Истерзанные мыслями

Истерзанные мыслями

До сих пор не могу понять, куда я попал — в Рай или в Ад? С одной стороны мы должны быть благодарны судьбе, что нас миновали ужасы войны. Пока мы прохлаждаемся тут, на небольшом острове в Тихом океане, наши братья по оружию сидят в траншеях и умирают в бессмысленной бойне. У нас даже работа не особо пыльная — дешифровка сигналов гораздо легче всего того, что может случиться с солдатом на передовой. Есть только одна мелочь, которая переворачивает всё с ног на голову. Мы оказались в извращённой информационной блокаде. Ради конспирации штаб свёл все контакты с островом к минимуму, нам вообще ничего не известно о том, что происходит в реальном мире. Мы живём исключительно на запасах в складах, и никакие корабли не появляются в этой части света. У нас есть лишь специфическая аппаратура, позволяющая перехватывать вражеские сообщения на определённых частотах. Потом мы фильтруем сигнал от шумов, декодируем и отсылаем его в центр через узконаправленные излучатели. Фактически это канал связи, работающий только в одну сторону.

И выходит так, что мы вынуждены смотреть на мир глазами врага, пропускать через себя их радость о том, что очередная водородная бомба упала на наш город, и чувствовать чужое предвкушение победы. Но самое ужасное — это гадать о том, насколько близко мы подошли к Армагеддону. Что осталось от того мира, что мы знали? Нам вообще есть, куда возвращаться?

Неудивительно, что в такой обстановке люди сходят с ума. Я, капитан Кайл Джонс, провёл здесь всего несколько лет, но уже чувствую на себе пагубное воздействие изоляции. Здесь не получается отдыхать, мысленно мы всегда на работе, в ожидании нового тревожного сообщения. Я пытался погрузиться в прекрасный мир книг, но после десяти-тринадцати часов работы за компьютером на них просто не оставалось сил. Приходилось заставлять себя читать, это занятие превращалось в ещё одну работу, которую хотелось бросить. Нам нужен был обыкновенный пассивный отдых, чтобы восстановиться, но беспокойные мысли не выветривались из головы и отравляли нам жизнь. Словно бегая по кругу, мы постоянно возвращались к разговорам о родном доме, о друзьях, о семьях, что остались на том берегу.

Мы с полковником Аароном Рэдроу прибыли на станцию для ротации кадров два года тому назад. Уже тогда я заметил странность — нас быстро высадили с катера и никого не забрали обратно. В это время на острове был только подполковник Трэвис МакГроу. Позже он рассказал нам во всех деталях о прошлом, которое неизбежно должно было стать нашим будущим. Трэвис видел, как сходят с ума его сослуживцы, пробывшие здесь на два и на три года больше, чем он сам. У одного наблюдалась постепенная деградация личности, соседствующая с депрессией и апатией. В один из дней он просто не проснулся. Другой страдал от навязчивых идей и невроза. Этот человек исчез, не оставив даже предсмертной записки.

Здесь нужно отметить, что никаких шансов на побег с острова просто нет. Чтобы освободить нас от лишних мыслей, доброе начальство из штаба заранее вырубило все пальмы. Даже инвентарь базы подобрали таким образом, чтобы из него нельзя было собрать плот или лодку — минимум дерева и пластика, всё хлипкое и тяжелее воды.

В некотором смысле полковнику Рэдроу повезло — после тяжёлого ранения в голову он слышал посторонние голоса и, как мне кажется, видел то, что обычно остаётся в наших снах. Он пытался сдерживать безумие по мере сил, но иногда болезнь брала своё и полковник несколько дней лежал в кровати, страдая от лихорадочных видений. У меня есть предположение, что штаб не знал, куда деть именитого полковника с кучей наград, пока они не вспомнили про этот проклятый остров. С этим человеком было интересно играть в шахматы, у него был богатый жизненный опыт и очень интересный ход мыслей. Он видел связи между совершенно несопоставимыми вещами и явлениями. “Почему началась война?” — спросил я как-то раз от нечего делать. “Пластик! Всё из-за этого пластика и мусора. Людям стало негде жить из-за помоек, вот они и принялись делить оставшиеся места” — с лёгкостью отшутился Рэдроу. Ради интереса я даже записал самые удачные вопросы и ответы:

— Почему президент не пошёл на перемирие три года тому назад?

— Потому что у него сильная жена. Только благодаря агрессивной политики он доказал, что не сопляк и не подкаблучник.

— Почему мы высадили десант в Корею и сразу забрали его обратно?

— Там пейзажи некрасивые. А мы всё эту заваруху устроили только ради пафосной картинки для пропаганды. Потому мы и высадились в регион, который почти не охраняли. Нам нужно было показать своим, что мы можем нападать, продвигаться и захватывать целые страны. Но, чёрт возьми, какая попалась серая и унылая местность! Пара деревень, лачуги, какие-то непонятные храмы и что хуже всего, их военные укрепления оказались хорошо замаскированы и замурованы в землю. Поэтому наша операция быстро себя исчерпала.

— Почему мы свернули программу космического вооружения после применения первого лазерного спутника?

— Потому что у нас слишком много денег и учёных. Другие проекты тоже хотят выполнить свои гранты и показать образцы, они все толпятся в очереди и делят бюджет. Сынок, ты знаешь, почему мы не уничтожили Вьетнам ядерным оружием ещё тогда, в первую вьетнамскую войну в двадцатом веке? Да потому что флотские, танковые и авиационные лоббисты переживали, что окажутся ненужными. Если войну можно закончить одним инструментом, тогда зачем авианосцы, самолёты, артиллерия и школа элитных куртизанок?

— Школа элитных куртизанок? — Переспросил я.

— Ага, главный инструмент шпионажа. Жалко, что враг до этого тоже додумался и теперь нам приходиться брать на службу сам знаешь кого.

Полковник мог запросто найти что-то общее между чайником и пароходом, между ботинком и карандашом, между вороной и письменным столом. Правда потом я узнал, что это симптомы шизофрении, что немного испортило впечатление.

А вот мы с Трэвисом не могли заглянуть в другой мир, нам приходилось сражаться с этим. Не успеешь оглянуться, как выдумаешь себе абсолютно бессмысленное задание. Например, я стал незаметно следить за Трэвисом, пытаясь заглянуть в его разум и понять, как именно он собирается сбежать с острова. Он определённо что-то нащупал, но боялся признаться в этом даже самому себе. Каждый день Трэвис пытался установить рекорд по заплыву в океан. Конечно, мы все тут из-за скуки упражнялись в плавании, однако Трэвис занимался этим системно, профессионально, и желая добиться конкретных результатов. Неужели он планировал переплыть океан? И зачем? Побережье Азии и Америки завалены минами, заражены химическим оружием и радиацией. Они пострадали самыми первыми и боевые действия продолжаются там до сих пор. Соваться туда дезертиру — смерти подобно. А может быть Трэвис пытался найти остров получше? Но это всё равно, что искать иголку в стоге сена! Мы даже не знаем толком, где находимся.