из очень авнего

из очень авнего

Должен признаться, я уже несколько раз собирался прекратить свои летописи и плотно заняться баяном, который я приобрел по случаю год тому назад. Игра на баяне в переходе — вот стабильный заработок для художественной натуры.

Но я ничего не могу поделать со своим характером — периодически и притом без всякой внешней причины меня начинает распирать от смеха. Довольно странного.

Не того, что принят в цирке.

Я не думаю, что это болезнь, скорее, это способ дыхания жизни.

Так что, повременим немного с переходами.

«...Гости съезжались на дачу». Первыми прибыли муж и жена Петрунковы с дочкой Алисой, стильной, тонко чувствующей «самый писк» двадцатилетней девушкой с яркими ногтями - она училась на юриста и работала «в цветах» - оформляла и продавала праздничные букеты в веселом стеклянном магазинчике.

Петрунков Юрий Степанович, многолетний соперник по боулингу хозяина дачи, Власова Виктора Викторовича, который и зазвал всех отметить свой день рождения на природе, был мужчина рослый. Носил он квадратные очки, какие любят близорукие политические обозреватели, и хорошо пошитый костюм — даже на даче! Говорил всегда вполголоса, но очень умно. Выслушав собеседника, он, по многолетней привычке, а он был адвокатом, никого не расстраивал, не спорил, но очень тонко давал понять, что всё сказанное — чушь собачья, и что мыслящий так, просто жлоб. За столом, при дамах он был крайне обаятельный человек, и без него компания была бы не полной.

Супруга его, Татьяна Петровна, когда-то «пушинка воздушная», в последние годы очень располнела и немного охромела — даже стала ходить с палочкой. Была она отличным преподавателем истории - дома у нее регулярно проходили занятия-репетиции за весьма скромную плату для любимых ею школьников-балбесов, которые: «ты представляешь, не знают причин Французской Революции». Она была жутко, «по-школьному» громогласна и, когда ей нужно было, чтобы муж подал ей табуретку, звучно окликала его, как из пушки стреляла: «Хватит балаболить, Юр, за обедом свой яркий ум покажешь, неси лучше табуретку». Я не знаю, как правильно, но у ней был «женский бас».

Мужа своего она считала чересчур уж лакомым и доступным для других женщин, особенно не полных, и старалась почаще показывать, кто тут хозяйка. Особенно, почему-то, ревновала она мужа к Лидочке — Лидии Михайловне — жене хозяина дачи.

Лидия Михайловна, казалось бы, поводов для ревности не давала, впрочем, она была еще очень и очень цветущей дамой с приятными формами и имела красивую прическу. Она была санитарный врач, любила танцевать, и умела, как никто другой, делать селедку «под шубой».

Потом приехал сын хозяев Сережа — отменный крепыш и весельчак улыбчивый, и привез с собой товарища, довольно тощего и вялого, будто «побитого молью», как сказала Татьяна Петровна, но с умным лицом, склонным к естествознанию. Они оба пытались работать монтажниками окон, причем товарищ ухитрялся при этом учиться на биолога, звали его Борис, а Сережа нигде не учился, да и когда? - он мечтал о «Феррари».

Молодежь удалилась к мангалу и занялась шашлыками.

В это время приехали последние гости — семья Кирдяевых — муж и жена, оба работающих в сфере оптовой торговли туалетными принадлежностями. Их знали сто лет — никто уже и не помнил, когда и где они познакомились с Власовыми. О них можно много чего поведать… много, ну хотя бы, как они душевно поют бардовские песни, когда шашлыки уже съедены, а уезжать еще рано! У меня всегда вышибает при этом слезу. Звали их Катя и Сережа — без отчеств. Они привезли Сашу Милева — холостяка-доцента, довольно сурового мужчину, с замутненными думами об импортных чипах глазами, рано полысевшего, который, что ни спроси, отвечал с горечью: «всё разрушено, всему копец». Ну, а почему бы не приглашать доцентов на дачу? Я причин не вижу. И еще (о, в этом-то всё и дело!), еще привезли Мариночку - просто «очень хорошего человечка». Заслуженную, между прочим, работницу типографии. Это вам не фунт изюма.

У Лидии Михайловны и Татьяны Петровны на Мариночку и Сашу «были планы».

Кажется все? А, да. Виктор Викторович — седеющий именинник — давно почему-то нигде не работал, и весь свой досуг посвящал изучению умных, доступно объясняющих нам дуракам, в чем состоит подлинное, живое наше дело, мыслей, которые обильно понатыканы в культуре человечества, куда ни загляни, да хоть в интернет.

Должен Вам сказать, что это коротенькое знакомство Вас и моих героев, далось мне с большим трудом — постоянно сквозь мозаику слов норовил просунуться длинный нос другого автора, но у меня, честное слово, меньше всего есть желание писать пародию.

Возле мангала разговор шел легкий, пустяковый.

- Как это запомнить — инфузории, амебы, митохондрии! Боря, я балдею, а ты — феномен, - говорила с улыбкой Алиса. Она сидела на поленнице березовых дров, покачивала красивой полной ножкой, затянутой в «лосину», и смотрела, как парни переворачивают над романтичными углями шампуры.

Запах шел дурманящий, и было только начало тихого летнего вечера.

- По-моему, наше гражданское право труднее понять, чем строение амебы, - с серьезным лицом отвечал Борис. Ему очень нравилась Алиса, и он этого «нравится» стеснялся. Сергею Алиса не нравилась, но из спортивного интереса ему не хотелось быть в глазах единственной девушки «вторым», поэтому он вставил реплику, показывающую его превосходство над ботаником:

- Через год у меня будет «Феррари».

- О, - простонала, играя, Алиса, - кто бы покатал меня на «Феррари»!

Она была симпатична, знала это, и кокетничала — ну и что в этом плохого?

- Через год у тебя и велосипеда не будет, - оскорбился ботаник. Он считал машину — «запрещенным приемом».

- А вот увидите.

Сергей улыбнулся, улыбнулась и Алиса, а следом улыбнулся и Борис. Но как бы не было приятно описывать молодежь, главная интрига произойдет не здесь, а там, в компании старшего поколения.