Искупление

Глава XVI

  Аккуратно поставив перо в чернильницу, Черниховский обернулся и увидел Корфа, стоявшего в дверном проеме.
- И Вам доброго дня, барон, - Вацлав говорил нарочито спокойно, стараясь ничем не выдать охватившей его злости. – Какой случай привел Вас сюда?
- Очень важное дело, - губы Владимира искривила усмешка. – Так что Вы все-таки пишете? Рапорт?
- Это Вас не касается! – настойчивые расспросы злили графа все больше.
- Меня – нет, но моей подопечной он касается напрямую. Не так ли?
- Ваша подопечная, как Вы изволили выразится, взрослая самостоятельная дама, и сама вправе решать свою судьбу.
- Конечно, вправе, - согласился барон, - только пользоваться испугом и наивностью женщины, дабы обмануть ее, низость.
- Я бы попросил Вас выбирать выражения, милостивый государь! – граф с трудом сдерживался. - За такие слова можно и к барьеру.
- Выбирать выражения? – Владимир, казалось, не замечал раздражения собеседника. – А как еще прикажете называть Ваше обещание Анне развестись с ней? Я не настолько наивен, чтобы поверить, будто Вы хотите выставить себя перед обществом рогоносцем, а то и похлеще – евнухом. 
Произнеся эти слова, Корф заметил, какой бешеной яростью полыхнули глаза поляка, но останавливаться даже не думал.
- Получается, - продолжал он, - Вы либо собираетесь устроить фальшивую женитьбу…
- При всем моем цинизме, - перебил Корфа Вацлав, - человек я верующий, и насмешку над церковным таинством никогда себе не позволю.
- Тогда ложью является Ваше обещание развестись после возвращения с Кавказа, – не отступал барон.
-  Чем же плохо быть графиней Черниховской?! – граф тоже не собирался сдаваться. – Madame Платонова всего лишь слабая женщина, которая нуждается в надежной защите, и будет в полной безопасности, выйдя замуж. Не вздумайте мешать мне, Корф, иначе Вам придется сильно пожалеть!
- Это вызов? – Владимир, заложив руки за спину, слегка качнулся на носках. – Постараетесь избавиться от меня на дуэли? Только смерть ничего не изменит. Я позабочусь о том, чтобы в случае моей гибели Олсуфьев с Неверовым отправили Анну отсюда в поместье, где она будет недосягаема для Вас.
- Здесь идет война, - глаза Черниховского сузились, делая его еще больше похожим на хищника. – Кто станет разбираться, какой пулей был убит поручик Корф? Горцы тут частые гости.
- И тогда Вы тоже ничего не добьетесь, - улыбнулся Корф. – Анне уже обо всем известно, и она не желает быть Вашей супругой. А если раскроется убийство – Ваше Сиятельство рискует закончить свои дни на каторге, где-нибудь в Нерчинских рудниках. Если угодно сделать вызов – я к Вашим услугам, но проиграли Вы по всем статьям. 
И пустив эту парфянскую стрелу, Владимир удалился, закрыв за собой дверь.
  После ухода барона Вацлав какое-то время метался по комнате в бессильной злобе, потом остановился, осененный внезапной мыслью. Ошибся Корф, очень ошибся, полагая, будто он проиграл, в его рукаве есть еще один козырь, и весьма крупный. Если быть убедительным, то, возможно, венчание состоится. Надо выбрать момент и поговорить с Анной с глазу на глаз. Только бы она поверила в его чувства.
  Тем временем, пока Черниховский обдумывал план реванша, Корф направлялся в лазарет, тоже намереваясь побеседовать с женщиной. Нужно было предупредить ее и попросить вести себя осторожнее. Судя по словам графа, сдаваться он не собирался, поэтому от него можно было ожидать чего угодно. 
  В своих подозрения барон убедился, когда нос к носу столкнулся с соперником возле лазарета. Догадываясь, с какой целью он явился сюда, Владимир прибавил шагу и заступил дорогу Его Сиятельству, не позволяя пройти дальше.
