Искупление

1

КНИГА ВТОРАЯ "ИСКУПЛЕНИЕ" 

продолжение книги "НИКТО ОБ ЭТОМ НЕ УЗНАЕТ"

ГЛАВА 1

На пышном торжестве настоял папа.

Алёну бы вполне устроил и семейный ужин с тортиком. Именно так они, например, недавно отметили день рождения Артёма. Сдержанно и уютно.

А тут на тебе – вечеринка на пароходе с живой музыкой, фейерверком, толпой гостей. Алёне было совершенно не по себе, но папу разве переубедишь? Нет.

И была бы хоть дата юбилейная, а то – девятнадцать. Ну ни к селу ни к городу всё это.

Да и Жанну Валерьевну лишний раз нервировать не хотелось. Она и без того с трудом терпела Алёну. В том, что случилось с Максимом, обвиняла её. Не прямым текстом, конечно, для этого она хорошо воспитана.

Они вообще между собой едва разговаривали, поддерживая холодный нейтралитет. Но мачеха злилась, и злилась сильно – прорывалось такое иногда. Особенно негодовала оттого, что Дмитрий Николаевич всё чаще отказывал ей в каких-то прихотях и желаниях, для дочери же не скупился.

Однако стоило Жанне Валерьевне попрекнуть его, он тут же зверел: «Я твоему сынку каждый месяц на карту скидываю столько, сколько у меня главный инженер получает. Так что помолчала бы уж. И вообще, у меня деньги в обороте. Каждый изъятый рубль – это недополученный доход».

Пролетев с губернаторским постом, отец горевал недолго: подтянул старые связи, вынул из закромов накопленные капиталы, явно немалые, потому что как-то неслыханно быстро раскрутился.

Вот и речное пароходство выкупил, правда захиревшее. Совсем на ладан дышало: причальные сооружения обветшали, судов на ходу – на перечёт, да и те ржавые и далеко не ходили. Со скрипом до ближайшего острова и обратно.

Отец же сумел всё это гиблое дело каким-то чудом реанимировать, наладил грузовые перевозки в придачу к пассажирским, разнообразил маршруты, обновил парк судов.

У Алёны тоже с позапрошлой осени жизнь кардинально изменилась. После отъезда Максима и злополучного скандала в гимназии отец перевёл её в языковой лицей.

Сначала учиться там было туго, но упорные занятия с Лилией Генриховной и вузовским репетитором по английскому помогли наверстать пробелы: разобраться в грамматике, поставить произношение, расширить вокабуляр, даже улавливать целые фразы на аудировании. Ну а к весне она и вовсе выбилась в отличницы. С математикой на экзаменах чуть просела, но с литературой и языками справилась на ура.

Недолго думая, отец запихнул её в местный университет на факультет иностранных языков, а чтобы поощрить успехи, укрепить достижения, ну и заодно развеять её затяжную тоску, отправил Алёну на лето в Англию. Не одну, конечно. Приставил какого-то молчаливого лба, чтобы охранял девочку от всевозможных неприятностей.

Ехать так далеко Алёна жутко трусила, но и хотела – это ж, считай, совсем другой мир. Интересно! А оказавшись там, с трудом верила в окружающую действительность. С ней ли всё это происходит? Или это затянувшийся сон? Могла ли она, чьё детство прошло в трухлявой, прокопчённой сивушными парами избе, подумать, что будет просыпаться в уютном номере резорт отеля в Гринвиче?  Да никогда!

А вообще, отец правильно рассчитал: перемена обстановки и восемь недель неги и сплошь положительных и ярких впечатлений повлияли на неё на удивление благотворно. Плюс – погружение в разговорный английский перед первым курсом пришлось очень кстати.

Домой тогда она вернулась отдохнувшая и, что самое главное, воспрянула духом. Ведь правда, минувший год дался очень нелегко. Даже после перевода в новую школу, где, на счастье, обстановка была вполне себе комфортная и дружелюбная, Алёна никак не могла избавиться от депрессии, что засасывала её, как в болото. Ни с кем на контакт не шла. В любых приветливых жестах или словах новых одноклассников искала подвох. Потому ни с кем и не сдружилась. Умом она сама себе такой не нравилась, подозрительной, неуверенной, замкнутой, но ничего поделать не могла.

Но и не только это её подтачивало. Максим… Первые месяцы о нём вспоминала почти постоянно, с ноющей болью в груди, с глухой, отупляющей тоской.

Всё время ждала – ругала себя, но всё равно ждала – от него хоть весточки, хоть звонка, хоть коротенького сообщения. Но нет. За целый год ни единого слова от него, ни знака, ни намёка. Он как будто не уехал, а исчез, растворился бесследно, порвав все нити, связывающие его с семьёй.

Впрочем, следы были, и нити были, и редкие, обрывочные упоминания.

Порой за обедом или ужином, случалось, Жанна Валерьевна проговаривалась о нём. Но смолкала сразу же под тяжёлым взглядом отца. Тема Максима стала в семье почти запретной. Только когда на семейные торжества приезжал дед, крупный, дородный старик с густой шевелюрой и раскатистым басом, о Максиме говорили, как о члене семьи. Только тогда она ловила жадно, хоть и не подавая виду, крупицы информации: где он, как он, что делает, куда планирует поступить.

Позже нашла его страничку в инстаграме – вконтактный свой аккаунт он удалил и вместо провокационной фотографии, где он всклокоченный, весёлый и с сигаретой в зубах, с экрана таращился раненый Спотти – маскот ВК. Расстроилась тогда, конечно, зато, обнаружив Максима в инстаграме время спустя, так радовалась, будто клад бесценный отыскала. Отслеживала, сохраняла удачные фото к себе, в скрытую папку, и сама при этом не понимала – зачем всё это?

Всякие умные статьи с советами прогрессивных психологов настоятельно рекомендуют «отпустить». Так и говорят: не сложилось – отпусти. Ещё бы сказали, как отпускать, когда это в тебя въелось намертво, проросло в каждую клетку, смешалось с кровью и циркулирует по всему телу.

Помогала не сойти с ума, как ни странно, учёба. Вдалбливая в себя английские времена, модальные глаголы и сослагательные наклонения, Алёна невольно отвлекалась от гнетущих мыслей. Потом подоспели экзамены, единые государственные и жутко выматывающие.