Искупление

Глава IX

  Видение было настолько реальным, что Анна, проснувшись, долго не могла понять, сон это или явь. Княгиня увидела себя стоящей возле какого-то строения, прохладный ветерок играл ее волосами, а совсем рядом серебрились снегом величественные горы, над которыми занимался рассвет. Она принялась оглядываться, стараясь понять, куда попала, как вдруг увидела уходящих от нее Михаила и Владимира.
  Одетые в мундиры, друзья поднимались по горной тропе, удаляясь в разливающемся солнечном свете. Князь шел не оглядываясь, легко поднимаясь вверх, словно скользя над землей, а Владимир несколько раз обернулся к ней, как будто собирался о чем-то попросить.
«Миша, Владимир!» - пыталась окликнуть их Анна, но голоса не было. Она даже не могла открыть рта, лишь задыхаясь от горя смотрела им вслед, чувствуя – муж с другом уходят безвозвратно. Собравшись с силами, все же крикнула: «Владимир!» и проснулась.
  Сердце бешено колотилось, все тело было покрыто холодным потом, в голове все еще звенел собственный крик, и казалось – она по-прежнему находится там, во сне, а не в своей комнате. Немного успокоившись, Анна стала уверять себя, что это всего лишь сон, но непонятная тревога подсказывала ей – все приснилось не просто так. Что-то должно измениться в ее жизни, только к худу или к добру – неясно.   Решив никого не беспокоить, женщина промолчала о сне даже Варваре, только с каждым днем тревожное ожидание чего-то неизбежного становилось все сильнее.
  Единственной, кто догадывался о переживаниях Анны, была Надежда Александровна. Но тетушка Владимира время от времени только пристально смотрела на нее, однако ничего не говорила.
Спустя неделю после пророческого видения к Анне подошел Савелий Никодимович и сказал:
- Анна Платоновна, тут казенное письмо пришло. Все в печатях. Важное, наверное, - и протянул ей конверт из плотной бумаги.
  Поскольку имени получателя на нем не значилось, то Анна решила посмотреть послание. Вынув небольшой исписанный листок, она развернула письмо и… строчки поплыли перед глазами. Добравшись до стула, она рухнула на него и вновь принялась читать, надеясь, что ошиблась. Только ошибки не было! Несколько скупых строк, подписанных штабс-капитаном Мансыревым, комендантом N-ской крепости, расположенной в Дагестане, извещали о тяжелом ранении в бою поручика Корфа. Командование выражало соболезнование родственникам раненого и просило дозволения похоронить его в случае смерти на Кавказе.
  Выронив письмо, Анна долго сидела, уставившись в одну точку. Новость не укладывалась в голове. Все казалось насмешкой, дурным розыгрышем – только не правдой.

  Теперь ей многое стало ясно: слова Владимира о том, что он не собирается возвращаться в скором времени, переселение в дом тетки, и даже то, почему из Петербурга не приходило никаких распоряжений для управляющего. Барона там просто не было, он все это время воевал.
  Чуть-чуть одумавшись, Анна поднялась, решив отправиться на поиски Сычихи. Возможно, она сможет объяснить все происходящее, ведь кому-то Владимир должен был рассказать о своих планах.
  Надежду Александровну она нашла в каморке, которую та приспособила для своих трав и кореньев. Знахарка сосредоточенно толкла в ступе какие-то сухие листья, готовя очередное снадобье.
- Заходи, милая, - улыбнулась она, не прерывая своего занятия, - смотри, я тут новую мазь сделать пытаюсь.
Не говоря ни слова в ответ, Анна протянула ей бумагу и тихо спросила:
- Вы знали?
Просмотрев письмо, Сычиха медленно опустила руки и сказала:
- Знала. Володя меня затем и попросил здесь поселиться, чтоб в случае чего ты одна не осталась. Только говорить об этом строго-настрого запретил. Обещание с меня взял, потому кроме нас двоих про Кавказ никто не знал.
- Это жестоко! Очень жестоко! – Анна, залившись слезами, бросилась к двери и выскочила из комнаты.
