История о черном мотоциклетном шлеме

История о черном мотоциклетном шлеме

S.

I feel stupid and contagious.

"Smells Like Teen Spirit"

Nirvana

Сережка очень выгодно смотрелся на больничной кровати. Без шуток, в такие моменты я всегда завидовала юношам. Девушкам везет куда меньше – мало кто из представительниц слабого пола будет выглядеть привлекательно со свежими ссадинами на лице, растянутой на вытяжке загипсованной ногой и забинтованной грудью. Моему братцу же это прекрасно удавалось.

– Доброе утро, – поздоровалась я с Сергеем и его приятелем Ваней, сидящим у кровати.

– Ты протягиваешь руку для рукопожатия? – удивился Иван.

Еще одно неудобство девушек – часто не знаешь, с кем и как здороваться: кому-то нужно кивнуть, кому-то – улыбнуться, кому-то – подставить щеку для поцелуя, а некоторых – дружелюбно похлопать по спине. Я улыбнулась и вежливо положила руку на Ванино плечо, стараясь не думать о том, угадала ли я на этот раз.

– Как твое самочувствие? – спросила я, присаживаясь на краешек кровати.

– Ужасно, – нахмурился брат. – Здесь жарко и скучно, на принесенные мандарины я уже смотреть не могу, а чтобы наслаждаться местной кухней, нужно быть редкостным извращенцем. Кстати, хочешь мандаринчик? Если да, то возьми из тумбочки весь пакет.

Я послушно переложила целлофановый мешок с цитрусовыми в свою сумку.

– Тебе что-нибудь принести завтра? – дежурно поинтересовалась я.

– Ноутбук, – попросил брат. – И передай отцу, что мне пока придется сделать паузу в работе.

Я фыркнула. О моем отношении к Федеральному Бюро Добра знали все. Мне казалось, фэбэдэшники постоянно лезут не в свое дело и ломают судьбы мирных людей. То, что мои отец и брат работали в данной отвратительной и противоестественной корпорации, не мирило меня с ее наличием.

– Неужели тебя никто не сможет подменить? – спросил Ваня.

Он тоже работал на ФБД, в отделе героев и спасателей. Если я правильно помнила, его задача заключалась в спасении принцесс, разрушении мировых заговоров и предотвращении мировых катастроф. Мне всегда казалось, что Ванин отдел – отдел одноразовых сотрудников, но вот уже несколько лет Иван опровергал мою теорию.

– Программа для шлема писалась с учетом моей генетики, – терпеливо принялся объяснять Сережа.

Он, как и наш отец, трудился в отделе научных разработок и инноваций. С одной стороны, его работа была интеллигентнее и благороднее, но лично я не видела разницы в том, как играть чужими судьбами: с использованием навороченной техники или без нее. Плюс рассказы Сергея о работе были на порядок нуднее и непонятнее, чем рассказы Вани.

– И сам ты ближайшие дни ничего делать не сможешь? – перебил Иван.

Как все герои он умел верить на слово в те моменты, когда ничего не понимал.

– Я бы мог рискнуть, но не знаю, как отреагирует шлем, – пожал плечами брат, – все же, сотрясение мозга.

Ваня задумчиво выбивал пальцами дробь на мелодию "Весны в Буйнес-Айросе". Меня это раздражало, несмотря на нежную любовь к творчеству Астора Пьяццоллы.

– Шлему будет все равно, он железный, – предсказала я. – А кто-то останется без остатков сотрясенного мозга.

– В твоих силах не допустить этого, – мило улыбнулся братишка.

– То, что ты сейчас делаешь, называется шантажом и порицается в приличном обществе, – отчитала Сергея я.

Не скажу, что безрезультатно – брат сделал вид, будто ему стало стыдно.

В палату вошла медсестра, держащая в руках жестяной контейнер с наполненными шприцами. Молодая женщина строго посмотрела на нас с Ваней, отчего мы смутились и, пообещав Сергею зайти завтра, вышли в холл больницы.

Как бы я ни возражала против структуры Бюро Добра, стоило признать, что их руководство заботится о своих подчиненных. Сотрудники ФБД получали многое: квартиры, прекрасно оборудованные больницы с лучшими врачами, путевки в отличнейшие детские лагеря отдыха для своих отпрысков и путевки в санатории для взрослых членов семейства, длинный оплачиваемый отпуск, плюс, возмещение затрат на дорогу к месту отдыха раз в два года.

Помимо прочего отдельной паутинкой тянулись бесконечные связи и "позвоночные" возможности, которыми неизбежно обрастал каждый сотрудник годам к 30. Те, кто доживали до своего шестого полного юбилея, всегда напоминали мне сытых пауков, способных начать или прекратить войну в отдаленном государстве какого-нибудь тридесятого мира, если их кто-то очень вежливо об этом попросит лишь парой звонков старым знакомым.

Мы вышли во двор. Охранник дружелюбно кивнул на прощанье. Ему не нужны были пропуска, он прекрасно помнил в лицо всех, кого сверху сочли достойным посещения больницы. Я ему приветливо улыбнулась, Ванька шутливо отдал честь, хотя был одет в гражданское. Как и все, кто никогда не носил форму ежедневно, он не понимал всей ее символики и пафоса. Мой отец никогда бы не позволил себе такой вольности. Как, впрочем, и брат.

Мы едва спустились через проходную, как к нам с разных сторон подошли две девушки. Обе легкие и пластичные, в них было какое-то внешнее сходство, которое мне не удавалось уловить. В остальном они казались абсолютно разными: первая была очень живой, яркой и симпатичной, вторая же – сдержанной, женственной и красивой. Помимо прочего, на лбу у второй красовался ярлык девочки-из-хорошей-семьи, точно такой же я видела каждый раз, когда смотрелась в зеркало, разве что мой ярлычок был не таким ярким, зато куда крупнее.