- Как это понимать?! –  Вацлав не скрывал злости.
- Анна просила Вас оставить ее в покое, – напомнил Владимир.
- Это сказали Вы, - Черниховский вновь попытался пройти вперед. – Мне неизвестно, что об этом думает сама госпожа Платонова, поэтому я намерен лично поговорить с ней. И не пытайтесь остановить меня! – добавил он. - У Вас нет на это никакого права, родственником madame Вы не являетесь.
- Мы не родственники, - согласился Корф, - но поскольку Анна мне не чужая, я несу за нее ответственность и не позволю Вам воспользоваться ее доверчивостью
- Посторонитесь! – Черниховский повысил голос, явно теряя остатки терпения.
- Нет! С Анной Вы больше говорить не будете! – барон тоже начинал закипать.
Выяснение отношений грозило перейти в серьезную ссору, которая запросто могла закончиться дуэлью. Никто из мужчин не собирался сдаваться, готовый до последнего защищать свое право на счастье.
  Положение спасла вышедшая на шум Анна. Видимо, она услышала их спор и решила предотвратить скандал. Окинув взглядом соперников, дама спустилась с крыльца и, подойдя к ним, спросила:
- В чем дело, господа?
- Его Сиятельство желает поговорить с Вами. Видимо мои слова для него недостаточно убедительны! – Владимир распалялся все больше.
- Мне необходимо все объяснить, - Черниховский умоляюще смотрел на Анну.
- Хорошо, - согласилась женщина. –  Я готова выслушать Вас, потому что желаю покончить с этой историей раз и навсегда. 
- Только наедине, - граф выразительно глянул в сторону Корфа.
- Вы думаете, я это позволю?! – Казалось, еще немного - и барон швырнет перчатку в лицо Черниховскому.
- Владимир Иванович, сейчас речь идет о моей жизни, позвольте мне самой разобраться во всем, - тихо, но решительно произнесла Анна. И повернувшись к Вацлаву сказала: - О чем Ваше Сиятельство хотели говорить со мной?
- Давайте немного отойдем, - Черниховский указал на дерево, которое росло неподалеку от лазарета.
Женщина утвердительно кивнула и двинулась вслед за графом, оставив Корфа в одиночестве. Впрочем, Владимир видел каждый жест собеседников и даже выражение их лиц, хотя самого разговора не было слышно.
- Что Вы хотели сказать? – спросила Анна Черниховского, едва они остановились
- Почему Вы отказались от венчания? – тоже спросил граф. – Каких ужасов обо мне наговорил Корф?
- Всего лишь правду, - ответила женщина.
- И в чем она заключается? – продолжал допытываться Вацлав.
- В том, что Ваше предложение либо фарс, либо мы окажемся связанными друг с другом до конца дней.
- Каким бы чудовищем ни выставляла меня молва, я никогда не позволю себе такой ереси, как фальшивое венчание! – не сдержал эмоций Черниховский.
- Значит… Вы же обещали добиться развода по возвращении с Кавказа, - напомнила княгиня.
- Неужели это так ужасно – быть моей женой?! Брак со мной дает Вам все, о чем может мечтать женщина: титул, деньги, положение в обществе, - прищурился граф.
- И Вы считаете – этого достаточно для счастья? – в голосе Анны послышалась легкая насмешка.
- Не судите слишком строго, прошу! – Черниховский заговорил со страстью, то и дело сбиваясь от волнения. – Я понимаю – ложь не красит меня, только ничего дурного у меня и в мыслях не было. Я люблю Вас! Люблю всем сердцем и постараюсь сделать счастливой! Мне пришлось пойти на обман, ведь Вы признались, что не испытываете ко мне никаких чувств.
- А Вы надеетесь, что став Вашей женой против своей воли, я растаю от любви? – вскинула брови женщина.
