Искры

Пролог.

Когда мне было 15, я умерла.

Незадого до этого в соседний городок приехал цирк-шапито и какой-то щедрый человек подарил нашему детскому дому толстую пачку билетов на самое первое представление. Хватило на всех воспитанников.

Представление для нас, деревенских детдомовских ребят, казалось совершенно волшебным. Мы попали в сказку с бесстрашными акробатами, дрессированными животными, парящими под куполом принцессами, смешными маленькими человечками, нереальными иллюзиями фокусников и добрым дедушкой, тонущем в клубах дыма из трубки, которую, не переставая, курил и после кашлял. Дедушка рассказывал нам истории о волшебстве далекой Индии, о племенах темнокожих африканцев, а в клубах дыма появлялись и исчезали танцующие девушки со змеями, павлинами, мелькающими бабочками... В общем, представление удалось. Полсотни наших ребят сидели с открытыми ртами от начала и до конца, не проронив ни одного звука. Зато потом в двух автобусах, везущих нас обратно в деревню, разговоры не умолкали. Да и после тоже.

А через два дня закашляла Маринка. Она была моей подругой, мы делили одну комнату на двоих и совершенно никогда не ссорились. Отличная девочка. У нее были темные вьющиеся волосы, которые она никогда не могла нормально рассчесать, и потому они походили на гнездо, и разные глаза. Один голубой, другой карий. Ее за эти глаза часто дразнили, но она не обращала на это никакого внимания, справедливо рассуждая, что изменить она ничего не может, а значит и заморачиваться нет смысла.

В медпункте Маринке выписали какие-то таблетки, но на следующий день ее кашель усилился, а в медпункт уже стояла очередь. На третий день и я начала кашлять. Я смутно помню этот период. Наш фельдшер не считал детдомовских ребят кем-то, о чьем здоровье нужно сильно беспокоиться, поэтому спокойно выдавал нам лекарства от гриппа, которые не слишком помогали. А спустя недолгое время мы узнали, что в городе появились случаи проказы. Первым умер дедушка из цирка-шапито. Потом кто-то еще из труппы. Когда в нашу деревню приехала группа медиков, Маринка и еще несколько ребят тоже были мертвы. Я успела увидеть их приезд, но мой организм, пораженный болезнью, не смог справиться даже с помощью нужных препаратов. И из очередного забытья я уже не вышла.

Вообще, в свои 15 я никогда не задумывалась о смерти. Во всяком случае, о своей. Я попала в детский дом в 5 лет и немного помнила своих родителей. Мама была светловолосой и красивой. Наверное, каждая мама красива для своего ребенка. Я знаю, что ее звали Анна. Так написано в моих документах. Мама была молодой, пухленькой и вся сияла. Пушистые короткие волосы делали ее похожей на одуванчик и еще больше усиливали это сияние. В моей памяти остались моменты, когда мама ахала и начинала ворчать на папу, если он высоко меня подкидывал. О нем я помню еще меньше. Высокий, с зелено-карими глазами и ямочками на щеках. Он часто улыбался и много работал. А еще у меня его цвет глаз. 

Мои родители умерли в результате пожара. Как выяснилось позже, соседу-алкоголику за что-то хотели отомстить его друзья, но ошиблись этажом. Мы жили в многоэтажном доме, где-то почти на самом верху. Когда папа открыл двери после звонка, в коридор кинули зажигательную смесь, а дверь забаррикадировали с обратной стороны. МЧС приехали через час. Мама и папа отравились угарным газом и к моменту, как их нашли, уже были мертвы. Я в это время была в детском саду.

Потом оказалось, что других близких родственников у меня нет. А дальние были настолько дальними, что даже не помнила о том, что где-то там у них есть родня. Так я и попала в детский дом. Можно сказать, мне повезло, насколько это применимо к ситуации. Мои воспитатели оказались прекрасными людьми и поддерживали в нашем разношерстном детском коллективе хорошие отношения. Воспитанники, видя тепло и заботу, пусть и не родных людей, чувствовали себя комфортно и никаких ужасов, о которых мы не раз слышали, в нашем Доме не происходило.

В общем, умирать я не собиралась. Верила только, что после смерти можно попасть в рай или ад, и что мои родители непременно в раю. Поэтому, когда я очнулась и не почувствовала боли, то решила, что мертва. Открыла глаза и испугалась, потому что вокруг ничего не было видно, будто я ослепла. Тогда-то в мою светлую голову и пришла мысль: это ад. Мысль была яркой, неожиданной и очень болезненной, слезы навернулись на глаза и я заревела. По моему детскому мнению, мои роители были в Раю, Маринка тоже, а значит, тут у меня нет совершенно никого, да еще и впереди меня ждут адские мучения. Слезы лились, я всхлипывала и пыталась не плакать в голос. Получалось не очень, истерика набирала обороты и спустя какое-то время я размазывала слезы вперемежку с соплями по щекам, шептала "за что?" и колотила кулачками что-то не слишком мягкое, на чем лежала.

Поэтому, когда недалеко от меня прозвучало:

- Ива, ты очнулась? Болит где-то? - я сразу же захлопнула рот и, шмыгнув напоследок носом, притихла. Наверное, обращались к кому-то еще, потому что меня зовут Саша, а не Ива.

- Ива!