Искупление

Глава XIII

  Куда тяжелее было на душе у Владимира: они с Олсуфьевым покидали крепость более чем на неделю, оставляя Анну совершенно одну, без защиты, столь необходимой ей сейчас. В довершение проблем поведение притихшего Черниховского не успокаивало, а настораживало все больше. Граф был не из тех противников, что сдаются без борьбы, к тому же обладал далеко не ангельским характером, поэтому ожидать от него можно было чего угодно. 
  Оставалось надеяться на Василия Назаровича, которого барон просил присмотреть за Анной. Искренне привязавшийся к своей помощнице врач пообещал не допустить никаких посягательств в отношении нее со стороны навязчивого поклонника.
  Но как ни успокаивал себя Владимир, беспокойство не проходило. Его мучило чувство странной тревоги, казалось - покидая крепость, он совершает очень большую ошибку. Тяжело переживая размолвку, барон решил по возвращении серьезно поговорить с любимой и, попросив прощения за прошлые грехи, объясниться ей в своих чувствах. Оставалось надеяться, что за время его отсутствия ничего страшного не произойдет.
  А жизнь той, о которой Корф думал день и ночь, все так же проходила в лазарете.
Летом раненых было особенно много, и женщине часто приходилось либо оставаться здесь на ночь, либо возвращаться во флигель в полной темноте. Но уверенная в добром отношении к себе со стороны обитателей крепости, княгиня всегда шла домой безбоязненно. Ведь за все время пока она находилась здесь, никто не обидел Анну даже словом.
  Этим вечером Анна задержалась в лазарете дольше обычного, а закончив дела, попрощалась с Неверовым, после чего отправилась к себе. Задумавшись, княгиня шла по дорожке, ведущей к флигелю, и не сразу поняла, что произошло, когда кто-то встал у нее на пути. Не ожидавшая ничего подобного Анна подняла глаза и увидела стоящего перед ней незнакомого офицера. Скорее всего, он прибыл в крепость с одним из конвоев, пришедших сегодня днем или явился на дружескую пирушку, которые иногда устраивала офицерская молодежь. Во всяком случае, мужчина был пьян: от него несло перегаром, да и заплетающийся язык был еще одним доказательством неумеренных возлияний.
- Надо же, какая приятная встреча! – Незнакомец слегка качнулся. – В забытой Богом дыре и такая клубничка! Мне просто не терпится познакомиться с Вами, mademoiselle!
Не желая связываться с пьяным, Анна попыталась обойти мужчину, но он схватил ее за руку.
- Куда ж ты собралась, красавица?! Может, развлечешь меня?
- Немедленно отпустите! – Анна попыталась вырвать ладонь из медвежьей хватки. – Вы ведете себя недостойно офицера и дворянина!
- Хватит ломаться! – офицер притянул ее к себе. – Я хорошо заплачу – в накладе не останешься!
Испуганная женщина изо всех сил старалась вырваться из стальных тисков, однако силы были неравны, даже пьяный, мужчина был намного сильнее ее. Понимая – справиться с ним невозможно,     Анна уже готова была звать на помощь, как за спиной раздался знакомый голос с едва заметным польским акцентом:
- Сейчас же отпустите даму и принесите свои извинения!
Насильник разжал руки, и она, обернувшись, увидела графа Черниховского, прислонившегося к яблоне. Оттолкнувшись от дерева, он подошел ближе и вкрадчиво произнес:
- Вы слышали? Немедленно извинитесь!
Его голос звучал все так же спокойно, на лице не дрогнул ни один мускул, лишь недобрый блеск зеленых глаз выдавал злость, буквально переполнявшую Вацлава. Не сводя взгляда с мигом протрезвевшего негодяя, граф повторил:
- Я жду извинений!
- Прошу прощения, сударыня, – пробормотал незнакомец, – я представить не мог, что у Вас такой покровитель.
- Убирайтесь! – не скрывая презрения, бросил Черниховский, и офицер поспешил удалиться от греха подальше.
Едва он исчез из вида, Вацлав повернулся к Анне, которая еще не могла прийти в себя после произошедшего, и взяв под руку, повел к флигелю.
- Барыня, – вышла на стук входной двери Дуняша, – я пирог… – и растерянно замолчала, глядя на бледную Анну в сопровождении графа.
- Принеси госпоже воды, – не обращая внимания на удивленное лицо горничной, сказал граф.
Распорядившись, он провел женщину в гостиную, где усадил на один из стульев.
  Вошедшая следом Дуняша протянула хозяйке стакан с водой, а после, повинуясь властному жесту мужчины, вышла. Этот барин пугал ее больше, чем Владимир Иванович, с первого взгляда было ясно – строптивости и непослушания он не терпит.
  После ухода Дуняши в комнате сначала царило молчание: Анна, пытаясь успокоиться, пила воду, а граф, заложив руки за спину, стоял у окна вглядываясь в ночную тьму. Спустя какое-то время он повернулся и спросил:
- Как Вы себя чувствуете?
