Исповедь рыцаря

Исповедь рыцаря

Поезд. Снова грохот, гул. Стучащие по рельсам колеса.

Смотри мне в спину, я знаю, что ты это делаешь, делай это дальше.

Воздуха... Так... Не хватает. Всё ещё не хватает. 

Давлюсь слезами. 

Наигранное безразличие, переплетенное с упавшим полотном. Я все еще в нитках. Он знает, он все знает. Но... Ни черта!

Прикусываю губу, запахивая куртку.

Дождь, слякоть. Противно, холодно.

— Терпи.

Терплю. Может, кто-нибудь когда-нибудь и заметит, сколько я терплю. Может, даже похвалит, что я столько терплю...

— Ты сама прекрасно знаешь, что хочешь быть мной. Всё еще! Глупая.

Во что ты превратился...

Едкая усмешка и холод в глазах. У него были белые волосы. Я всегда думала, что белый — цвет чистоты. Пока не начала замечать седину на висках людей.

— В то, что ты хотела перед собой видеть. Я потакал твоим желаниям, был твоим отражением и, одноременно, искажением.

Хмурюсь. Прикрываю глаза. Снова слезы...

— Не плачь, милая, рыцари не плачут.

Больно. Пронизывающе. Это он положил руку на плечо, прислонив меня к своей груди. Холод обжигал, но я думала, раз обжигает — значит, тепло. За ним, честно, как за каменной стеной. Он все еще был прекрасен... Но... Господи, так фальшив! 

Все же... Несмотря на это, как же я его любила. Все еще сильный. Все еще несгибаемый. Потрепанный, но не шатающийся.

Мне было одиноко. Я захотела рыцаря. И я его придумала.

Знаете, какая самая большая проблема у маленьких девочек? Они так любят свои выдумки, что готовы на все остальное закрыть глаза.

А он стоит и пытается казаться гордым и сильным. Тоже хочу. Гордой и сильной...

— Не бойся, у тебя все получится. Ты станешь и гордой, и сильной. Прямо как я. Давай же. Я тоже хочу жить...

Да, он... Он боялся пропасть. И я боялась, что он пропадет. Честно, любила его до покалывания в ребрах...

...но когда в этих самых ребрах кололо, его не было.

Милый, я стала тобой. Слышишь?

— Хорошо. 

Мне одиноко.

— Верю. Наверное... Ты просто устала.

Под гобеленом было темно, сыро и холодно. Промокшие нитки были тяжелее обычного. Я всегда хотела быть сильной. Я проснулась сильной.

Проснулась?

...Проснулся...

Да, теперь ты стала мной. Как и хотела. Как тебе? Нравится? Да, я знал, что понравится, смотри, как сияют латы!

Они и правда сияли. Блестели на солнце...

Красиво. Я чувствовал себя самым что ни на есть благородным рыцарем. Ведь рыцарей-девушек не бывает. А я очень и очень хотел быть самым-самым настоящим рыцарем. Поэтому...

Прощай, милая. Я знаю, что ты мне не нужна, потому что я должен быть сильным!

И... Черт...

Чертов мир. Ему не нужно ни благородство, ни что-либо еще.

Я так хотел быть добрым и всем-всем помогать... Как настоящий рыцарь. Я не требовал за помощь ничего. Но... Ох, мне хотелось, чтобы меня любили.

Тогда я начал пытаться угодить всем. А, чтобы угодить, нужно подстраиваться. Вот я и начал. Подстраиваться. Под окружающих...

Подстраивался-подстраивался...

...И потерял себя.

О-о, да. Я хотел угодить всем. Но всем не угодишь. Тогда было создано много меня, для каждого — свой. А ты... Ха-а, а ты сидела там, внутри этого мотка нитей, внутри своего собственного полотна. И ужасалась. Ты знала, что это было неправильно. Я знал. Но я шел на это, все еще надеясь оставаться благородным и чистым... Я тогда верил, что волосы именно белые, а не седые. 

Были и плюсы. Пытаясь угодить всем, я начал задумываться о собственной универсальности. Ну да, конечно! Лучше все уметь и быть везде полезным. Тогда тебя будут любить. А я очень хотел, чтобы меня любили... 

Писать стихи? Не вопрос. Играть на гитаре? Еще проще! Рисовать? Да, конечно! 

Верховая езда, проза, поэзия, резьба по дереву...

...помню, как сделал себе ножик из одной только доски.

Да-а. Как много я умею. Уже. Сейчас. Это здорово...

Но.

Черт дери.

Лишь поверхностно...

Да, в итоге это все просто стало очередными наружними масками, а я уже вконец запутался в себе... И я решил искать себя!

Мне нужно было становиться жестче, я должен был иметь собственное мнение! Мне нужно было найти себя, и я должен был это сделать!

Сделать...

Да, я стал грубеть. Я думал, что становлюсь взрослее и сильнее. Я думал, что я наконец формируюсь. Я. Я сам.

Да.

Я много перепробовал.

У меня было много «себя», и каждый такой «я» — сформировавшийся образ. 

Я был так горд собой, что сформировался!..

...Что забыл про тебя. 

Теперь был только я. И меня было много. Мне это не нравилось. Я начал потихоньку себя убивать.

Одного за другим. Проводя... Некие «чистки» — ежемесячно. Я должен был прощаться со старым и находить новое. Я должен был.

Соверщенствоваться.

...А никто этого не видел!

Я менялся и менялся, я так хотел быть совершенным и при этом — самоуверенным, что потерял всю свою чуткость. Я начал зацикливаться на себе, строя и разрушая, строя и разрушая...

Не то, не это... О, да-а, я сам собирал себя по кусочкам, и последним мазком в этой картине была жестокость. Холод. Сигарета в зубах и зажигалка в кармане. С полной мата лексикой.

Теперь у меня было много костюмов — на все случаи жизни. Это так удобно! Я так радовался!