Исключений не было

Исключений не было

Джунгли, непролазные заросли, простирались на много миль вокруг – им не было видно ни конца, ни края. Отовсюду поднимались макушки джабийо, плоды которого были крайне ядовиты, макушки сейбы, достигавшей восьмидесяти метров в высоту, возвышались над зелёным пологом, образованным макарангами и цекропиями. Здесь вили гнёзда диковинные птицы, охотились опаснейшие хищники, с которыми лучше было не сталкиваться, обитали самые разнообразные насекомые – ярчайшие бабочки и назойливые москиты. Здесь не было места человеку – это было бескрайнее царство природы со своими правилами, и каждый, кто пытался их нарушить, попадал в ад. Лишь раз людям удалось побороть этого грозного противника, разорвать зелёную ткань джунглей и на образовавшемся пространстве возвести гигантскую каменную крепость Ак-Тэо, возвысившейся над зарослями усечённой пирамидой. Она, в древности являвшаяся лишь символом победы людей над стихией, в век технологий стала ещё и символом торжества государства над беззаконием и в то же время – символом страха и тоталитарного контроля над жизнью подданных: в Ак-Тэо вместе с преступниками помещали тех, кто пытался сопротивляться воле великого Императора Калдании. Из Ак-Тэо не выходили живыми – это было известно всем; каждый, кто хоть раз попадал в крепость, уже не имел шанса покинуть её. Исключений не было.
Алтея и забыла, сколько она провела в Ак-Тэо. Она не считала дни, царапая на стене камеры многочисленные чёрточки – то был удел её сокамерника, худющего чернокожего сопротивленца Кашила, наивно рассчитывающего на отмену смертного приговора – предпочитая либо спорить с ещё одним своим соседом – Ганзелем, пузатым воришкой, попытавшимся обокрасть важного чиновника, либо бесцельно смотреть в окно, будто рассчитывая увидеть в нём что-то новенькое. Но картина каждый день была одна и та же: неоглядный зелёный простор джунглей и изредка пролетающие в сером небе чёрные вертолёты, доставлявшие в Ак-Тэо продовольствие и новых заключённых. На одном таком вертолёте и привезли когда-то Алтею, получившую пожизненный срок за разбой, коим она промышляла с самого детства, и убийство собственного мужа, с виду безобидного человека, а на самом деле – тирана и домашнего деспота. Её, как и миллионы других заключённых, сопровождали суровые военные в форме цвета хаки: вытолкнув Алтею из вертолёта, они передали её в руки тюремщиков и взмыли в недосягаемое теперь небо, превратившись вскоре в едва различимую на фоне тёмных облаков чёрную точку, а потом и вовсе исчезнув, будто их никогда и не было на Ак-Тэо.
В этот раз у Алтеи не было настроения вести полемику с Ганзелем, и потому она, сидя на верхней койке двухъярусной кровати, разглядывала стекавшие по пуленепробиваемому стеклу капли дождя, лившего уже не первый день. На тусклом небе, затянутом тучами, сверкала белая молния, а треклятые джунгли беспокойно шумели, будто предчувствуя бурю. А было бы хорошо, если бы разыгрался ураган: он хоть как-то разнообразит унылые тюремные будни, обычно тянущиеся, словно вечность.
Заскрежетал камень – это Кашил выцарапывал ещё одну кривую чёрточку на стене. Алтея хоть и поморщилась, но не повернула головы, зато вспыльчивый Ганзель сразу же высказал:
– От твоего скрипа уши вянут! Сколько раз я говорил тебе не делать этого? Побью! – он грозился так каждый раз, но всё равно не решался поднять руку на Кашила: тот был посильнее и половчее, чем неуклюжий воришка.
– Делаю и буду делать, – огрызнулся Кашил на сокамерника, доводя линию до конца. – Тебе-то какое дело? Сиди на своём месте да мхом зарастай!
– Замолкните оба, – скривилась Алтея, и оба тут же стихли. Немудрено: и Ганзель, и Кашил боялись, что Алтея в гневе искалечит их обоих. Кулак у неё был крепкий – как-то раз она не поделила паёк с ещё одним заключённым и одним ударом сломала тому челюсть. – Вон, поглядите лучше на небо. Эх, попала бы молния в один из этих проклятых вертолётов!
