Итан

Итан

Если долго всматриваться в бездну, бездна начнет всматриваться в тебя. (с) Ф.Ницше

Слышали ли вы когда-нибудь, как звучит Земля?

Даже сейчас, находясь на расстоянии многих световых лет от сине-зеленого шара, который люди вправе называть своим домом, этот звук я не спутаю ни с чем другим. Наша научно-исследовательская станция вращается вокруг спутника огромной газообразной планеты Нербус 5. Она непригодна для жизни, как и оставшиеся четыре планеты системы Нербус, магнитные бури и грозы, высокое давление, отсутствие атмосферы и самой земли, под которой люди обычно понимают твердь под ногами, делают их бесполезными для цели ряда экспедиций «Деметра». Звезда этой системы, желтый карлик, больше Солнца в два с половиной раза, испускает слабые, частые вспышки. Но спутник, названный НТ6510011, стал именно тем, что было нужно людям.

Первые полученные роботами замеры сообщали о высоком уровне углерода и азота в атмосфере, соотношение процента кислорода – ноль целых две десятые, что недостаточно для человеческих легких. И все же новость будоражила умы! Найдена первая планета, на которой возможна жизнь. Экипаж «Деметры 1» отправившийся в космос для первых исследований на полностью автоматизированном корабле класса ЦБ02, состоял из двух человек – Хорхе Гонсалеса, капитана и руководителя проекта, а так же бортмеханика, на случай, если автоматика по каким-то причинам выйдет из строя. И меня, Джулай Лоусен. Помимо обязанностей ведущего ботаника и бортового врача на мне лежала еще дюжина мелких поручений капитана.

Мы были совершенно одни на снабжающей нас пищей и кислородом станции, раз за разом облетавшей по своей орбите спутник НТ6510011.

Спутник, из иллюминаторов станции выглядевший как серо-коричневый шар, испещренный кратерами и цепочками горных хребтов, выделяющимися на фоне равнин язвами вулканов, был больше Земли, но вращался куда медленнее и один его оборот вокруг своей оси в среднем равнялся трем суткам. Связь с Хьюстоном поддерживалась автоматическим передатчиком, сети которого опутывали весь корпус станции. Фактически, вся его поверхность, металлическая обшивка корабля, была огромным передатчиком.

Каждое утро я проводила замеры показателей собственного организма, затем обязательную процедуру под моим контролем проходил Гонсалес, подшучивая надо мной, но не сопротивляясь предписанию. Покончив с этим, я отправлялась в теплицу, как мы называли отсек №6. Там в нишах вдоль стен и на перегородках, разделявших отсек на пять одинаковых прямоугольных проходов, тянулись к искусственным источникам освещения первые всходы растений.

Пока на Земле ученые бились над созданием терраформирующего устройства, я и Гонсалес выращивали первые космические овощи.

В теплице поддерживалась приемлемая температура. Прежде чем войти в него, я одевала скафандр и проходила через шлюз, потому что воздух в отсеке был слишком разряженным для человека, а грунт на одну пятую состоял из доставленных роботами пробных партий. Это была почва со спутника.

Я проводила в теплице, работая со всходами и взрыхляя грунт с осторожностью сапера и грациозностью слона, делая все необходимые замеры и пробы грунта, изучая листья и стебли на жизнеспособность, четыре часа, затем возвращалась через шлюз, снимала скафандр, принимала пищу в компании с капитаном. В это же время мы проверяли почту, надеясь получить письма и видеособщения с Земли. Больше всего ждали вестей от родных. В Нью-Йорке остался мой муж Хансен и дочурка Эмили, совсем уже большая. На момент, когда стартовала экспедиция «Деметра 1», ей исполнилось восемь. Четыре месяца в космосе. И еще двадцать три луна на орбите спутника. Мы называли здешние сутки лунами, потому что они и были лунными сутками, только луна эта была для нас чужой.

На звезде, которую ученые без особой фантазии окрестили Нербус 0, вспышки и магнитные бури были таким же обычным делом, как и на Солнце. Во время этих вспышек связь с Землей прерывалась, но как только они утихали, все вновь приходило в норму. Центр управления полетами в Хьюстоне не нашел в этом повода для беспокойства, однако отдал распоряжение связываться с Землей сразу после выхода из «слепой зоны».

Гонсалес, проводя эксперименты с очередной порцией грунта со спутника, жаловался на головные боли, но осмотр не показывал никаких отклонений. Его давление было в норме. Как и мое. Ничего необычного в своем состоянии я не находила, зато на вспышки Нербуса реагировали растения. Интенсивность и скорость их роста после таких вспышек увеличивалась в три раза, потом – очередная стабильная фаза роста до нового выброса со стороны светила. Этот факт интересовал меня и как ученого, и как человека, который мечтал о возможных колониях на новых планетах.

Однажды, производя полив грунта, я заметила, что под зелеными стеблями моркови, окрепшими и пышными, появились завязи будущих корнеплодов. Чтобы убедиться в том, что мне не показалось, пришлось отключить систему водоснабжения и вернуть шланг в гнездо. Да-да, ввиду экономии жидкости и ради безопасности теплицы, я поливала растения старым дедовским методом, разве что шланг выходил из стены – соседний отсек № 5 включал в себя водохранилище, регулируемое бортовым компьютером. Он поддерживал уровень воды на верхней отметке, и если ее потреблялось больше, чем планировалось, корабль-станция вырабатывал недостающее количество посредством математических расчетов и химических реакций. Баки заполнялись по крайнюю отметку.

Глаза не обманывали. Морковь готовилась дать первые плоды, опередив картофель, томаты и тыкву.