Оказавшись в коридоре, она хотела уйти к себе, но передумала. Ноги сами понесли ее на кухню, как в детстве, когда обиженная, она частенько искала защиты и поддержки у Варвары. Войдя в кухню, она увидела Дуняшу и Варвару, мирно беседовавших за столом.
- Никитка добрый парень, – говорила кухарка, но увидев Анну оборвала себя на полуслове: - Да ты в себе ли, голубка?! – встревоженно спросила она. – Ай, случилось чего?
Сев на скамейку рядом с Дуняшей, Анна вытерла слезы и горестно сказала:
- Случилось, Варенька. Владимир ранен. Я письмо сегодня получила. Он все это время на Кавказе воевал.
Услышав новость, горничная прижала ладонь ко рту, а Варвара разрыдалась:
- Барин, соколик Вы наш ясный! – завывала она. – Да неужели Вам придется крылья сложить на чужой стороне?! Как же мы, сироты, без Вас будем?!
- Хватит, Варя! – неожиданно даже для себя властно прервала причитания Анна. – Слезами горю не поможешь, здесь дело нужно. Дуняша, - обратилась она к девушке, - собери мои вещи, я уезжаю.
- К-куда ты ехать собралась?! – кухарка от неожиданности икнула.
- К Владимиру, куда же еще, - голос молодой женщины звучал твердо. - Я ему и семье Корфов жизнью обязана. Если б не он - плавать бы мне сейчас русалкой в Неве. А теперь ему нужна моя помощь, - Анна вспомнила, как во сне барон оборачивался к ней. – Ждет он меня.
- Ты что ж это удумала, бедовая! – закричала Варвара. – Виданное ли дело, ехать одной незнамо куда, да еще и к басурманам! Там ведь война идет, Аня!
- Я тоже поеду, - вмешалась молчавшая до сих пор Дуняша. – Варвара права – одной Вам ехать не след.
- Ты-то куда собралась?! – вскинулась кухарка. – А Никитка как же?!
- Коли любит – подождет, - решительно ответила горничная, – а одной-одинешенькой Ее Сиятельству ехать нельзя.
- Ох, горе горькое! – снова принялась причитать Варвара. – Вы хоть знаете, где энтот самый Кавказ находится? Ведь дальше имения и Петербурху шагу не делали. Да когда ж такое было - женщинам без мужчины в такую даль ехать. Ведь в дороге всяко может быть, кто вас защищать станет?!
- Здесь я постараюсь помочь, - вступила в разговор Сычиха, незаметно появившаяся на кухне во время спора. – Не отговаривай Анну, Варя, - обратилась она к плачущей женщине. – Ей обязательно ехать надо, иначе беда случится. Никто кроме нее Володю выходить не сможет. А попутчика я им постараюсь найти, вернее - попутчицу. Давеча в церкви слышала, будто у соседей наших, Спицыных, генеральша Бутурлина проездом остановилась. Она в Кисловодск на лечение едет. Вот и будет Анне компания. Правда характер у Ее Высокопревосходительства не мед и не сахар, я Марию Афанасьевну с детских лет помню, родители мои с ней в приятельстве состояли.
- Я постараюсь ничем не раздражать эту даму, - торопливо ответила Анна. – Мне лишь бы до места добраться.
- Что ж, завтра мне придется нанести визит соседям и пригласить Бутурлину к обеду, – едва заметно улыбнулась Надежда Александровна. – Ты, Варя, уж расстарайся – Мария Афанасьевна любит вкусно покушать.
- Дык это конечно, - закивала головой владычица кухни, – если надобно, я со всей душой.
  На другой день тетушка отправилась к соседям, а Анна замерла у окна в тревожном ожидании. Она ждала и страшилась этой встречи. Лично с madamе Бутурлиной она не была знакома, но слухи, ходившие в свете об этой женщине, достигли и ее ушей. Вдова генерал-аншефа Бутурлина отличалась решительностью и властным характером, подчиняясь только одному человеку – своему супругу. Будучи настоящей матерью-командиршей, она резала правду-матку в лицо, не считаясь со званиями и чинами. Говаривали, будто этой дамы побаивался даже всесильный шеф жандармов – Бенкендорф.