Кашил отвлёкся от своего занятия и поднялся на ноги, чтобы выглянуть в окно. Но гроза на него впечатления не произвела: он только хмыкнул и прошаркал к своей койке, чтобы плюхнуться на неё.
Камера, закреплённая в углу камеры, внимательно следила за всеми передвижениями заключённых, каждую секунду отправляя видеосигналы в центр наблюдения Ак-Тэо. Любое неосторожное слово или движение могло стать причиной немедленного наказания, назначенного тюремным управляющим. Но происходило такое крайне редко: тюремщики заботились лишь о том, чтобы у заключённых не было шанса сбежать из крепости, а сделать это было совершенно невозможно.
Молния рассекла небо напополам и ударила в самую гущу джунглей. Вертолёты испуганно шарахнулись в сторону, чтобы не попасть под гнев стихии. Громыхнуло в поднебесье, да так, что, казалось, задрожала сама Ак-Тэо.
Буря! Буря! Алтея улыбнулась и откинулась назад. Какое счастье – вместе постоянного белого тумана, заполняющего джунгли, вместо плывущего от жары воздуха видеть настоящий ураган.
– Глянь, идут, – недовольно буркнул Ганзель, завидев приближающихся тюремщиков-военных. – По чью душу, интересно? Не знаешь, Кашил? – не упустил он случая поддеть сопротивленца.
– Сидел бы да молчал, – бросил Кашил, скаля белые зубы. – Уж лучше умереть быстро и ярко, чем вечно гнить в крепостных застенках.
– Это ты так думаешь, – фыркнул воришка. – Жизнь беречь надо. Второго шанса у тебя уже не будет.
– Ты бы раньше думал, как жизнь свою сберечь, – ядовито отпарировала Алтея, не поворачивая головы: она всё ещё не насытилась грозой. – Если бы думал – не сидел бы здесь.
Военные – их было двое – остановились у их двери, и более старший по званию, седой лейтенант с тремя звёздами на погонах, достал из нагрудного кармана магнитную карточку, предоставлявшую доступ к заключённым. Он вставил её в замок, подождал немного – система проверяла достоверность данных – и отворил дверь, входя внутрь камеры. Его напарник, молодой здоровяк, маячил на пороге, готовый в случае неповиновения принять необходимые меры.
– Заключённый Кеш-каа, – Кашил вздрогнул и поднял опущенную голову, – проследуйте за мной.
В руках у военного не было даже наручников – в случае активного сопротивления он мог просто выстрелить, и никто и ничего не сделал бы ему за это: Калиш был смертником, и время его пришло.
Нервно сглотнув, посеревший сопротивленец встал с койки, сделал первый, неуверенный шаг навстречу своему надзирателю. И в этот момент вдруг вздрогнула вся крепость, затрещали и затряслись вековые камни, замигал электрический свет, грозясь потухнуть в любую секунду. Военный оглянулся на напарника – тот, не понимая, в чём дело, смотрел на потолок, словно оттуда должно было вывалиться какое-нибудь чудовище. А свет дрожал, дрожал, и мелькала перед окнами тонкая белая молния, жалящая крепость в самое сердце.
Алтея подобралась, приготовившись к броску, и сжала ладони в кулаки.
Свет мигнул в последний раз и погас – и в эту же секунду Алтея спрыгнула со своей койки и налетела всем весом на лейтенанта, целясь ему в висок. Он этого не ожидал и потому не смог достойно отреагировать – ему удалось лишь отклониться от первого удара, но не обезвредить нападавшую. А за первым ударом последовал второй и третий – и военный рухнул, как подкошенный, потеряв сознание. Его напарник среагировал молниеносно, выхватив из кобуры пистолет и пальнув по Алтее, но она отпрыгнула в сторону, пригнув голову, и бросилась на здоровяка, ногой пнув его в пах, а руками вцепившись в ничем не защищённое горло. Военный согнулся пополам от боли, а Алтея душила и душила его, пока его тело не обмякло в её руках и он грузно не осел на пол.