- Благодарю, уже лучше. – Женщина поставила стакан на стол. – Если бы не Вы…
- Не стоит благодарности, – отмахнулся Черниховский. – Я не сделал ничего выдающегося, но впредь будьте осторожны, возвращаясь так поздно из лазарета.
- Я даже предположить подобного не могла, – ответила Анна, – за год моего пребывания в крепости ни один человек себе такого не позволял.
Лицо Вацлава стало суровым:
- Вам вообще не следовало приезжать сюда, – жестко сказал он. – Стремление помогать раненым похвально, только даме здесь не место. Война удел мужчин, а женщина, особенно беззащитная, тут воспринимается как добыча. Не сомневайтесь, я знаю, о чем говорю.
- До сегодняшнего вечера никто ко мне так не относился, – возразила Анна.
- Все когда-то происходит впервые, – граф хмуро глянул на собеседницу. – Неужели Вы не понимаете простых истин. Если не этот мерзавец, так другой. Вы беззащитны, и этим можно легко воспользоваться.
- Я была уверена, что Владимир Иванович… – начала было женщина, но Черниховский перебил ее:
- Барон Вам не муж и не брат, – сказал он, – хотя я не отрицаю благородства Корфа. Окажись он сегодня свидетелем произошедшего – обязательно довел бы дело до дуэли, даже если этот негодяй не стоит того, чтобы тратить на него пулю.
- Дуэль может иметь серьезные последствия, – Анне стало не по себе, – военная крепость – не Петербург.
- А как еще прикажете защищать честь женщины? – Черниховский развел руками.
Анна молчала: отрицать правоту графа было глупо. Выходит – оставаясь здесь, она невольно осложняет Владимиру жизнь. Не приведи Бог сегодняшний случай повторится, когда барон будет в крепости. Он непременно вызовет ее обидчика, и если дуэль состоится – будет серьезно наказан. Конечно, надо быть более осторожной, но невозможно же все время сидеть во флигеле, дожидаясь отъезда в имение. Она не может жить взаперти, не говоря уже о лазарете. Ведь там надо быть каждый день.
- Что же мне делать? – растерянно сказала Анна, глядя на своего спасителя. Сегодняшний случай напугал ее, и женщина не хотела повторения подобного кошмара.
- Вам необходима защита, – снисходительно, словно маленькому ребенку, ответил граф.
- Согласна с Вами. Я обращусь к Василию Назаровичу, – кивнула княгиня. – Возможно, кто-то из служащих лазарета будет провожать меня. Хотя бы до возвращения Владимира Ивановича.
- Вы не поняли или не пытаетесь меня понять, – в голосе Вацлава звучало легкое раздражение. – Ни барон, ни господин Неверов не имеют права защищать Вас, так как Вы не состоите с ними в родстве. Понятно, что они не откажут Вам в просьбе, но их помощь может вызвать очередные кривотолки.
- У меня нет другого выбора, – пожала плечами Анна. – Это единственные люди, на чью помощь я могу рассчитывать.
- Почему же единственные? – удивился Вацлав. – Кажется, сегодня Вы убедились – я могу быть для Вас неплохим защитником. 
- Если не ошибаюсь, с Вашим Сиятельством мы тоже не родственники, – парировала Анна. – Разве не об этом Вы только что говорили?
- Сейчас мы чужие, – ответил граф, – но если Вы согласитесь выйти за меня, вряд ли кто-нибудь рискнет нанести обиду madamе Черниховской.
- Вы делаете мне предложение?! – удивлению Анны не было предела.
- Да, я прошу Вашей руки, – граф был абсолютно спокоен, словно речь шла о незначительном пустяке.
- Неуместная шутка, Ваше Сиятельство! – рассердилась Анна, понимая – Вацлав насмехается над ней.
- Разве я похож на шутника? – голос Черниховского звучал серьезно.
- Ничем другим Ваши слова объяснить нельзя, – ответила собеседница. - Я не настолько глупа, чтобы поверить в правдивость подобного предложения. Зачем Вам, человеку, у которого есть возможность сделать отличную партию, жениться на нищей вдове без денег и связей?
- Значит, разговоры о Вашем вдовстве – правда? – спросил Вацлав.
- Да. Я потеряла мужа почти три года назад, – Анна поднялась. – Он погиб здесь, на Кавказе. И вместе с ним были похоронены мои мечты о счастье. Никто больше не сможет заменить его в моем сердце. Поэтому я вынуждена отказаться от столь лестного предложения, граф. Возможно, Ваши слова и не шутка, только я не люблю Вас. 
- Кто говорит о любви? – Вацлав всеми силами старался не показать, как его задели слова женщины. – Мое предложение всего лишь сделка между нами, ни к чему Вас не обязывающая, обвенчавшись со мною, Вы получите статус замужней дамы и необходимую защиту, но без супружеских отношений. Наш брак будет фиктивным, а по возвращении в Петербург я обращусь в Священный Синод с просьбой о разводе.
- Звучит весьма заманчиво, – удивление Анны росло, – однако какой интерес Вам во всем этом фарсе?