- Думаю, Вам хорошо известна жизнь светского общества? – неожиданно спросил Вацлав. – Скажите, много ли Вы там видели браков по взаимности? Девиц отдают замуж ради титула, денег, выгодного родства, ничуть не считаясь с их чувствами, ни о чем не спрашивая. Жизнь этих несчастных проходит рядом с немощными отвратительными стариками, коим больше нужны няньки, а не супруги. Неужели я хуже этих облезлых сластолюбцев? Почему Вы решили, что не сможете полюбить меня? Я молод, богат, знатен, и я люблю Вас! Рано или поздно Вам все равно придется выйти замуж, женщина не может жить без защиты мужчины, так почему бы не стать пани Черниховской?  
- Пока жизнь без мужской опеки мне вполне удается, - возразила Анна.
- Вы так в этом уверены? – Вацлав решил пустить в ход свой последний козырь. - Вас опекает Корф, а что будет, если он женится? Вряд ли баронесса обрадуется присутствию в доме посторонней женщины. И тогда единственным выходом для Вас станет монастырь. По-вашему брак с любящим, готовым на все ради Вас человеком хуже монастырской жизни?
- Все это время я слышу только о Ваших чувствах, - печально сказала Анна. – О моих не было сказано ни слова. Видимо, Ваша любовь простирается не далее желаний Вашего Сиятельства.
- Но… - попытался возразить Черниховский, однако княгиня жестом остановила его:
- Я внимательно слушала Вас, теперь будьте добры выслушать меня, - твердо произнесла женщина. – Думаю, не стоит напоминать, насколько низко пользоваться человеческой наивностью для достижения своих целей. И сейчас я не стану говорить об этом. Известно ли Вам, что такое неволя? Вы когда-нибудь пробовали жить по указке, выполняя только дозволенное и ничего больше? Не имея права на чувства и желания? Мне такая жизнь знакома не понаслышке. Брак с Вами станет такой же неволей. Вы надеетесь получить от меня то, чего я Вам никогда не смогу дать – любовь. О какой семье можно говорить, если супруге придется всего лишь терпеть Вас, и никакая роскошная жизнь этого не изменит?! Вы хотите моего счастья? А буду ли я счастлива: в чужой стране, среди чужих людей, рядом с нелюбимым мужем? Почему Вы ни разу об этом не подумали, пытаясь обманом жениться на мне? Вы пугаете меня монастырем или участью приживалки. Пусть так, только это будет мой выбор – выбор, сделанный мною, но не за меня. Больше мне нечего сказать Вашему Сиятельству, и если Вам не чужды благородство и здравый смысл – Вы оставите меня в покое.
По мере того, как Анна говорила, Черниховский бледнел все больше, а едва она замолчала, пробормотал:
- Je vous demande pardon, madame. (Прошу прощения, сударыня. – фр), - и зашагал прочь. 
Проводив взглядом удалявшуюся фигуру графа, Анна направилась к ожидавшему ее Корфу, который не мог найти себе места нетерпеливо расхаживая перед лазаретом. Подойдя к барону, женщина улыбнулась и произнесла:
- Не беспокойтесь, Владимир Иванович, думаю, Его Сиятельство больше не подойдет ко мне.
Но Анна могла бы этого не говорить, внимательно наблюдая за ее беседой с Черниховским, Владимир видел, как менялось выражения лица графа, становясь все мрачнее после каждого слова, сказанного княгиней. Судя по всему, ей удалось заставить настойчивого поклонника отказаться от его планов о женитьбе.
  Последующие дни подтвердили его догадки, Вацлав больше не приближался к Анне, да и к дуэли, видимо, тоже не стремился, лишь при встречах смотрел на барона взглядом, полным ненависти. Однако Владимира это ничуть не беспокоило, все его мысли были только о той, которую он любил всем сердцем.
  То обстоятельство, что Черниховский решил воспользоваться испугом и беспомощностью женщины, показало барону: ее положение не так безоблачно, как он предполагал, и над этим придется серьезно подумать. Конечно, лучше всего было бы отправить ее обратно в поместье, только опрометчиво данное слово держало хуже кандалов. Поэтому приходилось изыскивать другие пути для защиты любимой. И тут нельзя было не согласиться с утверждением графа – замужество было для Анны самым лучшим вариантом. Но напуганная выходкой Вацлава, Анна могла не понять намерений Корфа и отказаться от его предложения. Владимир понимал, насколько трудно будет объяснить княгине, что его стремление оберегать ее не имеет ничего общего с обманом Черниховского. После всего случившегося Анна просто не верит в человеческое бескорыстие.