Света по-прежнему не было. Ни Алтея, ни Ганзель, ни Кашил не знали: молния ударила в вершину крепости, вспыхнул пожар, и электричество отключили. Но именно это и спасло их, подарив заключённым шанс на побег.
– Ну, Ганзель, что валяешься? Переодевайся, – выдохнула Алтея, оборачиваясь на сокамерника. Он всё ещё полулежал на своей койке, не веря своим глазам. – Пора.
– Куда? – воскликнул Ганзель, но поднялся и подошёл к бесчувственному здоровяку.
– Подальше отсюда. Отойди, Кашил.
– Вы что, меня здесь оставите?! – взвизгнул Кашил, нащупывая пистолет на поясе лейтенанта.
– Нет. Ты будешь заключённым. Отдай оружие, – она выхватила из его рук пистолет и, проверив, заряжен ли он, выстрелила в камеру. Та брызнула во все стороны мелкими осколками. – Ну, быстрее, что вы тормозите! – и Алтея дёрнула форму на лейтенанте.
Они переодевались судорожно быстро, ведь в любую минуту свет мог зажечься снова и вскрыть их аферу. Но этого не произошло: всё ещё бушевало пламя на вершине крепости, военные всё ещё не могли его победить, не могли снова запустить электрогенератор, а значит, никто не мог знать о том, что творилось в камере Алтеи, Ганзеля и Кашила.
Напоследок Алтея тщательно обыскала карманы седого лейтенанта и здоровяка, надеясь найти хоть что-нибудь, что может пригодиться им при побеге. Однако ничего интересного она не обнаружила – разве что нашла ещё одну магнитную карту, два сухпайка и зажигалку, принадлежащие младшему по званию военному. Это мало чем могло помочь беглецам, но и того хватит, решила Алтея, по негласному решению своих бывших сокамерников ставшая командиром. Да и оружие у них теперь появилось – аж два пистолета с полными обоймами, электродубинка и нож, а в джунглях живности много, продержатся как-нибудь.
Перед уходом Кашил и Ганзель затащили здоровяка в камеру и плотно прикрыли дверь. Кое-как Алтея вытащила из разъёма магнитную карту лейтенанта – она тоже могла сгодиться, если вернут свет.
– Бежим через верх, – предложил Ганзель, когда они выбирали, в какую сторону идти. – Угоним вертолёт, и они нас даже поймать не смогут.
– У них, между прочим, пушки есть, – вполголоса огрызнулся Кашил. – Собьют – и поминай, как звали.
– Цыц оба! – скомандовала Алтея, и пузатый воришка вместе с чернокожим сопротивленцем мигом замолчали. – Пойдём вниз. Надо только найти спуск.
– Лифт, кажется, в десяти метрах отсюда, – попытался сумничать Ганзель, но Алтея, резко зашипев, его оборвала:
– Электрогенератор не работает, дурак! Как ты на лифте поедешь? Своими двумя надо!
– А здесь есть вообще лестницы? Нас-то только на лифтах возят, – вставил Кашил и тут же замолчал, потому что из темноты на них надвигались военные. В этот раз их было больше, выглядели они внушительнее, чем седой лейтенант со здоровяком.
От страха у Алтеи пересохло в глотке, но она сразу поняла, что их не узнали, потому что военный спросил, близоруко щурясь:
– Куда ведёте заключённого?
Она сумела совладать с собой, в отличие от Ганзеля, которого била мелкая дрожь:
– На итоговую. – Алтея постаралась, чтобы её голос звучал твёрдо, будто она действительно состояла на службе Императора и каждый день водила смертников на расстрел. – Товарищ капитан.
– Двадцатый ярус, – тут же откликнулся военный. – Лестница метров через двести, за поворотом. Чёрт бы побрал эту молнию, из-за неё пожар вспыхнул и электрогенератор никак не завести.
Кашил осторожно выдохнул: у него будто камень с души свалился.
– Есть, товарищ капитан, – откликнулась Алтея и подтолкнула Кашила вперёд. Сопротивленец, повесив голову, пошёл так медленно, что женщина не вытерпела и грубо приказала ему ускориться. Кашил, конечно, правильно делал, что изображал из себя мученика, но у них каждая секунда была на счету. Неизвестно было, как скоро военные справятся с пожаром.
