Истинная для всех

Глава 1. Обновления

Чем можно заняться в свободное время, если вся жизнь превратилась именно в него?

Я откинулась на подушки-думочки и закрыла глаза.

Не помогает.

Чёрт возьми, оно не помогает, когда от перемены положения или даже от перемещения моего бренного тяжёлого тела в пространстве не изменится ровным счётом ничего.

Итак, я опять завалила то, до чего дотронулась, - но вместо привычной обиды на себя и на жизнь присоединилась ещё и скука.

А что вы хотели? Заваливать всегда и всё и быть просто унылым непойми кем, - это вовсе не такое уж и эмоциональное занятие, как могло бы показаться.

Это только в сериалах знойные красавицы рассказывают, глядя в камеру, про то, как у них не получилось то или это, а потом, до конца серии, к ним подсаживается знойный мачо и начинает разубеждать их, говоря, что жизнь прекрасна, что всё это временно, и что если что-то у них не получилось, то только потому, что это "что-то" их просто не было достойно. Вот оно и провалилось, и вовсе не от моего кривого исполнения, а от стыда за то, что меня не было достойно.

Чувствуя ещё большую досаду, я села и попыталась швырнуть подушкой. Не посуду же теперь бить!

Вполне ожидаемо, и здесь меня тоже постигла неудача, - мягкий снаряд попал в журнальный столик и своротил стоявшую на нём вазу с конфетными фантиками и крошками от печенья, а также на пол упала ваза с позеленевшей водой, в которой одиноко стояла какая-то ветка, сорванная давным-давно. Короче, хотела хоть как-то успокоить нервы - а вместо этого только развела ещё больший беспорядок, чем был уже до этого.

Со вздохом я встала и, поняв, что пожалеть себя мне всё равно не удастся, и никто другой за меня не сделает даже этого, начала собирать с пола рассыпавшийся мусор.

Подмела крошки. Выкинула засохную ветку, вылила воду в раковину и помыла вазу. Потом посмотрела - и помыла пол, заодно убрав лужу.

"Запомни, Вера, женщина должна быть чистоплотной и аккуратной!" - говорит наша мать.

И мне почему-то кажется, что она всё время хочет добавить ещё кое-что: "особенно такая женщина, как ты, потому что ничего другого, действительно достойного внимания, у тебя нет."

Как-то так получилось, что в нашей большой семье я всегда была если не гадким утёнком, то хотя бы гадким гусёнком, из которого со временем будет не прекрасный лебедь, а такая же гадкая и толстая гусыня. Тем более, что толстым гудким гусёнком я была уже с раннего детства.

Насколько уж я была похожа на гусыню - не знаю, а вот что вдобавок ко всему я очень рано стала толстой, это факт. И - нет, я вовсе не стройняшка, которая устраивает истерику из-за лишнего миллиметра на талии и, глядя в зеркало, жуёт лист травы и всерьёз мечтает похудеть.

"Три-два, три-два, - говорила мать про мои успехи в школе, - но аппетит хороший!"

Я молчала. А что я могла ответить, если это была истинная правда? Вот моя сестра, Снежана, та всегда была родительской гордостью и объектом для радости.

Отличница, душа любой компании, спортсменка, студентка... нет, комсомолкой она не была, потому что к тому времени, когда она родилась, комсомола уже не было.

А также - активистка, умница и красавица, с острым языком и блистающая в любой компании. В детстве я тянулась к старшей сестре, но какие могли быть общие интересы у взрослой десятилетней барышни и её мелкой пятилетней сестры?

"Ой, мам, ну куда я с ней пойду? - спрашивала Жана, крутясь перед зеркалом - Надо мной же все смеяться будут! Она же настоящая Красная Шапочка!"

Когда я впервые услышала это прозвище, то не поняла, при чём здесь это.

Воображение почему-то сразу нарисовало, как я иду через лес в гости к нашей бабушке и несу корзинку с пирожками и каким-то ещё угощением в тормозке, вернее, в глиняной ёмкости, к сожалению, этот момент я из сказки уже не помню. Да и какие там кувшинчики, когда знаешь, что потом Красная Шапочка в лесу встретит волка! А всё-таки, - интересно, почему девчонка мало того, что волка не испугалась, так ещё и мило с ним побеседовала?

Хотя, если посудить, она ведь была в курсе того, что в лесу иногда и волки встречаются, и медведи... Но неужели говорящий волк для неё был чем-то вполне себе обычным?

"А почему наша Верочка - Красная Шапочка, Снеж?" - спросила мама, заранее улыбаясь.

Ну, не то, чтобы мама находила эту сказку очень уж смешной, просто она уже знала, что если наша Снежаночка что-то говорит, то это обязательно должно быть интересным, умным, остроумным и смешным.

У мамы, в отличие от меня, всё и всегда было по порядку.

Сначала - посмеёмся, потом - послушаем, а уж потом и понять можно, что там вообще говорилось. А как же иначе-то? Первый, долгожданный, удачный ребёнок, папина и мамина гордость... а ещё - мой недосягаемый кумир и объект тайного поклонения.

До определённого времени.

Потом восхищение превратилось в злобную зависть и ощущение несправедливости просто космического, вселенского масштаба. Только не подумайте, что я что-то замышляла против сестры, - скорее это была зависть черепахи к зайцу, который, в отличие от неё мог быстро бегать. А чтобы зажать где-нибудь зайца и от души ему высказать всё своё "фи!", его ещё догнать нужно.

- А потому, что когда Верочка садится за стол, она за один присест съедает по корзинке пирожков. - отвечает со смехом сестра, поправляя модную юбку на тонкой талии - На завтрак одна корзинка, потом на обед ещё одна, и по одной на полдник и на ужин. Результат налицо, да и не только. Да надо мной все ребята смеяться будут, мам! И ведь она ещё ребёнок, о чём они там будут с ней говорить?

Всё проходило по одному и тому же сценарию. Сначала мама посмеялась, потом вроде как и согласилась, - не спорить же с умной и хорошей старшей дочерью, - а потом вздохнула и сказала только одно: "А, ладно..."

Собственно, почти во всех моих конфликтах со старшей сестрой мама говорила именно это - "А, ладно" - и вздыхала. И читала все вопросы и конфликты исчерпанными.