Истинная для наследника

Пролог

Даша Малинина стремительно ворвалась в комнату. И пробыв там ровно секунду, она ринулась в ванную. Тучи сгущались над ее головой, хотя небо еще с утра было ясным и солнечный свет заливал все вокруг. И вся эта красота летней природы нисколько не касалась одной юной и красивой девушки.

Даша не видела ничего вокруг, перед глазами стоят туман, а в сердце казалось навечно воцарилась самая темная и холодная ночь. Отчаяние и безнадежность давили на сознание, не позволяя свободно вздохнуть. Она не перевела дыхание и остановилась лишь затем, чтобы дать выход своей боли, что не просто придавила ее, но еще и умышленно пыталась выдавить отовсюду. Из этого дома. Из этого мира. Из собственной жизни, не желая позволить ей продолжаться.

Даша взглянула в огромное зеркало над раковиной и увидела там все, что всегда. Миловидную девушку шестнадцати лет, которую не портили слегка растрепанные длинные светлые волосы и пустой взгляд огромных серых глаз, бледность щек и губ.

Пристально посмотрев на себя минуту, словно желая запомнить именно такой, Даша склонила голову и подняла зажатое в правой руке лезвие опасной бритвы. Затем с силой полоснула им по запястью левой руки, прижимая его к коже так сильно как только могла. Тонкое острие с легкостью и удовольствие вонзилось глубоко с нежную кожу и мягкую плоть, без труда проникая дальше и глубже, преодолев сопротивление сосудистых стенок. Даша нанесла быстрый порез и следом еще один, более медленный, словно наслаждаясь моментом боли и разрушения самой себя потому, что другого не осталось.

Не хотелось. Не виделось других путей. И смотрела на то, что творила. Тонкие линии на белой коже руки еще секунды назад почти незаметные, прямо на глазах прояснились, приобретая сперва светло-розовый, а потом насыщенно-красный цвет. Красного становилось больше, темного, как вишневый сок или дорогое вино. Все больше, все ярче и насыщеннее. Даша смотрела как первые робкие капли по всей длине пореза сливались в один поток, становясь все более бурным, скрывая в себе линии порезов. Скоро девушка уже видела движение своей крови вниз по руке и слышала как ее капли ударятся об пол. Крови было много и становилось больше, но это не пугало, а приносило облегчение. Вместе с ней из нее уходило все неправильное, ненавистное, отвратительное.

И скоро все кончится. Уже теряя силы, Даша вновь подняла глаза к зеркалу и на этот раз с трудом узнала себя, до того изменилась за эти секунды. Волосы потеряли блеск и висели по плечам бесцветными прядями. Зрачки настолько расширились, что глаза почти почернели. Кожа приобрела желтовато-синий оттенок, а губы истончились и почти слились с кожей по цвету. Это было уже не ее лицо, а страшная маска самой смерти, приступившая из тумана перед глазами, что становится все гуще и чернее, принимая девушку в себя. Он словно мягко обнял ее, качая на волнах как в колыбели, нашептывая тихую мелодию, обещавшую вечный покой и блаженство. Даша не противилась, а с удовольствием окунулась в эти объятия, позволяя подхватить себя и унести далеко, туда, где нет боли и страданий. Где всегда тепло и хорошо…

Туман кружился все сильнее и сознание летело куда-то ввысь, в другую сторону, отделяясь от телесной оболочки. Выходило через кровь, которой в ней уже стало значительно меньше, слишком мало, чтобы продолжать соединять материальное и душевное. И оно разделилось, продолжая кружить каждое в своем направлении, пока не остановилось, что прошло уже незаметно для Даши. Сознание от нее полностью ушло и лишь тело продолжало беспомощно ползти по полу в сторону дверей, оставляя за собой кровавую дорожку….

Туман обманул девушку, подарив не желанное облегчение и покой, а нечто еще более гнетущее в своей безнадежности. Эти серые стены. Окна, закрытые глухими жалюзи. Тусклый свет. Железная кровать с плоским и жестким матрасом. Руки и ноги, обездвиженные ремнями. В голове тяжелый и вязкий кисель, мешающий проникать любой мысли. От этого хотелось спать, но заснуть было невозможно. Голова все время болела, а тело продолжало ломить. Несколько раз в день приходил высокий мужчина в белом халате, окидывал Дашу суровым взглядом и воткнув ей в руку иголку шприца, так же молча уходил. После этих уколов становилось еще хуже, если это было возможно. Голова просто раскалывалась, а веки больно становилось даже поднять.

И не было даже возможности прекратить эти мучения и сказать о том, как сильно хочется туда, обратно в свою жизнь. Такую непростую, сложную и подчас невыносимую. Но жизнь. Свободную от этой боли и безнадежного плена, в который сама себя загнала. Никто не будет слушать, лишь увеличат дозу препаратов если сопротивляться. Даша помнит как попыталась отодвинуться от шприца, насколько позволяли ремни. Дергалась во все стороны и мотала головой. На что врач крикнул в коридор и оттуда явилась крепкая мужеподобная медсестра, что без труда сломила Дашино сопротивление и жестко зафиксировала ей руки, пока врач делал инъекцию, затем ввел вторую и Даша провалилась в тяжелый и горький сон. Так было всегда. Так будет вечно. Конца этому не видно.

— Эдвард, — шептала она почти неслышно — Мой милый, любимый Эдвард. Помоги мне, спаси. Без тебя мне не выбраться.

Но Эдвард не мог ей помочь, не сейчас, не позже. Он был сейчас не здесь. Не в пределах этого мира, как и любого другого, вися на зыбкой границе между пространствами. Не принадлежа никакому и не желая более этого.