Из жизни Деда Мороза

Из жизни Деда Мороза

Разве мать солдату правду скажет? Все у нее замечательно. И Танюшка учится на одни пятерки. И отец стал серьезнее, как сына в армию проводили: получку домой приносит. Премию дали...

А Димка было поверил, принял за чистую монету. «Служи, сынок, спокойно». Хорошо, Танюха, наивная душа, написала все как есть: «У папки опять белочка. Никто ему без тебя не указ. Дни с мамой считаем, когда вернешься».

Под монотонное бормотание ротного замполита мирно посапывали солдаты. Только рядовой Дмитрий Мороз по прозвищу Дед Мороз не спал, думал о доме. Да друг его, рядовой Пилипенко, старательно строчил в тетрадке. Неужели он записывает весь этот бред?

- В отчетном докладе XXVI съезду партии подчеркивается, что следует глубже и смелее анализировать явления политической жизни... – диктовал замполит, меряя шагами Ленинскую комнату.

Как и все хорошее в жизни, политинформация слишком быстро закончилась. Дед Мороз уныло поднялся, встретился взглядом с сержантом Мухой и поежился. Сейчас придерется. Но Муха на этот раз прицепился не к нему. Он выдернул конспект у Максима Пилипенко и зачитал насмешливо:

- Рапорт... Прошу направить меня ... для выполнения интернационального долга в ДРА.

- Га? Афганистан? Макс, ты что, сдурел? – ахнул рядовой Петр Омельчук, добродушный парень из Донбасса, прозванный Гавиком за свою манеру вечно всех переспрашивать: «Га?»

- После рапорта не отправят! – изрек Философ. – Посчитают депрессивным синдромом со склонностью к суициду.

Москвичей в армии не любят. В подмосковной части особенно. За близость к дому, за то, что родные и друзья имеют возможность навещать чуть ли не каждые выходные. Но Иванов, он же Философ, прижился. Он всегда был готов заказать матери что-нибудь купить сослуживцам. И потешал всех своими мудреными высказываниями по делу и не по делу. С Философом легче жилось. Хотя бы потому, что было кому сказать: «Ну ты и ... философ».

Сразу после политинформации выяснилось, что гражданское население поселка Тарасовка в лице одинокой бабульки попросило помощи у отцов- командиров – выделить солдатиков забить кабанчика.  Единственным умельцем оказался Омельчук, который (кто б сомневался) предложил отправить с ним друзей-«земляков».

Когда новоприбывшие делились на землячества, Димка Мороз растерялся – ростовских больше никого не было. Ему крепко пожал руку Пилипенко: «Призывался у тетки в Подольске, а сам родом из Ростова». И подошел к ним Омельчук: «Донецкая область. Соседи». Так они и держались вместе.

Солдаты потоптались за воротами воинской части, не веря своему счастью. Первый раз за время службы оказались «на воле». Даже растерялись с непривычки. Пошли искать Колхозный тупик. Кружили по Тарасовке и удивлялись, сколько же тупиков может быть в небольшом поселке. Возвращаться и уточнять не хотелось – еще завернут их обратно.

- Ты чего смурной сегодня? – толкнул Деда Мороза Максим.

- А! – отмахнулся было Димка, но не выдержал: – Сеструха написала, что у отца опять белочка. Чтоб его!

- Га? – не понял Омельчук.

- Белая горячка, – с неохотой пояснил Дед Мороз.

- Не переживай, – Максим похлопал Димку по плечу, – продержатся. Вернешься и наведешь порядок...

Из-за свинцовых туч наконец-то выглянуло осеннее солнце. Неожиданная чудесная свобода  тоже грела душу. Дед Мороз поверил, что все на белом свете будет хорошо.

Они шли по Вокзальному тупику. Навстречу выпорхнула стайка девчонок в ярких курточках. Парни приосанились, расправили гимнастерки. Дед Мороз выдернул из-под ремня и заломил на голове пилотку. Хотя и терла она ему гладко выбритую кожу. «Деды» велели смеха ради выбрить голову лезвием налысо...

Девушки направились к платформе электричек в Москву, не обратив на солдат абсолютно никакого внимания, даже не посмотрев в их сторону.  Как мимо пустого места прошли.

- Были б мы в гражданке, – плюнул им вслед Максим, – жопами бы виляли.

- Та пускай, – добродушно простил девушек Гавик.

- Хорошо тебе, – заметил Дед Мороз и понимающе переглянулся с Максом.

Все знали, что Гавику чуть ли не каждый день строчит письма красавица Оксана.

- Эх, – неожиданно вздохнул Максим, – не сдурил бы, меня сейчас моя девушка ждала бы.

Пораженный догадкой Гавик остановился:

- Ты рапорт в Афган написал, потому что девка бросила? - Дед Мороз удивленно посмотрел на приятеля, не ожидал такого и он от самоуверенного Максима.

- Да ты что, – оскорбился Макс, – стал бы я из-за бабы. Ребята, вы чего? Да у меня друганы мои самые лучшие из технаря в Афгане. Тетка сказала. Двое, на курс старше. Самые закадычные. Как я им буду в глаза смотреть, когда вернусь. За спинами отсиделся?

Дед Мороз знал, что Макс не ужился с отчимом и уехал после восьмого класса из Ростова к одинокой тетке в Подольск учиться в Москве. В радиоприборостроительном техникуме. Учебу завалил, но, вроде, собирался восстановиться.

- Что думаете? Правда, завернут рапорт, как Философ сказал?

Гавик развел руками, а Дед Мороз успокоил:

- Ты ж его еще не подал.

- Это уже второй, – признался Макс.

Наконец нашли и Колхозный тупик, и бабульку, и кабанчика. Он был таких размеров, что Макс с Дедом Морозом попятились, когда хозяйка открыла двери сарая. Но Гавик уверенно взялся точить ножи и расстилать во дворе целлофан.

Димка дал зарок не брать в рот спиртного. Вернее, давал миллион раз, когда видел буянящего спьяну отца. Не маме с сестрой клялся, нет, конечно. Себе самому, Богу, если Он есть. А теперь он не сдержал свое слово. Поросячий визг все еще стоял в ушах. Запах крови и свежего мяса выворачивал нутро. Дед Мороз опрокинул стопочку, что поднесла довольная бабка. Комок в горле проскочил, и Димка вместе со всеми набросился на угощение.