-другому и не скажешь. 
Но отцовское слово твердое, и Кирин-младший был прекрасно об этом осведомлен, поэтому ничего не оставалось, кроме как сцепить зубы и начать тренировки на жуткого вида планке. Ледяные с непониманием уставились на планку и хмуро сведенные брови. Пожали плечами, против слова Хранителя Ледяного Лордуса, Дмитрия Сергеевича, ничего не скажешь, летун, так летун. 
Однако настоящим ударом для Егора стало то, что летуном огненных в этом году будет Гришка. Это был удар поддых. Против брата, против Огненного Лордуса? ... и какая-то дурацкая и неуместно ревнивая мысль: "А за кого будет болеть отец?". 
Встретив его на площадке, где огненные заканчивал тренировку, чтобы уступить место ледяным, Егор не поверил своим глазам. Да, Григорий интересовался «Смерчем», но выбран в команду на первом витке не был. Первоклассников выбирали только на роль летунов, а Григорию мать-спортсменка прочила хорошую карьеру в качестве ищейки. И теперь... А теперь стало обидно, чуть ли не до слез, что брат не рассказал, не поделился. Ведь знал же уже вчера. Наверняка знал. И не рассказал.
«А ты, ты сам рассказал, каким путем ты стал летуном ледяных? Рассказал?»
Егор поежился от этих мыслей и, пожелав брату отнюдь не доброжелательно «доброго дня», решил, что позже с ним поквитается за эту недосказанность. Видел бы их отец! Он бы очень расстроился. Эта мысль заставила испытать странное щемящее чувство в груди и с удвоенным рвением заняться тренировкой. 
Занятия спортом отвлекли от мрачных мыслей, но не заставили забыть их полностью. Когда в очередной раз погнавшись за искринкой, Егор постарался выкинуть все мысли из головы, то напротив, обнаружил, что только и делает, что думает о брате и состоявшемся неприятном разговоре. Разозлившись на себя и попытавшись сосредоточиться, Егор добился только того, что вдруг очутился в незнакомом ему месте. 
Несмотря на то, что бывать в этой части Атрума Егору не приходилось, он чувствовал себя достаточно свободно, ведь Атрум, величественный и спокойный, как всегда, возвышался рядом. От растерянности его крылья стали растворяться, и Егор ощутил, что падает. Взяв себя в руки, он заставил планку снова заработать, но ничего не вышло: магии в ней было немного, а свою Егор растратил и не сумел взять под контроль. Кубарем свалившись на один из выступов крепости, Егор покатился по крутой лестнице куда-то вниз. Несколько раз ясно-синее небо и каменный грязный пол поменялись местами, и он больно ушибся и локтями, и коленями, и затылком. 
В первые моменты после падения Егор никак не мог сообразить: то ли это Ревена, волшебная река на территории Атрума, привычно шумит, то ли  этот монотонный гул раздается у него в голове. В ноздри ударил сильный запах мокрой травы: Егор поморщился и поднял голову. Травы вокруг не наблюдалось, только осенние листья застилали землю серо-желто-красным ковром. 
Егор еще раз принюхался и осторожно огляделся. И еле сумел сдержать вскрик, так как прямо перед ним, откуда ни возьмись, очутился серо-рыжий волчонок. Он смотрел на Егора внимательно, с абсолютно человеческим выражением ярко-голубых глаз. 
Его острые, обросшие длинным белым ворсом, уши были прижаты к голове, лохматый хвост прятался под пузом, да и вообще весь вид волчонка говорил о том, что он сильно напуган. 
Егор знал, что в Волшебном Лесу, что прилегает к одной из стен Атрума, живут самые настоящие волки. Но еще никогда он не слышал о том, что они приходят на территорию крепости. В конце концов между крепостью и Лесом – серая водная гладь… Волчонок тоненько взвизгнул и требовательно потрогал лапой руку Егора. Тот не стал отдергивать пальцы – он понимал, что любое резкое движение может разозлить зверя. А может, и не зверя вовсе… 
Протянув другую руку, Егор дотронулся до холодного мокрого носа. Волчонок прикрыл глаза и завилял хвостом. Приглядевшись, Егор понял, что зверь куда-то пристально смотрит. Мальчик оглянулся и понял, что взгляд волчонка устремлен к старому заброшенному сараю, который располагался внутри внутреннего двора Атрума. 
Волчонок дернулся в эту сторону и закрутился на месте, будто больше не мог усидеть тут, рядом с Егором, а должен сбежать туда, в этот загадочный сарай. 
- Постой, - попросил Егор, - не уходи, пожалуйста. 
Но волчонок не внял его просьбам и быстро-быстро засеменил к странному строению. Он пятился задом, и это выглядело бы даже забавно, если бы не его напуганные глаза. 
