Исповедь

Исповедь

"Непрощенные"

исповедь

   Предсмертные мучения терзали мою грудь всего лишь три минуты, а то, что после — сжигает тело уж в 231 раз. Сердечный приступ стоило конечно ожидать, но я-то думал дальше — пустота. Вернее, я молился, я мечтал об этом. Ведь я убил аж 232 души.

   А после смерти я попал в бескрайний облачный ад мести. Гром режет мои уши; глаза слепит – ярчайший свет. Ведь молнии без отдыха выискивают мою плоть. Тут всё переливается мрачнейшими цветами, но лишь на миг. Затем взвывает ветер, который также ищет, чтоб подхватить, поднять и унести под самый сильный громовой удар.

   Сначала я боялся. Трусился в темных уголках. Но с каждым болезненным ожогом, разрывающим и пепелящим мою плоть, я не то чтоб возмужал. Нет, просто свыкся. И боль мне стала другом. Вернуться бы назад. Сесть у костра и поводить ладонью над огнем. Затем вонзить всю руку в пламя и пусть болит – мне уже в радость. А люд бы за такое меня полюбил. Но… вспоминаю свою грешность.

   И да… я не один здесь. Вернее, сам я в этой проклятущей части, но есть другие. И очень редко слышу рыдающие крики. Слышу, как их тела терзают при луне. Меня – сжигает удар молнии. И это ясно. Стоило мне ожидать. Но ничего уж не поделаешь. Я здесь. Меня сожгли уж 231 раз. Подумать только. Когда я был живым. Ну как. Сейчас я тоже словно жив, но по-другому… Запутался… а-а-а, вот о чем я. Когда ещё была надежда на пустоту, я очень сильно волновался, боялся предсмертной боли. Смешно.

   Так вот кричат здесь многие и смею предложить: у каждого своя игра. Но я не видел никого. А то, что слышу – может быть иллюзией. Я, как вы поняли, здесь уже о-о-очень долго. Я умер в 1918 году. Не знаю какой уже у вас там год, но по моим расчетам всё поколение, родившееся со мной, ушло.

   Препротивный ветер становится сильнее. Скоро, как и раньше, взойдет багровая луна. Закружится и как погонит тучи. Их видно только при разряде. Там всё взрывается, а после, как шандарахнет, как лупанет и по мне. Поэтому спешу договорить. Возможно не услышишь моей пред роковой ты исповеди. Но наплевать мне. Не зря я говорил вначале, что я убил 232 души. Хотя стоит заменить «убил» на подходящее — «казнил».

   Работал я надзирателем в Мэнсфилдской тюрьме города Менсфилд, штат Огайо. В 1896 году в отдельный корпус завезли такой себе электрический стул. И ты уже понял откуда на моей совести такое огромное число «казненных». Да-да-да, моя рука дергала судейский рычаг.

   Перед каждой казнью пришлось выслушивать богоприклонника. Наведывал он смертника для исповеди, но и нам — рабочим приходилось слушать бородатого глупца. А тупой он был, ибо переубеждал меня, что исповедь спасет от гнева свыше. Плюс я лишь пешка. Не я их нарекал на смерть. Дернул за рычаг – поджарил парня и домой с женой валятся до утра. Вот только рутине долго быть не суждено. Сначала я вообще трусился, затем стало немного легче, а потом и вообще наплевать кого и сколько. Но был один молодой парень — чертов Денни Фримменсон. Бешенный малый, казалось, что он мог. Мог запросто убить. Как помню, навешали ему: убийство и насилие детей. Но он, конечно, говорил, что не виновен. Многие так говорят, покуда время поджимает. Но я-то чувствовал, что с ним всё будет не так просто. Когда годами смотришь в глаза убийцам – видишь нечто иное чем в остальных. У них глаза словно умирают и там пустота, а в Денни они ещё сияли. Сверкал в них луч надежды и боли. Мы тогда, помню, с парнями много о нём говорили. Не одного меня посетила настороженная чуйка. Так вот всё-таки пришлось его поджарить, но не прошло и дня, как объявился настоящий мерзавец – убийца семерых детишек. И с тех пор я начал чувствовать кровь на руках. Они словно всегда потели. Суши, не суши, а влага оставалась. Жену я ими не насмеливался трогать. И начал после работы заезжать в бар с танцами у шеста. Домой пьяный. Жена понимающе прощала. Пыталась помочь, но долго я не протянул. Сердце схватило, как уже упомянул.

   Вот стою я теперь в бесконечности. Поднялась багровая луна. Эта чертовая сила накапливает заряд. Знаю, что последний станет самым сильным и то, что произойдет после 232 удара — неизвестно. Но я расставляю в стороны руки. Я готов. Я устал ждать.