Древняя каменная лестница угловатой спиралью уходила вниз, и в темноте не было видно, где она заканчивается. Да и при свете, наверное, не было видно нижнего этажа – Алтея и её спутники находились на высоте девяноста метров над землёй. Чаще всего эта лестница пустовала, поскольку все пользовались лифтами, но тогда, вопреки обыкновению, она была заполнена людьми: то военные, стремясь удержать ситуацию под контролем, переходили с яруса на ярус. Кто-то шёл на самый верх, на главную башню, кто-то – в тюремные блоки, некоторые попросту выполняли поручение старшего по званию. Людей было так много, что, казалось, ожила сама лестница. И это всерьёз пугало Алтею, Ганзеля и Кашила: если свет загорится, когда они будут на лестнице, то им не выжить.
Но и в этот раз им повезло: свет не включался, а они спускались ниже и ниже. Всё меньше света проникало сквозь вырубленные в толще камня окна – в темноте Алтея даже не видела Кашила, блестели только белки его глаз. Всё меньше людей попадалось на пути: большинство военных уже были наверху.
Лестница кончилась так внезапно, что Ганзель чуть не оступился и не рухнул вниз. В темноте полуподвала ничего не было видно, несмотря даже на то, что окна были и здесь. Выругавшись в его адрес, Алтея вытащила из кармана зажигалку и чиркнула ею, намереваясь осмотреться. И в тот же миг замигал свет: военные завели электрогенератор.
Огромный ангар был почти пустым – только вдалеке, поглядывая на бывших заключённых, суетились механики. А выход был совсем рядом: лишь чёрные раздвижные ворота, которые можно было открыть с помощью магнитной карточки, отделяли Алтею, Ганзеля и Кашила от долгожданной свободы.
Замешкавшись, Алтея вынула из нагрудного кармана магнитную карточку и поднесла её к замку. Ганзель, наблюдая за механиками, скрытно сунул Кашилу электродубинку.
Ворота послушно разъехались, будто только и ждали, что кто-нибудь откроет их. Но у входа стояли шесть человек, охранявших крепость от посягательства диких зверей, и они были вооружены до зубов. Как тут с ними справиться?
– Куда направляетесь? – недоуменно-недовольно бросил начальник охраны, повернув голову в сторону бывших заключённых.
Алтея не ответила. Пряча пистолет за бедром, она резко развернулась и пальнула начальнику охраны прямо в лицо, и он рухнул наземь, обрызгав Алтею собственной кровью. Не медля, женщина крутанулась, уходя от выстрела ещё одного, и сделала прицельный выстрел, погубивший ещё одного охранника Ак-Тэо. Ганзель в это время бросился всем весом на хлипенького парнишку и, держа его прижатым к земле, вёл перестрелку с другим охранником, а Кашил, пригнувшись, кинулся под ноги здоровенному вояке и, не жалея сил, бил его электродубинкой по голеням, заставляя того корчиться от боли. Тот единственный, которого беглецы оставили без внимания, выстрелил по Ганзелю и попал – воришка истошно закричал и схватился за раненую руку. И тут же на охранника обрушился град выстрелов со стороны спешившей помочь подельнику Алтеи, и он, не выдержав напора с двух сторон, попытался обойти стрелявших со стороны.
Тут и прилетела в голову охраннику электродубинка, отправив его в блаженное забытье.
Больше никто не мешал бывшим сокамерникам бежать, но они задержались, чтобы подобрать оружие. Но не прошло и нескольких секунд, как Кашил вспомнил о механиках, поднял глаза, чтобы проверить, где они, и увидел камеры, записавшие всё на видео.
– Бежим, – тихо произнёс он, наблюдая за удивлённо привставшими механиками, и выстрелил поочерёдно в обе камеры, лишая военных Ак-Тэо возможности наблюдать за ними.
Алтея подняла голову и подтолкнула тяжело дышавшего Ганзеля, зажимавшего свою рану рукой.
Через минуту они уже скрылись из виду, и опоздавшим тюремщикам не оставалось ничего другого, кроме как снарядить за ними погоню.
Каждый, кто хоть раз попадал в крепость, не должен был иметь ни одного шанса покинуть её. Исключений не было.