Егор не шевелился, он твердо решил узнать, куда именно спрячется зверь. Но вдруг где-то совсем недалеко раздалось хлопанье множества крыльев, и на Егора налетела стая ворон. Он вскрикнул и закрыл голову руками, так как они хлопали своими крыльями прямо его по лицу. 
Сердце стучало гулко и часто, Егор чувствовал, как их когти и клювы задевают рукава рубашки, царапают его запястья. А противное карканье птиц врезалось в мозг, будто стремясь просверлить голову насквозь! 
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Откуда-то пахнуло холодом, будто ледяной вихрь налетел, а птицы, все еще недовольно каркая, унеслись высоко в небо. Когда Егор опустил руки, то увидел Адриана, который смотрел на него серьезно и с укором. 
- Неужели ты не можешь не попадать в неприятности, Кирин? – спросил он.
- Ты их прогнал! – выпалил Егор с восторгом. – Ты прогнал их! Но как? 
- Знак отпугивания животных, - скучным голосом сказал Адриан, - на птиц действует лучше всего. 
- Я его не знаю, - обиженно сказал Егор. – Научи!
- Вот еще, - хмыкнул Адриан, - обойдешься. Меня отец научил, у нас по двору иногда бродят... всякие… - Адриан многозначительно помолчал.
Егор не стал настаивать – если Соколовскому так важно знать этот пасс единолично, то пусть. Его, Егора, отец, наверное, и не такие штуки знает, надо только попросить научить. 
- Ты знаешь, почему они на меня накинулись?
- Не знаю. Может, у тебя в волосах крошки. Я бы не удивился такому повороту, - ехидно заметил Адриан. 
- Они отвлекали меня! – сказал Егор, – Это что-то... что-то... ледяное, - добавил он, быстро оглядываясь. - Тут был волчонок. Наверное, это тот самый оборотень из природных. Он посвящение не прошел. Помнишь?
На долю секунды в глазах Адриана зажглось любопытство. Но тут же сменилось привычной серьезностью.
- Помню. – коротко ответил он. – Но не понимаю, почему надо в это лезть. тебе только что намекнули, что точно не надо.
- Наверное, потому что он просил о помощи.
- Как бы нам самим не пришлось просить. Помощи, - задумчиво сказал Адриан, но Егор понял, что победил – никуда его друг не денется и пойдет вместе с ним.
Возле сарая, ничем не примечательного на первый взгляд, мальчишки остановились. Они неуверенно переминались с ноги на ногу, переглядываясь и не решаясь войти внутрь. 
Сарай выглядел совершенно обычно. Покосившийся от времени, поросший темно-зеленым мхом у самого основания, со стенами, не видевшими краски многие десятилетия. С соломенной крышей, какие были, наверное, на избушках в Древней Руси. 
- Здесь нет вуали. – вдруг сказал Адриан. 
- О чем ты? – тихо спросил Егор, все еще ничего не понимая. 
- По-моему, я ясно выразился, - раздраженно откликнулся Адриан, - вуаль. Ее нет. На Атруме есть, а здесь нет. Этот сарай выглядит так, как и должен выглядеть в реальности, безо всяких прикрас. 
- А… - потянул Егор, вспоминая, что ему рассказывали про вуаль. Замок-крепость Атрум очень древний, и вся его сила - в магии. Как и внешний облик. На самом деле без так называемой магической вуали он может выглядеть совсем по-другому. И выглядит. Для взрослых магов, которые умеют сквозь эту вуаль смотреть. Но Егор и Адриан точно не умели. 
Внезапно дверь сарая со скрипом отворилась, и на пороге появилась пожилая женщина в длинном цветастом платье. На плечи ее была накинута серая шерстяная шаль. Такую Егор видел у бабушки Софии. Выцветшие, некогда голубые, глаза женщины смотрели цепко и жестко. Седые волосы были уложены в аккуратную длинную косу с вплетенной красной лентой. 
Когда женщина увидела, кто к ней пожаловал, ее взгляд чуть смягчился. Она даже улыбнулась бледными губами. 
- Маленькие искатели… Ну здравствуйте, коли пришли. 
- Добрый день, - сказал Адриан, покосившись на онемевшего Егора. Тот стоял и даже слова из себя выдавить не мог. 
- Зачем пожаловали? – спросила она, уперев руки в бока. 
Адриан, может, и был бы рад ответить на этот вопрос, но не мог, так как и сам не знал, что они тут делают. Внезапно ожил Егор:
- Сюда ушел… Мой друг, - он и сам не понял, как эти слова вырвались. Друг… надо же. Неужели он настолько уверен, что в образе волчонка – человек? 
Женщина посмотрела на Егора пристально, но он не отвел взгляд. Она кивнула.
- Проходите, искатели. Напою вас чаем, замерзли, небось, совсем, - сказала она ворчливым голосом.
Адриан покачал головой и попятился, но Егор крепко схватил его за руку и завел внутрь. Как будто сам ни капли не волновался! 
