Искра и Пламя

Глава 6.

Я вышла, а точнее почти выпала из повозки, от езды в которой меня ужасно мутило. Как же давно я не вдыхала свежего воздуха! Мысль о том, что в последний раз я увижу белый свет, только подходя к плахе, до того сильно засела у в голове, что надежду выжить я почти оставила. Я не понимала, куда меня привезли, но и любопытство не сильно терзало. На первый план вышло только ощущение безумного счастья. И, хотя здравый смысл уговаривал вырваться из пучины эйфории, я продолжала погружаться в мысли о своем невероятном везении.

Когда человек говорит о смерти в шутку или же философствует о ней - он не может осознать весь ужас этого понятия. Каким бы бесстрашным не казался герой перед лицом опасности, мало кто может полностью понять его страх перед утратой жизни.

Мои руки были связаны за спиной, а по земле я шла босая. По обе стороны шли вооруженные мужчины, с ног до головы экипированные в кольчугу. Что ж, разумно с их стороны. Наверное. Хотя стражнику, которого я подпалила, это не помогло...

Меня тащили грубо, с силой, как если бы я действительно собиралась сопротивляться. От такой небрежности я едва не заваливалась вперед, отчего волосы падали на лицо, закрывая обзор. Я смогла увидеть впереди  только громадную постройку, темную на фоне багрового неба, в которую меня так тащили мои спутники. Взгляд зацепился за высокое здание, башни и острые шпили которого устремлялись ввысь. В голове мелькнула мысль, что они будто прорезают небо, заставляя его кровоточить. Но это просто был закат.

Судя по всему, меня собирались провести через черный ход - больно маленькая и неказистая была та дверца, путь до которой показался мне прогулкой по лезвиям. Я ведь не привыкла не носить обуви. Один из моих добрых спутников резко открыл дверь так, что ее старые петли даже не заскрипели а пронзительно завизжали. Этот звук ужасно резал слух. Меня толкнули внутрь, и я ощутила какой-то терпкий запах. Это навязчивое, стойкое зловоние в совокупности с кромешной тьмой, к которой еще не привыкли глаза, в первые минуты дезориентировало в пространстве, и, если бы не мои заботливые друзья-стражники, я бы давно расквасила нос об пол. С той же галантностью, не говоря ни слова, они повели меня вперед по какому-то узкому коридору. Он был едва освещен тусклым светом изредка попадавшихся на стенах факелов.

Ноги ощущали холод камня, щеки горели. Каждый шаг давался с большим трудом, но я не останавливалась. И не падала. Даже не собиралась, хотя колени так и подкашивались.

Спустя минуту, мои бедные глаза привыкли к полумраку и стали различать дорогу, а совсем ситуация улучшилась, когда показался очередной закрепленный на стене факел, горевший более-менее ярко. Понятия не имею, сколько мы шли, вдыхая все тот же смрад, поочередно поворачивая то вправо, то влево, но, в конце концов, мы прибыли к узкой винтовой лестнице, поднимаясь по которой мой экскорт разделился - один шел впереди, а второй смотрел мне в спину, придерживая за связанные руки.

Когда мы наконец вышли на свет, моим глазам снова пришлось привыкать.

Теперь меня уже не тащили, а волокли, пальцы в жестких перчатках впивались в мои предплечья так, что на них должны были остаться  даже не синяки, а кровоподтеки.

В отличие от темных коридоров, тут было довольно свежо. Стены чистые, где-то оклеенные неброскими обоями, а где-то выкрашенные. Кое-где висели старинные портреты с изображенными на них суровыми лицами. Мои голые ноги оставляли на чистых лакированных полах грязные следы.

Мы шли по хорошо освещенным коридорам, и, к моему удивлению, там почти не было людей, которые сидели бы на тех лавочках с мягкими обивками, стоявшими около стен.

Лишь в конце пути, когда уже показалась дверь, в которую меня хотели провести, послышались голоса, принадлежавшие группе молодых людей в черных одеяниях. Среди них - две девушки, судя по всему, мои ровесницы, и двое пареньков, чуть старше. Завидев меня и моих сопровождающих, они встрепенулись, но бежать было поздно, мой стражник фальцетом изрек угрозу:

- Эй,вы! А разве не близится время отбоя?! Вон отсюда, пока я не донес куда надо!

Уши  пронзила боль, и стало понятно, почему он молчал всю дорогу.

Нарушители все как один подскочили с лавочки, где сидели, и рысцой побежали прочь мимо меня. Только один из них, какой-то неестественно бледный, никуда не торопился, а когда поравнялся со мной, даже замедлился, стараясь как бы заглянуть в глаза. В следующее мгновение меня дернули, и мы пошли дальше, а тот юноша все стоял и смотрел нам в спины до тех самых пор, пока с треском не захлопнулась дверь, куда мы собирались изначально.

Мы зашли, и в следующий миг меня бросили на пол, словно котенка. Несмотря на толстый ковер, я все же почувствовала боль от падения на колени. В добавок ко всему, я ударилась лбом, отчего почувствовала, как начала течь теплая кровь.

Рассекла, наверное. Надеюсь, что шрам будет не очень большой. Мысль загорелась и угасла под гнетом давящих обстоятельств.

Я не успела увидеть, но чувствовала: в этой комнате есть еще люди. Вот только ни один из них не вступился за меня ни в момент падения, ни когда мне дали поддых ногой.  Я лежала беспомощная, жадно хватая ртом воздух, но никто не останавливал стражников, и их удары в беспорядочном потоке лились на мою спину. Никто не сказал повелительное “ хватит”, никто не помог. А я… Запомнила этот миг. Запомнила беспристрастность окружающих. Запомнила и поняла, что никогда не смогу поступать так же - если будет возможность помочь слабому, я помогу. Но с той же очевидностью я осознала и иное. Те, кто молча смотрел на мое избиение, стали для меня врагами. Ридия велела прощать врагов, но сейчас вспомнился тихий шепот Асвага: “Прощение… Ты простишь врага только тогда, когда отомстишь. Поверь мне. Я знаю, что такое ненависть и как трудно эту ненависть отпустить”. Наверное, теперь Асваг простит барина. Ведь я отомстила. Пусть не хотела этого, но отомстила - за каждую разрушенную жизнь, за всю боль, что он принес моей семье, за каждую слезинку добродушной и такой светлой Ридии.