История о нелюбви

История о нелюбви

— Я думаю, у нас с тобой ничего не получится: мы совершенно разные, — он в тысячный раз осмотрел сидящую перед ним женщину. В голове Влада Карина давно перестала быть девушкой. — У нас совершенно разные вкусы, да ты элементарно не умеешь отдыхать, у тебя даже хобби нет!

Она сдерживала слезы как могла. Пытаясь совладать со своими эмоциями, стараясь не пасть еще ниже в его глазах — таких красивых, с отблесками древесной смолы. Но теперь в его взгляде не было тепла или уважения. Лишь пренебрежение, безразличие и, кажется, облегчение от того, что он смог признаться в чувствах вслух. Точнее, в их отсутствии.

— В общем, Карин, думаю, тебе нужно уйти. Ты же и сама это понимаешь: мы слишком разные.

И Карина понимала, что их отношениям давно пришел конец, понимала, что ее не любят, но как уйти от того, кто полностью занимает твое сердце? Того, кто еще сегодня ночью ласкал твое тело — такое податливое в его руках. Но такое для него ненужное, такое нелюбимое. Как уйти от того, кто был рядом треть ее жизни?

— Мам, а можно мне еще конфетку? Последнюю!

Маленький Андрей выбежал из кухни, удерживая в руке последнюю, уже пятую по счету конфету. Если бы Карине не предложили несколько секунд назад покинуть этот дом, она бы обязательно сказала, что последняя уже была и пора чистить зубы и собираться спать. Но сын смотрел его глазами — карими, с вкраплениями тягучей золотистой смолы.

Она лишь кивнула, молча соглашаясь. Если хоть слово сорвется с ее губ, то слезы будет уже не удержать, и они зальют щеки. Но перед ним плакать не хотелось. Не хотелось казаться еще слабее.

— Карин, мне нужна другая, мне не нужны борщи или безупречный порядок. Я хочу, чтобы меня встречала счастливая девушка после работы. А ты давно себя в зеркало видела?

Карина не сдержала нервного смешка. Она хотела сказать ему многое, хотела упрекнуть в том, что все десять лет, что они вместе, он даже полки в доме не повесил, гвоздя не забил. Он даже денег в дом не приносил. Она все эти годы тянула их семью: сначала ремонт в этом доме, потом кредит на его машину. Потому что она ему нужнее, чем ей. Потом декрет и адовая пропасть кредитов. Для того, чтобы было, что поесть. Пока он кичился своей бесполезной работой, своими друзьями и кубиками на прессе. Она хотела сказать многое: про все его переписки с другими, про его гуляния по ночам, когда она тащила его пьяное тело домой перед тем, как ей нужно было ехать на скрининг, а водить она не могла с мешающим животом.

Она хотела высказать так много, но смотрела на него и не могла. Не могла сделать больно, обидеть или пристыдить. Она же любила, она не такая, как он — тот, кто мог растоптать и разрушить такую долгую совместную жизнь.

Карина знала, что если уйдет, соберет вещи, заберет сына, он не вернет их. Он не будет скучать или страдать, лишь она останется одна. Пока Карина будет оплакивать десять лет совместной жизни, он будет гулять, приглашать друзей и в ее дом. В место, где она пять лет назад скручивала детскую кроватку на восьмом месяце беременности, где клеила обои, где поливала цветы. В ее постель он притащит первую встречную, чтобы доказать верность своего выбора.

— Карин, ты меня вообще слушаешь? Голос Влада привлек ее внимание, отгоняя картинки столь ужасного будущего.

— Да, — смогла тихо ответить она, поднимая на него взгляд. — И слышу, и слушаю. Как я могу встречать тебя со счастливым лицом, когда ты домой приходишь под утро и пьяный?

Влад закатил глаза от возмущения.

— Такое было раз пять всего, — он оправдался, хоть и сам знал, что «пять» — это, возможно, за последние полгода, но точно не за все время. — Как ты не поймешь: мне нужна другая. Не такая, как ты.

— А какая? — она хотела кричать, хотела бить посуду, но сын в соседней комнате не должен был стать свидетелем их очередной ссоры. Последней.

— Спортивная, не в этой серой футболке. Ты мне нравилась, когда я только тебя встретил. Ты умела смеяться, отдыхать, ты стройная была. А сейчас? — Влад с презрением посмотрел на сидящую напротив женщину. Ее длинная светлая коса была переброшена через плечо, глаза покраснели, а нижняя губа немного подрагивала вместе с подбородком. Он готов был быть с ней только с выключенным светом, дома под одеялом, но не показывать ее друзьям, не идти вместе за руку по улице. Он стыдился своего выбора, стыдился ее усталости на лице, ее морщинки, которая залегла между бровей.

— Хорошо. Я услышала тебя.

Карина собрала последние силы в кулак и еще раз посмотрела на Влада. Сколько им было, когда они встретились? Кажется, прошла целая вечность. Ему восемнадцать, ей двадцать и штамп в паспорте о разводе. Тогда она так стыдилась этого, не успела пожить и уже развелась. Но сейчас это казалось таким детским страхом. Второй печати точно не будет, второй раз она не согласилась на узы брака, даже бесконечно любя Влада. Она готова была сделать для него буквально все: заботиться, любить, позволять Владу так к ней относиться. Ведь порой казалось, что он тоже ее любил. Порой…

Карина дотянулась до телефона и написала лишь одно смс своему отцу, зная, что он все поймет.

«Сегодня я останусь у вас».

Карина встала молча, первые секунды не зная, что делать. Каждая мелочь в этом доме принадлежала ей, даже разводной ключ из инструментов. Она взяла небольшую сумку и начала складывать в нее самое необходимое. Для начала, на завтра. Остальное она заберет позже. Или не заберет, если Влад одумается и попросит вернуться. Она раздавит собственную гордость и вернется, вернет сыну отца, а себе — любимого мужчину.

Но он не вернул, не попросил. Не помог перевезти вещи. Случилось ровно то, чего Карина и боялась. Она уйдет с пятилетним ребенком и останется одна. Ее жизнь закончится, а его — только начнется.

Двенадцать месяцев спустя.

Карина с подругами вышла из городской кофейни, где они шумной компанией играли в мафию. Девушка быстро набрала номер телефона матери, уточнила, что Андрей смог уснуть сегодня без маминой сказки на ночь. Такие посиделки с подругами были нечастыми, но всегда запоминающимися и с приключениями в конце. Этот раз не стал исключением.