Испытание гордости. Северная леди

Глава 16.

Лорд МакАлистер был на грани ярости. Чистой, всепоглощающей и, казалось бы, безудержной. Всего лишь казалось, потому что был всё же единственный человек, который лишь одним своим присутствием усмирял его раздражение, словно волна постепенно сглаживала острые грани неподъёмного камня.

Лицо его супруги было болезненно бледным, она и до этого выглядела слабой, будто в любую секунду могла сломаться, а сейчас на неё даже смотреть было страшно. Но лорд смотрел, да мало того, он мягко перебирал её волосы, задумчиво рассматривал россыпь родинок на плечах, острые ключицы.

Он не лгал, когда говорил, что северянки ему не нравятся.

Север ему сам по себе не нравился, что уж здесь говорить. И вроде бы, как Император, он прекрасно понимал, что такая необоснованная нелюбовь к определённому государству глупа, как минимум, но поделать со своей эмоциональной частью ничего не мог. Народ той страны вызывал в нём презрение.

Выросший в месте, где всё построено на эмоциях, жарких спорах и вечном языке жестов, он растерялся, впервые попав на север. Растерялся, а после и вовсе стал негодовать. Как можно быть такими скупыми? Как можно смотреть на всё с одним и те же выражением лица, при этом неукоснительно следуя правилам?

Помнится, тогда он поспешил завершить все дела в кратчайшие сроки и покинуть страну с надеждой на то, что он сюда больше не вернётся. А после случилась война. Вначале долгая и кровопролитная с дроу, потом же север вцепился им в спину.

Это было ожидаемое действие, но всё же неожиданное. Для их ослабленной Империи это был роковой удар, можно сказать, почти смертельный. Выиграли они тогда лишь чудом, и всё должно было бы идти по давно прописанным истинам, если бы не неожиданный брак.

Дариан был против, совет выступил с удивительным единодушием, прося принять условия севера. И Император уступил, потому что прекрасно осознавал, что случалось с теми, кто постоянно выступал против воли народа.

А совет ведь позиционировал себя как людской глас, и в случае неповиновения в тех или иных вопросах выставлял всё в вестниках так, будто бы государь смел пренебрегать их мнением, а, значит, мнением большинства.

К своему браку Император начал готовиться за год до начала основных событий, прекрасно понимая, что от будущей супруги ждать чего-то хорошего не придётся. Как показывала практика, что умели делать северяне достаточно хорошо — с непроницаемым лицом казнить неповинных.

Именно поэтому он поощрял леди Фельиду. Эта девушка хоть и претила ему, но оспаривать её задатки будущей Императрицы он не мог. Восхищало хотя бы то, как быстро и без колебаний она переманила весь внутренний двор на свою сторону, при этом не выказывая никаких интриг на официальном уровне. Это восхищало.

В крайнем случае, официальные фаворитки, несмотря на брачные клятвы, имели место быть в их истории. А некоторым даже доводилось править вместо Императриц.

И он решил, что готов к браку. К постоянной войне мнений, что сделает дворец не его домом, а полем битвы.

Появление леди Раммон воспринималось им, как должное. Он увидел северянку… не с северным характером. Это несколько выбивало из колеи, продуманный план поведения подкосился, а после второй встречи и вовсе рухнул.

Аврора была холодной и непреступной снаружи, что так сильно раздражало его в северянах, но внутри неё пылала непередаваемая буря эмоций. Настолько сильных и открытых, что не каждый южанин способен подобным похвастаться, и Дариан должен был признаться, что заинтересован.

Он всячески пытался вывести леди Раммон из себя, поддевая её, пытаясь поставить в безвыходные ситуации, полностью поменять её окружение, заставить гореть. Что ж, добился, только не в выгодную для себя сторону.

Стук, раздавшийся в дверь, был ожидаемым. Он с неохотой отвлёкся от девушки, чья голова покоилась на его коленах, подняв взгляд:

— Войдите.

Дверь распахнулась, внутрь втолкнули леди Озаро, одну из фрейлин Её Величества, следом за ней вошёл Герберт и Равен. Последний выглядел хмурым, отчасти недовольным. Удивительно, не часто встретишь подобное выражение лица у адмирала всея вод Фордейка.

— Что это? — лениво поинтересовался Император, окинув пренебрежительным взглядом фрейлину.

— Было установлено, что она посещала покои Её Величества за час до бала, также перед подачей кубков с вином она говорила с Императрицей, а после поспешила покинуть бальный зал, — отрапортовал Герберт. — Слуга, нёсший кубки, подтвердил, что она остановила его и подлила что-то в вино Её Величества, объяснив тем, что это был приказ.

— Ваше Величество, я ни в чём не виновата, — срывая голос, произнесла леди Озаро, испуганно оглядываясь на мужчин, словно те могли в секунду отрубить ей голову. Что ж, там и было, но пока ей знать об этом не обязательно. — Я действовала по приказу Её Величества. Перед балом она просила занести письмо лорду Герберту, а во время подачи подлить себе в кубок зелье, но она сказала, что это успокоительное. Я ничего не знала, клянусь!

— Как не посмотри, а все действовали по приказу Её Величества, — криво усмехнулся Император, запустив пальцы в белоснежную гриву волос безвольной супруги, — верно, Герберт? Письмо принёс?

— Вот, Ваше Величество.

Лорд МакАлистер хмыкнул, приняв бумагу из рук главы имперской стражи, принявшись читать. И чем дальше он изучал документ, тем больше его лицо каменело, а взгляд горел яростью. В конце он просто сжал руку, смяв письмо, но поспешил выдохнуть, отложив бумагу в сторону.

— Там приказ, пусть и расписанный, но всего лишь приказ. Без доказательств, без объяснений, просто приказ, — медленно произнёс Дариан, — у тебя это не вызвало никаких подозрений? Захват делегации дроу, ты понимаешь, что если он был проведён безосновательно, нам новой войны с их расой не избежать?