  Барон довольно долго обдумывал предстоящий разговор, пытаясь найти подходящие доводы, но всякий раз отметал их, считая неубедительными.
  После двух недель метаний и сомнений, измученный внутренними противоречиями Корф решил поговорить с Анной как Бог на душу положит, а там будь что будет. Он не стал затягивать с объяснением, и в один из вечеров Дуняша сказала вернувшейся из лазарета хозяйке:
- Барыня, там в гостиной Владимир Иванович Вас дожидаются.
Недоумевая, какой случай мог заставить барона нанести визит, женщина прошла в комнату и увидела Корфа, стоявшего возле окна.
Обернувшись на звук шагов, он улыбнулся какой-то вымученной улыбкой и негромко сказал:
- Добрый вечер, Анна.
- Добрый вечер, Владимир Иванович, - поздоровалась княгиня, - прошу, присаживайтесь. У Вас дело ко мне? – спросила хозяйка дома, после того как они удобно расположились на обитых ситцем стульях.
- Скорее - серьезный разговор, - казалось, барон с трудом подбирал слова. –  Выслушайте меня и не принимайте поспешных решений.
- Что-нибудь случилось?! – поведение Владимира не на шутку встревожило Анну.
- Ровным счетом ничего. Просто мне необходимо поговорить о нас.
- О нас?! – недоумение женщины росло.
- Я понимаю Ваше удивление, - Владимир, встав, прошелся по комнате, - но речь действительно пойдет о нас с Вами. Наверное, надо было сказать об этом еще в то момент, когда я покидал лазарет, только признаюсь – решимости не хватало. Ну а после всего произошедшего этот разговор стал просто неизбежен.
- Слушаю Вас, - даже не сказала, а пролепетала Анна, испуганная серьезностью собеседника.
Корф подошел к стулу, на котором сидела Анна, и не отрывая от нее взгляда, сказал:
- Я предлагаю Вам руку и сердце.
- И Вы тоже?! – с губ женщины сорвался нервный смешок. – Поверьте, с меня достаточно предложения графа Черниховского.
- Я просил Вас не решать сгоряча, - барон говорил спокойно, видимо, он ожидал такой реакции с ее стороны. – Конечно, поведение Его Сиятельства нельзя назвать благородным, хотя в одном Черниховский, безусловно, прав. Вам необходима защита, и обеспечить ее может либо муж, либо брат. Знайте – я ничего не потребую от Вас, мне всего лишь хочется, чтобы у Вас была достойная жизнь.
- Что Вы задумали?! – Анна побледнела, ей вдруг в голову пришла мысль о дуэли между Владимиром и Черниховским. 
- Ничего! – в голосе Владимира появилось раздражение. – Но все мы под Богом ходим, тем более здесь идет война, и я могу умереть в любой момент. Может сегодня, может через месяц. Как Вы тогда будете жить, без поддержки, средств и крыши над головой? К сожалению, даже если я укажу Вас в завещании, Вы не сможете получить состояние Корфов. Уверен – тетушка не оставит Вас, но вдруг объявятся другие претенденты на наследство. В таком случае даже у моей кровной родственницы могут возникнуть проблемы. Единственная, у кого ничего нельзя оспорить – законная баронесса Корф.
- Вы так говорите, словно мне только и остается – выйти замуж и ожидать Вашей гибели, - с горечью ответила Анна. - Я никогда не стремилась заполучить Ваше состояние.
- Я этого не говорил, - мягко сказал Корф, - просто мне надо быть уверенным, что в случае моей смерти Вы не будете страдать.
- Проживу как-нибудь, - не собиралась сдаваться княгиня.
