Из моего окна

Из ее окна

Милу разбудил солнечный свет, пробивавшийся в окно, что стало неожиданным, но приятным сюрпризом. В месте, где она живет, солнце — это редкость: обычно с сентября по апрель оно не балует своим присутствием. Но сегодня, в последний день года, это стало ее личным подарком . Налив горячий шоколад, она схватила блокнот и уселась на подоконник, готовая зарисовать все, что увидит.

Вот ее двор, и солнечные лучи пляшут на островках белого снега. Небольшая дорога ведет к дому напротив, где на одном из открытых балкончиков сидит мужчина в спортивках и тельняшке с седыми усами. Он курит папиросу, блаженно закрыв глаза от припекающих лучей. У Милы было в районе пяти его изображений, зарисованных карандашом, и еще два акварелью. Как и остальных жителей дома напротив, она рисовала всех, кого могла запечатлеть и увековечить в своем альбоме. От нее не скрывалось ничего: посиделки на кухне, разговоры на лестничной клетке, смех детей, играющих во дворе.

Каждый штрих ее карандаша был наполнен жизнью, и она чувствовала, что каждое изображение — это не просто картинка, а целая история, которую она могла рассказать. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь облака, словно подчеркивал каждую деталь, каждую эмоцию, и Милу охватывало чувство счастья. Но гораздо больше интересных рисунков в ее коллекции появилось, когда в дом напротив заехал новый сосед. С того дня разнообразие транспорта у их домов увеличилось: теперь она знала с десяток спорткаров, мотоциклы, машины с откидной крышей и людей — разных, интересных, молодых и не очень.

Ее сосед зарекомендовал себя как большой любитель домашних вечеринок, которые он устраивал раз в две недели. Если для соседей это приносило скорее больше дискомфорта, то для Милы это был глоток свежего воздуха. Люди, курящие на балконе, или просто болтающие, танцующие фигуры в окнах — все это попадало под ее карандаш, как и сам хозяин той квартиры.

Хозяином был молодой парень, возможно, немного старше ее самой, или, может, они и вовсе ровесники. На вид ему было двадцать пять или чуть больше. Иногда он посреди зимы выходил в штанах и кожаной куртке на голое тело и уезжал на очередной машине, которые менялись у него почти каждый месяц. Иногда он просто подолгу сидел на балконе и смотрел куда-то вдаль. Единожды Миле показалось, что он ее застукал и смотрит на нее, но это оказалось не более чем воспалённым воображением.

Она ловила себя на мысли, что хотела бы, определенно хотела бы, чтобы он ее заметил. И... что тогда? — спрашивала ее более разумная часть. Ничего! Ничего не могло быть: она здесь, а он и все они — люди там, а она... Она не может выйти. Точнее, может, но понимание того, что она выйдет на шумные улицы, зарождало в ней чувство безудержной тревоги. Поэтому спасибо доставке на дом: теперь ей не нужно покидать пределы квартиры и лестничной площадки.

С каждым новым рисунком, с каждой новой зарисовкой, она чувствовала, как ее мир расширяется, как будто она могла запечатлеть не только образы, но и эмоции, которые переполняли ее. И хотя она оставалась в тени своего окна, ее творчество позволяло ей быть частью этого яркого, шумного мира, который разворачивался за пределами ее маленькой квартиры.

Но больше всего она любила новогоднюю ночь. Для нее самой Новый год давно перестал быть праздником, но для ее карандаша это была ночь новых образов. И все благодаря соседу напротив, который в Новый год устраивал тематические вечеринки. Четыре года назад он организовал вечеринку в стиле двадцатых, и девушки в платьях с перьями и прическах, уложенных в характерные волны, заполнили его квартиру.

Мила помнила, как в ту ночь свет из окон соседнего дома переливался, создавая волшебную атмосферу. Музыка доносилась до нее, и она, прижавшись к стеклу, наблюдала за танцующими фигурами, словно это был живой спектакль. Каждый гость был словно персонажем из старого черно-белого фильма: мужчины в строгих костюмах с федорами, женщины в блестящих нарядах, с яркими губами и загадочными улыбками.

Сосед, как всегда, был в центре внимания, его смех и обаяние притягивали людей, и Мила не могла не заметить, как он легко общается с каждым, как будто все вокруг были его давними друзьями. Она ловила себя на мысли, что, возможно, когда-нибудь и ей удастся стать частью этого мира, но пока она оставалась в тени, наблюдая и запечатлевая моменты, которые были ей так дороги.

Каждый Новый год приносил новые образы, новые истории, и Мила с нетерпением ждала, что же принесет ей этот вечер. Она знала, что, несмотря на то, что праздник для нее утратил свою магию, ее карандаш всегда будет находить вдохновение в жизни, которая разворачивалась за пределами ее окна.

Время шло, и приближался вечер. Ожидание того, что будет на этот раз, не давало ее мыслям покоя. Может, в этом году он сделает вечеринку в стиле супергероев? Сейчас это так модно! Хотя нет, что-то подобное у него уже было на Хэллоуин. Гавайская вечеринка была в прошлом году, а может, он решит, что в этом все будут в пижамах? Это было бы забавно, особенно его товарищ Тони — в пижаме он бы выглядел очень смешно. Настоящее имя мужчины ей было неизвестно, но чем-то он смахивал на мафиози из старых гангстерских фильмов, и таких персонажей там обычно звали Тони.Она сделала пару набросков в подобном формате, чтобы скоротать время, но было уже около десяти, и никто не подъехал к дому, хотя обычно в это время праздник уже вовсю начинался.

Забравшись на подоконник, она присмотрелась в нужное ей окно, как и у нее, не имеющее штор, но там был лишь свет тусклой лампы, который слегка расходился по комнате. В чем дело? Он не собирается праздновать?! Но как, почему он заболел? Или что, все разом отказались прийти? Это вряд ли. Тогда в чем дело? Мысли, как футбольный мяч, пинали одна другую, отбиваясь от ее черепушки, ища причины происходящего, а точнее — не происходящего.

Мила не могла избавиться от тревожного чувства. Она вспомнила, как в прошлом году яркие огни и музыка доносились до нее, создавая атмосферу праздника. А сейчас — тишина. Она пыталась угадать, что могло произойти. Может, у него были какие-то проблемы? Или он просто решил провести этот Новый год в одиночестве?