Внутри сарай (или все-таки дом?) имел более-менее приличный вид: на дощатых стенах были развешаны амулеты и маленькие веники из разных трав. Также можно было разглядеть пучки волос, аккуратно собранных в разноцветные ленты. 
Посреди единственной комнаты стоял стол. На нем красовалась белоснежная скатерть с ярко-красным узором по кромке. Вокруг этого стола расположились деревянные стулья с наброшенными на них полотнами с таким же, как и на скатерти, узором. В углу комнаты прятался старомодный пузатый буфет. Хозяйка дома стояла как раз возле него, нахмурившись, рассматривая содержимое. Наконец, она удовлетворенно кивнула и вернулась к столу, держа чашки, в которых что-то побулькивало. 
- Садитесь, - сказала она тоном, не терпящим возражений. 
Мальчики послушно уселись за стол, обмениваясь непонимающими взглядами. 
Чашки взмыли в воздух и пристроились прямо перед Адрианом и Егором. В них все также что-то булькало.
- У вас… - Егор запнулся на полуслове, чувствуя себя донельзя смущенным, - чай кипит прямо в чашке, - тихо добавил он.
- Что? – спросила эта странная женщина, - кипит? О, извините. Забыла совсем. Она пошевелила пальцами, и чай тут же прекратил булькать. Адриан посмотрел на нее с интересом и даже восторгом. Егор еще не понял почему, но и в нем пробудилось любопытство. 
- Вы огненная? – спросил он и получил чувствительный пинок под столом от друга: Адриан считал такой вопрос невежливым. 
- Да-да, - легко ответила она, - как вам угодно.
- Я ищу… оборотня, - решился Егор, отпив чаю из чашки. Тот оказался на травах, вкусным и ароматным. – Он ушел сюда. 
Женщина всмотрелась в лицо Егора, словно силясь прочитать что-то в его глазах. И спросила:
- Ты ее знаешь?
- Ее?..
- Тебе видней, если это – твой друг, - в ее голос вернулась ворчливость старой бабки, хотя, как заметил Егор, она вовсе не была столь стара, насколько пыталась это представить. 
- Я знаком с ним… с ней в природном облике. 
- Ну смотри, - пожала она плечами и вышла через дверь, которую сложно было бы заметить с первого взгляда в противоположной стене. Вскоре она вернулась, неся на руках серо-желтого волчонка с грустными голубыми глазами. 
- Этот?
- Да, - кивнул Егор. 
- Ну плохо дело. Во-первых, девчонка - не цельная. Она рождена в обычной человеческой семье. Откуда пробудилась волчья кровь – неизвестно. Но факт остается фактом – ее прокляли. 
- Как – прокляли? – разом спросили и Адриан, и Егор. 
- Очень просто. С какой целью, никто не знает. Вернуть облик у нее не получается, и мы ничем не можем ей помочь. 
- Неужели нет никакого средства? – с ужасом спросил Егор, представив, каково бы было ему остаться в образе волка на долгие-долгие годы… навсегда?!.
- Средство всегда есть, мальчик, - сказала женщина, успокаивающе поглаживая волчонка за ушами, - к сожалению, не всегда эти средства достижимы, - она вздохнула, – проклятье мог бы снять тот, кто его наложил, естественно. но раз он не появился до сих пор, то нет никаких гарантий, что появится потом. Еще ей мог бы помочь Лабиринт. Но он был разрушен во время войны. Заклятия, способного возродить его, никто уже не помнит.
- Раз вы о нем заговорили, значит, помните, - заметил Адриан.
- Наследие Ледяного Лордуса. Когда-то давно ледяной маг Никодим, тот, что основал Ледяной Лордус Атрума, оставил своим верным последователям наследие Ледяного Лордуса. До Второй Магической наследие было доступно, но впоследствии было утеряно. Или украдено. Говорят, это - книга. В этом фолианте собраны самые редкие заклятия. В том числе и заклятие Создания. Пока попытки разыскать книгу  безуспешны. Говорят, она осталась в одном из ходов Лабиринта Атрума. Замкнутый круг. Без книги не отстроить Лабиринт. Без Лабиринта не найти книгу. 
Женщина тихо засмеялась. 
- Лабиринт? – задумчиво переспросил Адриан.
- Я и так наболтала лишнего, - проворчала женщина, подхватывая волчонка под пузо и поднимая на руки, - тихо, ребенок, тихо. Сейчас ужинать будем, – она перевела взгляд на гостей.
- Идите уже. Ей не до вас теперь. 
Егор торопливо кивнул и встал из-за стола. На самом пороге он оглянулся и все-таки решился спросить:
- А как ваше имя? 
- Василиса, искатель. Можешь заходить в гости, как захочешь проведать… своего друга, - на ее губах застыла грустная улыбка.