Из глубины веков

Глава 1.

Глава 1.

-1-

— Ох, Танюша, налей чайку! Крепкого, с сахаром, как я люблю, — сказал прямо с порога жене Виктор Громов. — А то я слегка притомился. Ужасный прогон!

— Что, опять? — улыбнулась жена, наливая чай в красную кружку, которую Виктор хранил со студенческих лет и не раз называл талисманом, дарующим силы. — Извечный конфликт певцов и режиссера-новатора?

В тридцать пять лет Громов Виктор Сергеевич уже был известен в России, как постановщик, нащупавший идеальную грань между модной в последнее время реж. оперой и классическим вариантом трактовки. Он, в отличие от большинства постановщиков, не пытался переписать старый сюжет в современных реалиях, чтобы вызвать громкий скандал, привлекая внимание публики. Сохраняя неприкосновенными фабулу и время действия оперы, Громов выстраивал новый взгляд на события за счет характеров и мотивации действий главных героев.

С легкой руки одного журналиста Громова в узких кругах стали называть «русским Дзеффирелли». Трактовки привычных классических опер, которые он предлагал, не нарушая исходный замысел композитора, привлекали изяществом и нестандартностью. Настоящую славу, как режиссеру, Громову принес Вагнер. «Тангейзер» с «Летучим голландцем», которые Виктор поставил в одном из театров, имели огромный успех. О них много писали. Был даже слушок, что его пригласят в Мариинский театр Петербурга, а может быть, даже в столицу, в Большой.

Но двум знаменитым театрам России хватало своих режиссеров, и Громов поехал в провинцию. Новосибирск, Красноярск и Челябинск. Везде неизменный успех и... Претензии к местным певцам! Таня была готова, что N-ский театр, пригласивший Витюшу поставить для них «Лоэнгрина», вряд ли порадует мужа подбором певцов.

-2-

— Это даже не труппа, а бог знает что! — сказал Виктор жене, побывав на обычном спектакле. — Не знаю, смогу ли я их раскачать, увлечь... Им же без разницы, что они делают. Ноты! Пустой набор нот, повторяемых изо дня в день для того, чтобы два раза в месяц ходить в кассу и получать деньги. Это не Опера, это завод, где певец регулярно штампует вокальные партии, словно болванки, не думая, где у них Вагнер, а где Римский-Корсаков!

— Но ты ведь сам выбрал этот театр?

— Да! Мне не раз говорили: у главных певцов неплохая вокальная школа и навык учить свои партии в очень короткие сроки. К тому же они предложили хорошие деньги. Ну ладно, пока пусть работают так, как привыкли... Я всем им еще покажу, что такое хорошая опера. Все-таки я их встряхну! «Лоэнгрин» — вечный конфликт язычества и христианства, борьба двух начал, воплощенная в музыке. Солнечный рыцарь Грааля и ведьма Ортруда, несущая в мир зло и смерть! А за каждым из них целый мир... Грандиозный конфликт!

Таня знала, что Виктор способен на многое, но перед сдачей у мужа — «опасный период».

— И что там случилось, Витюша?

— Работаю, как сумасшедший, а что получаю взамен?

— А кто мне говорил, что для оперы в труппе, вообще-то, хороший состав? — осторожно спросила жена. — Героический тенор…

— Антошка Сумаров? По жизни паяц, а на сцене… Он — что Лоэнгрин, что Хозе! Радамес, трубадур, Герман (1) — все как один. Встанет в позу, как статуя, и затрубит. Сил моих больше нет!

Таня только вздохнула. Она уяснила давно: до премьеры муж будет крыть всех певцов, как только сможет. Священная миссия Тани сводилась к тому, чтобы дать мужу шанс поворчать. Она знала, что все не так плохо. Потом Виктор перечитает газеты, в которых расхвалят спектакль, отойдет и начнет похваляться, как здорово смог обыграть «деревянность» Антона, придав Лоэнгрину величие, но до заветного дня...

— По крайней мере, Сумаров высок и строен. В опере это огромный плюс для героя, — с улыбкой сказала она. — А как Эльза?

— Никак! Хоть старается, толку немного.

Татьяна слегка прикусила губу, чтобы спрятать улыбку. Елена Поспелова (Эльза) ее раздражала. Красотка с пышной грудью и мощным сопрано явилась на первую встречу певцов с режиссером в прозрачном сверкающем платье и белых перчатках, желая ему показать себя в полной красе. Правда, платье достаточно быстро отправилось в гардероб. Получив партию Эльзы, Елена вернулась к привычным потрепанным джинсам и свитеру, напрочь забыв о своем «ослепительном виде», но Таня могла бы поклясться, что Виктор пока еще помнит про первый эффект.

— А Борис, твой граф Тельрамунд?

— Лучше не сыпь соль на рану, — вздохнул Громов. — Ты знаешь, что он моя головная боль!

-3-

Борис Стрельцов, баритон, с первых дней стал довольно серьезной проблемой для Вити. Одно дело, если «звезда» труппы — женщина. Ей разрешается быть и капризной, и мнительной. Взбалмошной. Нервной. Несобранной. Режиссер будет терпеть, потому что уж так повелось испокон веков. За глаза проклиная «нечистую силу», он знает, что все ей простит в тот момент, когда «ведьмочка» выйдет на сцену. Но если нрав примадонны достался мужчине...

— Да будь он хоть трижды талантлив, мне это без разницы! Если Стрельцов еще раз брякнет, что не желает петь графа, поскольку «ничтожная роль» не достойна того, чтобы он, «гений», тратил свои силы, я его просто сниму! Заменю кем угодно, хотя бы мальчишкой из хора! И мне наплевать, что потом скажет местная публика! — объявил Виктор жене через месяц работы с певцом.

Таня знала, что Борис замучил всю труппу. Он пил, был несдержан с людьми, мог указывать, что нужно ставить в театре и с кем он желает играть. А ему все прощали за голос и редкий актерский талант. Стрельцов жил сценой. Он, как никто, понимал дух героев, которых был должен играть. Когда он был на сцене, то зрители верили, что перед ними Грязной, граф ди Луна, блистательный герцог Роберто, несчастный озлобленный шут...(2) Иногда Таня думала, что мерзопакостный нрав уничтожил карьеру Бориса, который мог стать мировой знаменитостью, а должен был прозябать здесь, в провинции.