  Со своим мужем, прошедшим путь от корнета до генерала, она прожила сорок лет в любви и согласии, родив ему шестерых детей. Служивший не за страх, а за совесть генерал Бутурлин прошел не одну военную компанию, и жена всюду сопровождала его «неся службу при полку», как она выражалась.
  Сторонница жестких патриархальных взглядов, Мария Афанасьевна не раз шокировала бомонд своими поступками. Так, для трех своих сыновей она не видела никакой карьеры, кроме военной, по примеру отца, а дочерей отдавала замуж исключительно в порядке старшинства. В свете долго обсуждали курьезный случай с одним важным военным чином, который пришел свататься к дочери генеральши. Мария Афанасьевна дала свое согласие, только на очереди оказалась средняя дочь – барышня, не блещущая красотой, но добрая и разумная. Услышав об этом, жених смутился, он рассчитывал на руку ее куда более миловидной младшей сестры, о чем заявил будущей теще.
- Ишь, слюни распустил, сластолюбец! - резко оборвала его Бутурлина. – Бери, что дают, а то и этого не получишь!
  Не желая связываться со столь суровой особой, мужчина подчинился и после никогда об этом не пожалел.
Марию Афанасьевну уважали и побаивались, опасаясь ее резкости и прямоты, несвойственных аристократке. И с этой почти легендарной особой Анне предстояло сегодня познакомиться. Она услышала шум подъезжающего экипажа, звуки голосов внизу, а спустя короткое время вошедшая Дуняша сказала:
- Ваше Сиятельство, Надежда Александровна к обеду просили спуститься.
- Скажи – сейчас буду, - ответила Анна, поправляя складки платья. Убедившись, что все в порядке, она вышла из комнаты и отправилась в столовую.
Войдя туда, она сразу обратила внимание на грузную пожилую женщину в черном вдовьем чепце, которая, пронзительно глянув на нее из-под кустистых бровей, сказала, обращаясь к Сычихе:
- Это и есть твоя путешественница? Чего ее на Кавказ-то несет? Такой пигалице лучше дома сидеть, в чем только душа держится.
Не обращая внимания на колкие слова, Анна склонилась пред гостьей в реверансе, почтительно сказав:
- Уверяю, madamе, я не доставлю Вам в дороге никаких хлопот.
- Посмотрим, - проворчала Бутурлина. – Опосля обеда побеседую с тобой, тогда решу, что делать.
Закончив с трапезой, которая стараниями Варвары удалась на славу, Мария Афанасьевна властно сказала Сычихе:
- Ты, матушка, ступай покуда. Без тебя разберусь.
И Надежда Александровна покорно вышла.
Едва за ней закрылась дверь, Бутурлина заговорила, обращаясь к Анне:
- Запомни, голубушка, мне все равно, зачем ты отправляешься в путь, но пока будешь под моей опекой, непотребства я не допущу. Нытья и жалоб тоже, - добавила она, видя, что собеседница собирается ей возразить. – Нянчиться с тобою никто не будет, тяжело, легко ли – терпи. Ну как, не раздумала еще ехать?
- Нет, сударыня, - Анна отвечала с полной уверенностью. - Я постараюсь выполнить все Ваши условия.
- Хорошо. Тогда собирайся, через два дня выезжаем. И не вздумай заставлять ждать тебя! Не люблю этого просто страсть как. А теперь встать помоги, спину мне совсем разломило, на погоду, видать.
Тяжело поднявшись с кресла с помощью Анны, женщина прошла к двери и, уже от порога обернувшись, сказала:
- Надежде благодарность от меня передай за обед. Кухарка у вас отменная.
С тем и ушла.
  Спустя два дня после этого разговора дорожная карета с Анной и Дуняшей отъехала от особняка Корфов следом за громоздким дормезом генеральши Бутурлиной. Путешествие началось.
  Чем дольше они ехали, тем чаще Анна вспоминала слова своей попутчицы о нытье и жалобах. Ухабистая тряская дорога, прокуренные постоялые дворы, где иногда приходилось спасть сидя на стуле всю ночь, кое-как приготовленная еда в придорожных трактирах. Все это изматывало, лишало сил, но верная своему слову молодая женщина никогда не позволяла себе слабости.