- Как-нибудь! – глаза Владимира потемнели. - Все-таки Вам очень мало известно о жизни низов общества, где Вы можете оказаться из-за своего упрямства. Неужели фиктивный брак со мной для Вас хуже, чем жизнь падшей женщины или смерть от голода и лишений? Я настолько противен Вам?!
- Дело не в этом! - горячо запротестовала Анна. - Просто мне не хочется быть для Вас обузой. Из-за меня Вы рискуете своей карьерой и положением в обществе. Этот брак превратит Вас в изгоя, свет никогда не простит женитьбы на бывшей крепостной. К тому же Вам надо думать о продолжении рода, а наше венчание свяжет Вас по рукам и ногам. Не Вы ли мне говорили о невозможности развода?
- Я не собираюсь добиваться развода и жениться во второй раз, - перебил ее Владимир. – Мне это совершенно не нужно. 
- Но как же? – растерялась женщина. – Вам необходима семья, жена, дети. Ведь Вы последний в своем роду.
Вместо ответа Владимир наклонился к ней и тихо произнес:
- Ты так ничего и не поняла, - с такой тоской в голосе, что у Анны заныло сердце. А потом, резко выпрямившись, направился к двери, уже от порога бросив: - Я буду ждать Вашего решения, сударыня. 
  После ухода Корфа Анна какое-то время сидела в оцепенении, а потом, уронив голову на стол, расплакалась. Слезы текли ручьями, глаза щипало, она задыхалась от рыданий, но вместе с тем чувствовала странное облегчение, словно со слезами уходили все беды и несчастья. Она не знала, сколько просидела так и сколько бы еще пришлось сидеть, однако за спиной послышался шорох, а к плечу прикоснулась теплая рука. Подняв голову, женщина смахнула застилавшие глаза слезы и увидела Дуняшу, стоявшую рядом с ней.
- Ты все слышала? – спросила Анна, вытирая с лица соленую влагу.
- Трудно не услышать, - призналась девушка. – Кухня вот она – за перегородкой.
- Что же мне делать, Дуняша? – печально спросила Анна.
- Вестимо что, - без колебаний ответила горничная, - венчаться с Владимиром Ивановичем. Любит он Вас, барыня. Это я еще в Петербурге поняла, когда мы в его дом переехали.
- Знаю, - вздохнула хозяйка, - это меня и пугает, не смогу я дать ему того, чего он ждет. Смерть Миши словно выжгла меня, ничего нет – пустота одна. Зачем барону такая жена? Ведь я поэтому Черниховскому согласие дала, он же говорил, будто ему моя любовь без надобности. Вот и решилась выйти за него. А Владимиру я счастья желаю, хочу, чтоб семья у него была: супруга любящая, дети и внуки. Не нужно барону такое засохшее дерево, как я. Для чего он будет губить свою жизнь этой женитьбой?
- От сухого дерева – жаркий огонь, - лукаво улыбнулась Дуняша. - Неужто не видите – никто кроме Вас барину не надобен. И князю усопшему опять же лучше, если Вы убиваться перестанете. Мертвым, им покой ох как требуется.
- Ладно, ступай, - махнула рукой Анна, зная - Дуняшу невозможно переспорить. Да и спорить не было ни сил, ни желания. Многое она говорила верно, но не все.
  Не зная правил высшего света, горничная не представляла, чем может обернуться для Корфа женитьба на бывшей крепостной, хоть и вдове князя Репнина. Благодарная его семье за воспитание и заботу, Анна не хотела для Владимира такой жизни, по ее мнению, он заслуживал большего. Но те слова, которые он в запале кричал ее покойному мужу, свидетельствовали о том, что счастье для барона возможно только с одной женщиной, и эта женщина – она.
  Странно, но у княгини не было той боязни, с какой она думала о предложении Черниховского. Тогда был страх за свою жизнь, теперь же Анна переживала за Владимира, беспокоясь о том, чтобы не навредить ему. И когда неделю спустя барон снова появился во флигеле, Анна точно знала, каким будет ее ответ.