Исповедь сиамского близнеца

Тайный дневник

         Вот, решил завести личный дневник.  Тайный дневник.  Если об этом узнает мой брат, мне не поздоровится!  Учитывая крутой нрав Васи.  Но сейчас брат спит,  и я, принадлежащей мне правой рукой вывожу свои каракули.
        Понимаю, вам непросто представить такую картинку бытия. Ту же правую руку, единственно подвластную моей воле.  А еще мне принадлежит голова, отдельно думающая.  Все остальное у нас  общее с братом Васей.  Общее туловище и, соответственно,   общие внутренние органы: сердце, желудок, печень.
       Левая рука и обе наши ноги контролируются братом. Это дает ему надо мной огромное  преимущество. Вася сам решает куда направлять свои стопы (чаще всего это пивная).   И мне, чтобы  реализовать свое желание куда-либо сходить, – в парк, или, скажем, в приходскую церковь, приходится его уговаривать.  Но врач сказала,   что нам несказанно повезло.  Ведь если бы ноги контролировались  по отдельности, мы бы просто не научились ходить.  А ещё у нас боль  общая.  А так же общий аппетит. Вот только думаем  мы по-разному.

       Такие метаморфозы в природе встречаются крайне редко.  Как  двухпестиковые цветки  или сдвоенные звезды во Вселенной.  Но, видимо,   в этом есть какой-то потаенный смысл,   нам  доселе неведомый. Да, забыл представиться. Меня зовут Петя. Мне двадцать четыре года. Из них - двадцать я провел в спецприемнике  для уродов.   Нет у меня ни родственников,   ни друзей.  Вот  только брат единственный, такой же одинокий, как и я.

       Мы вызываем в людях жалость, смешанную с брезгливостью.  А так хочется немножко внимания со стороны. Потому и обращаюсь к тебе, мой неизвестный друг. Обращаюсь не за материальной помощью,   а в надежде на ПОНИМАНИЕ.  Это не важно,  что мы незнакомы.  Важно, что ты есть.  Где-то есть!  
          Друг – это, когда есть возможность излить душу, кому-то открыться наедине. Но у меня, к сожалению,   нет  такой возможности.  Быть может,   найдется одна,   хотя бы одна душа, которая прочитав мои печальные строки, вздохнет.  И, вздохнув, помолится обо мне.

                 Мирок мой очень узок.  В твоем мире каждый отождествляет себя с отдельной личностью,  со своим «Я»,  а я привык всегда отождествлять  себя с «МЫ»,  с моим братом.  Так уж распорядилась природа.
          Не буду рассказывать тебе, мой друг, о пребывании в ужасном  гетто  – учреждении для неформатных  людей. Таких пациентов принято называть «растениями».  Эти «растения», обильно  орошаемые слезами редких родственников,  представляют весьма жалкое зрелище. Обреченные на вечное заточение они медленно угасают, и никто не в силах им помочь.

       Нам с Васей понадобилось немало сил и времени, чтобы доказать свою дееспособность и вырваться из этого ада. Помог бесплатный адвокат из общественной палаты губернатора. Целый год нас мурыжили: обследовали, простукивали, проводили многочисленные тесты.  Айкью у Васи оказался выше, чем у меня, и я со страхом ждал решения комиссии. Боялся, что нас забракуют по моей вине. По моему низкому интеллектуальному уровню. Но, обошлось!

       В опеке долго ломали голову, что с нами делать, -  ведь по закону нам положено две квартиры. Но как так две, если мы в одном теле?  И две пенсии по инвалидности – не много ли будет? Учитывая, что у нас с Васей общий желудок? Такую вот головоломку  мы им задали.

       И из интерната нас выписывать очень не хотели. Уговаривали!  «Петенька-Васенька, живите здесь! Вам что, плохо, что ли у нас? Мы о вас заботимся, кормим, обследуем, телевизор у вас цветной. Зачем вам уходить в этот жестокий, равнодушный мир?!». Грешно плохо думать о людях, но, нянечка сказала, что у них уменьшался какой-то доход. В связи с нашим уходом.  Знали бы воспитатели,  директор наш, как мы долгими, бессонными ночами мечтали о вольной жизни, как колотилось наше сердце, одно на двоих, в предвкушении  СВОБОДЫ!  Нас им было не понять...

      Вася предложил написать президенту. И я написал! О том, что нас насильно удерживают, зажимают права. Думаю, сие экзотическое заявление от двухголового существа легло на его державный стол и немало позабавило. Во всяком случае, из его администрации пришло распоряжение дать нам вольную (а так же квартиру и две пенсии).

 

Продолжение дневника
                
       Свою однокомнатную хрущевку мы обставляли вдумчиво, с  присущей Васе педантичностью. Первым делом купили диван и телевизор. Брат предложил приобрести два телевизора, чтобы, лежа на диване, смотреть передачи одновременно, но поразмыслив, предпочли купить зеркало.  Его мы повесили, напротив экрана, на противоположную стену и, тем самым, решили проблему синхронного просмотра.

       Наше вселение в пятиэтажку вызвало большой переполох. Жители собирались целыми толпами:  галдели, махали руками, таращили глаза. Наверное, явись им баба Яга в ступе – ажиотаж был бы поменьше.  Нам с Васей сразу же дали меткое прозвище – Горыныч! Но мы не обижались. А чего обижаться? В этом обращении,  точнее, в его интонации, не было ни злопыхательства, ни издёвки. В нем сквозило добродушие, сдобрённое легкой иронией. Вскоре мы стали знаменитыми в округе. К нам подходили на улице незнакомые люди, улыбались, пожимали руки. Мы явно несли им позитив. Многие  приходили к нам домой, приносили продукты, посуду, постельное белье, … и много чего ещё полезного в хозяйстве. Подарили даже стиральную машину, почти новую.

       Бывали и курьезные случаи. Однажды позвонил в квартиру подвыпивший бомж. Поставил бутылку водки на стол и говорит: «Давай-ка, Горыныч, шандарахнем на троих!»  В отличие от большинства людей, он видел в нас две отдельные личности. Пришлось выпить  – душевные порывы надо уважать!

        Но особенно нас полюбили дети. Они видели в нас некоего добродушного двухголового  дракона, явившегося внезапно из мира сказки. С соседским сыном Колей мы дружим, по сей день. После школы он всегда заходит в гости. Мы пьем чай, разговариваем, смотрим советские мультики. Еще помогаем ему делать домашние задания: брат по математике, а я по русскому языку. Наш юный друг не перестает изумляться: «Горыныч, как ты можешь одновременно делать и то и другое?!»
         – Оттого я и Горыныч! – отвечаю ему (за себя и за Васю).