- Ну, должен же я каким-то образом отблагодарить Вас за спасение своей жизни, – Черниховский усмехнулся. – Признаться, не выношу долгов, а эта сделка позволит мне отплатить добром за добро. Все честно: Вы мне – жизнь, я Вам – безопасность. Вернувшись с Кавказа, мы получим развод и вновь станем свободными.
  Анна задумалась: конечно, предложение графа было выгодным для нее, но какое-то шестое чувство не позволяло поверить в его искренность. Ей было непонятно, зачем избалованному женским вниманием аристократу надо взваливать на себя лишние проблемы, да еще и подвергаться осуждению со стороны бомонда за мезальянс, пусть даже фиктивный.
- Что Вы решили? – голос Черниховского вывел ее из задумчивости. 
- Я не доверяю Вам, – правдиво ответила женщина. – Простите, но несмотря на все Ваши доводы, мне не верится, будто Вами движет исключительно благодарность.
- И что Вас смущает? – Анне показалось – граф напрягся. – Боитесь фальшивого венчания или посягательств на Вашу честь? Успокойтесь – ни то, ни другое Вам не грозит. Хотя наш брак фиктивен, венчание будет настоящим. Здесь ни у кого не должно быть сомнений в Вашем замужестве. А насилия к женщинам я никогда не применял! Страсти от Вас никто не потребует, если только Вы сами не захотите изменить наши отношения, – и граф лукаво улыбнулся, увидев, как лицо собеседницы заливается краской. Такая реакция его явно забавляла.
Впрочем, женщина не заметила улыбки, размышляя над словами Вацлава. Вроде бы все ясно и понятно, но княгиня чувствовала – Черниховский чего-то недоговаривает, скрывая от нее свои настоящие намерения. Время шло – граф ждал ответа, и помолчав еще несколько минут, Анна сказала:
- Я не могу ответить Вам сразу. Мне необходимо время для принятия окончательного решения.
- Хорошо, – кивнул Вацлав, – я не тороплю Вас, и все же, во избежание неприятностей с ответом Вам лучше определиться в ближайшие дни. А сейчас позвольте откланяться – время уже позднее.
  Поцеловав протянутую руку, граф вышел из флигеля и направился в сторону квартир, занимаемых офицерами. Черниховский специально шел не торопясь, в надежде, что чьи-нибудь любопытные глаза заметят, откуда он возвращается. В данном случае сплетни сослужили бы добрую службу, заставив эту упрямицу согласиться на брак с ним.
  Войдя в квартиру, граф велел денщику принести коньяка и, плеснув в стакан щедрую порцию, осушил его одним глотком. На душе было скверно: мучили неопределенность и собственное лицемерие. Он лгал этой женщине, лгал безбожно, поскольку вовсе не собирался разводиться с ней после возвращения с Кавказа, не желая отпускать от себя никогда. 
  Впервые за свою жизнь он полюбил и не хотел терять, возможно, единственный шанс на счастье. Вацлав и сам не знал, когда это чувство поселилось в его сердце: может быть, в тот момент, когда, умирая от голода и жажды, он увидел склонившегося над ним ангела, или в лазарете, куда приехал поблагодарить за спасение, а возможно – когда стал добиваться взаимности Анны, но она отказала.
  Граф вздохнул: к чему рассуждать о том, в какой момент разрушилась броня, укрывавшая его от стрел Амура? Глупо прятаться от себя самого и отрицать, что он, прожженный ловелас, влюбился в свою хрупкую белокурую спасительницу и будет бороться до последнего за свою любовь. 
  Черниховский сжал кулаки, вспомнив, каких усилий ему стоило сегодня не убить негодяя, посмевшего оскорбить Анну. Именно в этот момент Вацлаву стало ясно как никогда: он никому не позволит не только прикоснуться, даже подойти к этой женщине – Анна должна принадлежать исключительно ему. 
  Вспомнив ее «я не люблю Вас», граф усмехнулся; видимо им, Черниховским, самой судьбой суждено любить безответно. 
  Вацлав снял мундир, повесил его на спинку стула, достал из ящика трубку, раскурил ее и, глядя, как расплываются клубы табачного дыма, в который раз вспоминал историю жизни своих родителей. 
  Здесь никто не догадывался, что мать блистательного шляхтича была русской, волею Проведения или злого рока оказавшейся в Польше. Граф почти ничего не знал о ней, с рождения обделенный материнской любовью и лаской, лишь с портрета, висевшего в комнате отца, на него смотрела юная дама, на которую он так походил. Все детские расспросы о матери натыкались на стену отговорок, и только став взрослым, он смог, сложив воедино все услышанное, узнать о ее жизни, печальной и романтической одновременно.
  Шестнадцатилетняя красавица Варвара Загряжская вышла в свет зимой 1811 года, имея все шансы стать самой привлекательной из дебютанток. Изящной грациозной брюнетке с невероятными зелеными глазами прочили большой успех, но природная робость и застенчивость не позволяли ей блистать на раутах, в отличие от своих сверстниц. Вскоре бомонд счел mademoiselle Загряжскую скучной, поэтому поклонников у нее оказалось гораздо меньше, чем можно было ожидать.