Истинные. Заберу тебя себе

2. Сандра

Смазанная картинка врывается в сознание светлыми пятнами.

Моргаю несколько раз, пытаясь сфокусироваться.

— Дмитрий Николаевич, она очнулась, — окликает кто-то кого-то.

Я лежу в углу какой-то серой и пустой комнаты на узкой кушетке. Заставляю себя сесть. Корсет зеленого сценического платья больно впивается в ребра. Расправляю пышную юбку. Все бы отдала, чтобы переодеться в хлопковую домашнюю одежду.

Зрение обретает четкость. Я вижу перед собой, наконец, стол со стульями от него по разные стороны и дверь. Источником яркого света оказывается мощная белая лампа. Она неприятно трещит и напоминает о детстве, проведенном в детдоме. У нас такие же лампы висели в учебных классах.

Она еще и раздражающе мерцает.

Дверь открывается и в эту комнату заходит мужчина, лицо которого мне кажется смутно знакомым. Напрягаю свою память. Точно. Он был среди гостей на праздничном новогоднем концерте.

Как по заказу, в темноте единственного раскрытого окна распускаются яркие вспышки разноцветных фейерверков.

— С Новым годом! — мрачно поздравляет незнакомец. Веселья в его голосе я не слышу.

— Мы в Москве? — спрашиваю у него. В этот раз его взгляд не такой дикий, хотя, может мне просто тогда что-то привиделось?

Мужчина подходит к моей кушетке и смотрит в окно, засунув руки в карманы идеально сидящих на нем брюк. А я, задрав голову, разглядываю незнакомца.

Его лицо обладает какой-то суровой и первобытной красотой. Твердый подбородок, правильный профиль. Нос чуть с горбинкой, неестественной, правда. Может, ломал его пару раз? Губы средней плотности, но жесткость уголков говорит о том, что он редко улыбается. Стильная небритость только подчеркивает его подбородок и акцентирует внимание на губах. И глазах. Серо-голубых. Сложного холодного оттенка.

Он давно следит за тем, как я его разглядываю!

Смущаясь, опускаю взгляд.

— Сандра Огнецвет, популярная и известная певица. Или же Александра Огинская в обычной жизни. Верно? — я слышу издевательские нотки в его голосе. Мне это не нравится. Очень!

— Вы похитили меня? Зачем? — не отвечаю, потому что он и сам прекрасно знает ответ!

— Если мы будем отвечать друг другу вопросами на вопросы, у нас с тобой диалог не случится, — он подает мне руку. Вероятно, чтобы помочь мне встать.

Что ж, я не против. Ноги, правда, болят в туфлях-лодочках. Тот, кто бросил меня здесь, явно не проявляет чувство сострадания.

Я кладу свою ладонь в ладонь мужчины и удивляюсь, насколько она горячая. Меня бросает в жар, стоит поравняться с ним.

Мы слишком близко друг к другу. Что происходит? Кажется, и он тоже озадачен. Его взгляд темнеет, а я, для уверенности хватаюсь второй рукой за него. Он отрешенно смотрит на мои туфли, потом снова на меня.

— Александра, — я слышала этот голос уже у мужчины, который меня похитил с концерта. Глубокий, низкий, с бархатным тембром.

— Это ты меня похитил! — восклицаю, а он вдруг улыбается.

Он, наконец, сбрасывает с себя оцепенение. И непонятная химия, возникшая только что между нами рассеивается.

— А где крики? Обвинения? Мольбы о пощаде? Пожелания кары? Угрозы? — он подводит меня к одному из стульев и помогает сесть. Затем садится на краешек стола возле меня.

Меня штормит от его близости. Слишком! Это все — слишком!

— Это не возымело эффекта за кулисами, — пожимаю плечами. — Чем дальше я от того места и Кантемировых, тем мне спокойнее.

— Даже так? — он бесстыдно разглядывает меня всю — с головы до кончиков туфель. Я вызываю в нем жгучий интерес. Это опасно для меня. Очень!

— Кто вы? — пытаюсь переключить его внимание с меня на тему разговора.

— Ладно, давай приступать, — он вздыхает и встает со стола. Чтобы фейерверк не заглушал его голос, он закрывает створку распахнутого окна. — Меня зовут Волков Дмитрий Николаевич. Я старший советник юстиции.

— Советник юстиции?

— Прокурор, иначе говоря, — поясняет Волков. Он садится за стол напротив меня. — Итак, Александра, как вы думаете, почему вы здесь?

— Сложно представить. Я не нарушала закон, — меня напрягает, что он перескакивает с «ты» на «вы».

— Смотря о каком законе идет речь, — одна его бровь приподнимается. — Мы же говорим не о людских законах сейчас, верно?

Внутри меня все каменеет.

— Не понимаю о чем вы, Дмитрий Николаевич, старший советник юстиции, — я принимаю абсолютно равнодушный вид. Но руки трясутся. Я их прячу в складках пышной юбки.

— Руки на стол! — тут же рявкает на меня. Я вздрагиваю и слушаюсь.

Я так привыкла подчиняться всем и всегда…

Но вдруг срабатывает какой-то внутренний протест. Я не хочу подчиняться больше. Не с ним я договор заключала!

Я убираю руки обратно на колени и откидываюсь на спинку стула.

Прокурор сверлит меня взглядом.

— А вас семья не ждет? Новый год и все такое, — напоминаю ему, указывая подбородком на окно.