Исповедь тамплиера

Исповедь тамплиера

Жаркая пустыня. Сражение за сражением мы пробивались по этому пламенному аду, то и дело восславляя господа.

Кресты на броне придавали нам сил, напоминая, что мы идем в бой не ради дома, короля, а ради чего-то большего.

Тем не менее, чем дальше мы шли, не неся ни единого поражения, тем больше братьев опускали свои мечи. Пощады не было и для таких. Мало кто хотел видеть в своих рядах тех, кто сомневался в нашей цели.

Взятие Иерусалима было вопросом времени. Когда город показался на горизонте, грандмастер собрал бойцов и громогласным голосом принялся за речь.

За падших братьев. За веру. За покой и отпущение грехов. Глаза братьев и сестер светились пламенем, то и дело искрясь от каждого его слова, и я не был исключением.

Меня переполняла гордость лишь от того, что я являлся частью такой великой силы, несущую свет в богом забытые места. Спустя много веков святой город наконец должен был вернуться к Нему.

Когда же полчища белых рыцарей выдвинулись к городу, к нам на встречу вышли грешники. Многие смеялись, искренне недоумевая их бессмысленной жертве, будучи полностью уверенными в том, что их ждёт лишь адское пекло.

Я шёл впереди, ловя щитом каждую стрелу, то и дело норовившую попасть в смелые сердца моих братьев. Нас было не остановить.

Многочисленные грешники ударили по нам со всех сторон, осыпая нас стрелами, топча конницей, норовя проткнуть копьями. Но Бог был на нашей стороне в тот злополучный день. Стрелы словно огибали нас, конница вязла в зыбучих песках, или ловила стрелы собственных хозяев, а копья то и дело ломались сталкиваясь с нашими щитами.

Когда обездоленные и ослабленные грешники отступали к стенам города, их собственные братья закрывали перед ними ворота, обрекая на верную смерть, в очередной раз давая понять, что понятие доблести им не знакомо.

Мы быстро подошли к городу, прикрывая огнем братьев, тащивших таран. Часы шли подобно минутам, так что вскоре мы стояли у стен горящего города, чьи стены осыпались под натиском требушетов. Осадные башни неумолимо шли к стенам города, а врата города едва держались, разлетаясь в щепки от каждого удара тарана.

Стоило лишь закрыть глаза, как можно было бы услышать прекрасную симфонию войны, то и дело разбавляемую возгласами славящими имя Его. Но едва-едва, сквозь песни братьев, я начал различать крики боли и плачь обреченных защитников, доносившиеся со стен.

Порой проскакивали и мольбы, на ломаном английском или французском, которые не слышал абсолютно никто.

Но последний удар тарана, и хруст древесины вырвал меня из мира звуков. Братья ордой захлестнули город, снося остатки солдат подобно цунами, беспощадной стихии. Она заволокла и меня, занося в город словно против собственной воли.

Но стоило нам едва пересечь врата, как на нас излились потоки горячей смолы. Облака пепла взвились вверх, подобно маленькому смерчу, забиваясь в каждую щель моего доспеха. Всё что было в ту секунду, лишь нечеловеческие крики мучащихся в агонии белоснежных рыцарей, чьи доспехи окрасились в чёрный.

Чудом избежав подобной участи, я вырвался из облака пепла, нырнув в город, и устремился по улице. Гнев переполнял меня, даруя силы рукам, что без всяких проблем прорубали мне путь по узким улочкам некогда святого города.

Когда же я оказался у просторного здания, у дверей которого стояли часовые, в миг отправившиеся на тот свет, я смог прийти в себя. Легкие горели от пепла и долгого бега, сердце бешено стучало, готовое вот-вот вырваться сквозь грудную клетку, а раны наконец дали о себе знать.

Но времени мешкать не было. Собравшись с духом, я выбил дверь, и вихрем влетел внутрь, но то, что я увидел там, заставило меня остановится. Десятки женщин, старающиеся успокоить плачущих детей. Словно Дева Мария нашла пристанище в каждой из этих женщин, отдав свою душу каждой по крупице.

Я не смог поднять свой меч. Все что было мне под силу - раз за разом прокручивать речи магистров. Годы лжи, убийств невинных людей, защищающих свой дом под личной святой миссии и очищения грехов. Проклятый геноцид, а не Святой поход.

Десятки шагов слышались позади, сопровождающиеся возгласами.

- Ave Maria!

- Deus Vult!

- Non nobis Domine non nobis!

- Sed nomini tuo da gloriam!

Когда же братья зашли в дом, то без раздумий занесли свои клинки, чтобы оборвать жизни "грешников".

Я перегородил им дорогу, мощным ударом уколов одного из глупцов в горло, под удивленные вскрики стоявших позади женщин.

- Ни шагу дальше, идиоты! - закричал я, - Неужто вы верите, что Господь хотел бы именно этого?!

- Изменник! - услышал я хоровой ответ от тех, кого звал братьями.

- Боже, - я легонько приложил гарду ко лбу, - позволь мне искупить свои грехи...