Исповедь без героя

Часть 1 Глава 1

"...настоящая, неопровержимая, решительно ничем... неиссякаемая истина - только физическая боль".

Ф. Кафка.

Предисловие

   Я не знаю. Быть может, посредством невероятных усилий - или всеобщей глупости - я взвалил на себя непосильные обязательства, и, тем самым, себя же, -- загнал в угол. Или почти загнал. Но если не стоило когда-то (когда это началось?) делать так, неужели тогда у меня действительно был какой-либо иной выход? Да не было у меня альтернативы. Как нет и сейчас. Но тогда выходит, весь пройденный путь оправдан? Выходит. Хотя, я допускаю, что в целях "самооправдания", еще можно и не такое признать. Но если и это верно, тогда что же я делаю, как говориться, здесь и сейчас?! Оправдан ли этот добровольный уход от всех? Мотивированно ли добровольное затворничество? Или это больше напоминает на отшельничество? Да какая, в общем-то, разница? Суть то одна. Вряд ли есть кто в радиусе нескольких километров... (Термин-то какой?! математический... Или слишком смахивающий на используемый поисковыми службами... Радиус... Сектор... Сектор чего? Обстрела? Или ты думаешь, что тебя будет кто-то искать? Ты думаешь... Впрочем, да, - я думаю... Хотя, способен ли я еще думать?.. Адекватно оценивать обстоятельства? Не сомневаться, а твердо - с поражающей своей чистотой ясностью - принимать действительно верные решения?.. Вопрос...).

   Но неужели я так далеко забрался?.. И сколько шел-то?.. День?.. Два?.. Сейчас мне кажется, что это вполне могла быть и неделя... Целая неделя? Да ты, друг мой, совсем спятил... Спятил... Да, я спятил... Но не совсем... Извини, но мне все же кажется, что ситуация с твоей стороны немного - или слишком - утрирована... Хотя да... Вопрос ведь - могу я адекватно оценивать сложившиеся обстоятельства... Хотя не я ли сам, как говориться, себя в них поставил?.. А раз так - не дает ли это мне мельчайшее (по своему процентному отношению) право судить о себе, без каких-либо долей условностей, да вероятностей?.. Ты не согласен?.. Впрочем, требуется ли согласие с собой?.. Быть может это очередной обман (и в высшей мере заблуждение?), и подобный диалог (или все же монолог?) не несет в себе никакой положительной направленности? Ну да ладно. Опять, как говориться, в очередной раз пытаешься обмануть самого себя?! Ведь разве не ты сам утверждал, что внутренний диалог - есть непременнейшее условие роста индивида как личности (по моему так, да?). Пытаешься сейчас обмануть сам себя? Или все же слишком глубоко сидит потаенное желание (и необъяснимое стремление) казаться глупее, чем есть. Это что - очередной способ самоутверждения? А не подумал ли ты, что, быть может, это и не совсем оправданно... Ну, в смысле, вообще даже не нужно... Распалился... Что это я так распалился?..

Советский Союз. Ленинград. Начало "перестроечных" времен. Лев Маркович Розенталь, двадцатидевятилетний докторант филологического факультета ЛГУ, сидел в собственной - недавно полученной (на Гражданке) однокомнатной квартире - и обдумывал дальнейшие пути творческого роста. Перспектива была весьма заманчивая. Через год защита диссертации. Вероятность получения кафедры. Год-два-три - и профессорского звания. Правда смущало его (кого подобная перспектива вообще могла смущать?) другое. В стране начались - "необратимые" перемены. А вот он, как бы, выпадал из всеобщего - и как ему казалось действительно охватившего всех - "процесса". Или он все же забегает несколько вперед... Неужели так уж все поддались призыву "партии и правительства" к изменениям; изменениям, прежде всего, в своем сознании? Нет, конечно, часть из его ближайших знакомых (хм, ближайших? И это с его-то необщительностью, если не сказать вообще - нелюдимостью?..)... И все же,-- часть из его некоторых (или все же ближайших?) знакомых, бросили (именно в подобной трактовке - "бросили", а не как им кажется: "временно оставили") бесперспективную, в свете начавшихся изменений, карьеру ученых, подавшись "на вольные хлеба" (т. е., как считал Лев Маркович, соблазнившись "легким" заработком, и пойдя в услужение к "кооператорам"). Кто-то, впрочем, сам стал таким. Новым хозяином жизни,-- как недовольно вздыхал Розенталь.

   Хотя, кто бы, что, не говорил, а Лев Маркович не понаслышке знал о трудностях подобного вида деятельности. Его родной брат - близнец, Генрих, когда-то, также как и он, защитивший кандидатскую диссертацию (правда, по экономике),-- уже как год "поставил крест" на карьере ученого, организовав кооперативное кафе, где сам же, пока, и работал за повара (готовить он всегда любил), да официанта. (Чуть позже, правда, ему пришлось взять небольшой штат). Правда, брат оказался в несколько в выигрышном положении. Во-первых, знание экономической теории. Во-вторых, в юности он серьезно занимался вольной борьбой; выполнив в 17 лет (бросил борьбу -- в 18) норматив мастера спорта. Так что, местная "братва" уважительно обходила "товарища по сборной" стороной.

   Но что до Льва Марковича, он нисколько не собирался заниматься бизнесом. Для него было намного ближе сидеть в тиши собственного кабинета, оградив себя от окружающего мира, и копаться в книгах, написанных другими. И пусть Генрих (брат) порой презрительно смеялся над "никому не нужными" открытиями. Это был вопрос спорный. И древний. И решать что "первично" материя или сознание - было решать не Генриху. О чем Лев Маркович и намекнул брату.

   К тому же, Лев Маркович изначально выбрал науку, которая только косвенно влияла на события текущей жизни. (Вероятно,-- общая "специфика" гуманитарного профиля). И он никогда и не стремился приложить полученные знания к реальной жизни. Чувствуя себя одним из "избранных", Лев Маркович тайно подпитывался этой идеей. И для него - это было несравненно больше богатств, которые вскоре стал накапливать (дела шли удачно) его брат.

   Труды же Розенталя, больше подходили тем, кто уже получив предварительную, начальную, базу - решил не останавливаться "на достигнутом".