Из напечатанного.

Из напечатанного.

   Все мы чем-то схожи.

   Вот вы мне скажите старую присказку: «Что город, то норов», а я вам в ответ припомню такой случай.

Чарли «деревяшка» изо всех сил работал на маленькой фабрике по производству кожаных стульев для банков обтяжчиком, его жена Молли торчала, как «не знаю кто», целый день в маленьком кафе за стойкой, а жили они на северной окраине Нью-Йорка в многоквартирном доме. Соседей своих они не знали, то есть, лица-то их были им знакомы, но ни как звать, ни тем более кто они такие, ни Чарли, ни Молли понятия не имели. Обычные белые — что еще нужно знать о соседях? Но после Рождества жизнь вдруг повернулась к Чарли и Молли, как он выразился, «худой» стороной — соседи сбоку съехали, и вместо них в квартиру заселилась семейка иммигрантов — латиносов.

- Как думаешь, Чарли, получится с ними поладить? - спросила Молли, настороженно прислушиваясь к взрывным женским возгласам и нудному детскому крику, доносившимся из-за стены.

- Посмотрим, - сказал Чарли, - жалко будет терять работу, если придется съезжать.

Прошла неделя.

- Чарли, - сказала Молли, когда они ужинали, - надо как-то дать «им» понять, что их коляске не место на площадке перед лифтом. Зачем они ее там держат, Чарли? Почему не закатят к себе? У нее с колес грязь капает — все время следы на полу.

- Да, - сказал Чарли, - эта коляска меня тоже бесит — зачем она тут нужна? Ума не приложу. Я бы вообще выкинул ее — вот что.

Вечером, услыхав звуки южной речи, Чарли надел кепи и вышел к лифтам. У дверей боковой квартиры стояли его соседи — мужчина и женщина, и, смеясь, разговаривали.

Чарли проходя, кивнул им в ответ на их приветствие, и, впервые за всю жизнь, проявил интерес к погоде:

- Что, снегу много?

Мужчина стал с сильным акцентом что-то объяснять. Чарли покивал и поехал вниз. Вернувшись, он застал Молли встревоженной.

- Иди-ка, посмотри, теперь их коляска стоит совсем возле нашей двери! Что будет дальше, Чарли? Они поставят ее поперек — и как тогда ходить? Ты дал им понять, что их коляске здесь не место?

- Я намекнул им, дескать, снегу-то много. Нормальный белый сразу бы смекнул, что речь идет о грязных следах на полу.

- Дай Бог, чтобы у них проснулась совесть — так не хочется съезжать!

Прошла еще пара дней.

- Чарли, как хочешь, но ты должен поговорить с этими Санчесами, меня уже просто трясет всю от этой коляски. Сегодня, выходя, я чуть не стукнулась об нее коленом.

Чарли надел кепи и вышел к лифтам. Ждал он около часа, наконец, нарушители покоя появились.

- Сэр, - обратился Чарли к мужчине, - Молли — моя жена — беспокоится насчет вашей коляски.

- А что такое с коляской?

- Сэр, коляска, видать, дорогая, вдруг ее кто-нибудь заберет, или хуже того — украдет?

- О. это пустяки, это пустяки!

Чарли вернулся домой.

- Собирай вещи, Молли, не будет нам здесь житья, я сразу это знал, с первого дня, как их увидал.

Уложив вещи в машину, они заехали в кафе, где работала Молли, чтобы взять расчет. Пока Молли разговаривала с хозяином, Чарли решил сыграть партию в бильярд со своим приятелем сержантом полиции Додсоном.

- Решили податься на новые места, Чарли? - спросил Додсон прицеливаясь.

- Да, нам с Молли Нью-Йорк что-то не по душе. Неспокойно в нем как-то стало. Как жить в городе, где полным-полно людей, не понимающих человеческую речь?

...

   Мое резюме.

- Сынок, - сказала мне мама, - «реланиум» без рецепта не продают, а валерьянка на меня уже не действует. Я прошу, я умоляю — давай сходим к психиатру. Покажемся.

Я стоял перед ней в прихожей и счастливо, «по сыновьи», улыбался. Голова моя была повязана шарфом, на манер бабьего платка, ноги были босы. То есть, носки-то еще оставались, а вот у сапог были начисто срезаны подошвы, и сапоги просто лежали поверх носок, как старинные штиблеты.

В психиатрической поликлинике было тихо и уютно — а я-то побаивался, что там шумят, над людьми издеваются — нет, даже лучше, чем на турецком курорте. Мама зашла в кабинет к врачам, я сидел на скамеечке. Ко мне подошел опрятный интеллигентный мужчина и ласково улыбнулся. Он молчал.

- Сижу, - сказал я.

- Сидим-сидим, - ответил он доброжелательно.

-Жду, - пояснил я.

- Ждем-ждем, - согласился он.

- Провериться решил — нормальный я или псих.

- Псих-псих, - согласился он.

Мне стало жутко. «Так вот вы какие — психи! А ведь и не отличишь».

Из «процедурной» напротив выглянула медсестра с участливым лицом:

- Петенька, не приставай, идем я тебе галоперидол поставлю.

Вышла мама.

- Расскажи им все честно, как «на духу», - может, еще не поздно начать лечиться.

Я зашел в кабинет.

Двое молодых врачей — мужчины — сидели и что-то писали. Наконец, один спросил:

- Где же вы потеряли шапку?

Про сапоги он не спросил.

- Когда спрыгнул с «товарняка».

-Зачем же вы ехали на товарном поезде?

- Надоело ждать электричку.

-Зачем же тогда спрыгнули?

- Стал замерзать. Боялся — свалюсь под колеса.

«Пока, вроде, ничего — нормальный разговор нормальных людей. Может и отпустят»

- А куда вы ездили?

- К девушке знакомой.

- Где вы с ней познакомились?

- На улице.

Возникла пауза. Врачи переглянулись, потом один встал из-за стола, подошел и уселся сбоку от меня — в шаговой доступности.