Избранница Чёрного Дракона

Глава 24. Помун – город жизни

На горизонте вздымались серые неровные струи дыма, колышущиеся в танце холодного ветра и редкого снега, усыпающего белой тонкой пеленой жёлтую землю. Впереди виднелись горы, теряющиеся в серых облаках и грозно возвышаясь над единственным городом на Посохе. К нему вели все дороги.

Уже издали можно было заметить высокую стену из чёрного камня с маяком на скалах, сверкающим золотистым светом далёким теням кораблей. Они входили в бухту с горячим течением, останавливаясь буквально на день в этом безликом крае, и идя либо к Чёрным Валунам, виднеющимся отсюда блёклой линией на горизонте, либо к Аманили – большому королевству на материке, расположенному южнее. Сам Ельник находился почти на краю Посоха, и добраться до Аманили можно было бы дня за три, но от Посоха это займёт почти в три раза больше времени.

Я никогда не была далеко от Ельника, даже в Ольхнике раза два, и Помун казался незнакомым городом–великаном с каменными домами и серыми красками. Даже за несколько миль можно было расслышать гам, лай матросов, скрип мачт, да крики белых чаек с чёрными головами. Это было место, где люди всего лишь останавливались на время, но не жили по–настоящему.

Асх'Умн не изъявил желание являться на глаза людям, буквально стряхнув меня со своей спины и заявив, что сейчас он нуждается в тишине и покое. И благополучно, хрустя костями, улетел подальше от Помуна, спугнув стаю птиц.

Гавран тоже спешился, не обмолвившись и словом, и заставив отчего–то отчаянно смотреть ему в спину. Он шёл не спеша, еле заметно прихрамывая и выдыхая белое облако пара, накинув на голову капюшон. Теперь даже его глаза больше не сверкали лазурью, и на лицо легла маска решительной тени. Он что–то задумал, но мне оставалось лишь гадать, подставив лицо ветру и слишком поздно вспомнив о своём уродстве. И единственное, что я успела – закрыть лицо волосами, замерев вместе с гавраном и Бурей напротив железных ворот с торчащими над головами пиками.

Лёгкий снежок устилал толстые чёрные камни, падая с серого неба на головы и плечи. Двое сторожевых и вовсе еле заметно дрожали, уже не надеясь смахнуть с чёрных волос и ресниц иней.

Не став даже времени на нас тратить, стражники проводили скучающими взглядами, вновь продолжив свой разговор за нашими спинами и поглядывая отчего–то в небо:

– …так что там с горами то?

– Говорят, люди пропадают, кто к курганам идёт… недавно льярдцы пропали, а неделю назад и вовсе динарийцы.

– Льярдцы? Я думал, их только Сайкран погубить и может…

Тот промолчал.

Гавран еле заметно повёл головой. Услышал тоже, и отойдя на несколько приличных метров от них, он негромко спросил:

– Кто такой Сайкран?

Голос его казался каким–то глухим, сиплым и тяжёлым.

– Ты не знаешь Сайкрана? – на этот раз удивилась я, мельком рассматривая представившийся город.

Помун казался мне серым, невзрачным и каменным: каменные улицы, усыпанные лёгким снегом, каменные дома без единого намёка на дерево, какие–то тёмно–зелёные окна и нависшие над головами грубые тяжёлые арки. Где–то на подоконниках мелькали горшки, в которых трепыхались забытые жёлтые цветы, иссохшие уже как год. Да и люди тут были серыми, с убранными под капюшоны или косынки чёрными волосами, худыми острыми лицами и недоверчивыми глазками. Некоторые были одеты столь легко, что босиком шагали по ледяному камню, или и вовсе жались в углы домов, с завистью посматривая на прохожих.

Представления о Помуне рушились у меня на глазах: даже свечи тут казались белыми и блёклыми, а корабли, стоящие в таком же каменном порту, чёрными и старыми, со спущенными серыми парусами и угрюмыми матросами. Это была холодная, неприветливая часть острова, и задерживаться тут надолго я не хотела. А ведь в голове всё казалось совершенно не так.

– Сайкран – одно из божеств Старого Пантеона… он заведует миром мёртвых, а его брат – Амунарус – миром живых… странно, что ты этого не знал.

– Я не увлекаюсь религией... все эти божества – лишь выдумка людей, что бы скидывать все обвинения на них.

– Я бы так не сказала, – усмехнулась в ответ я, с прищуром взглянув на гаврана. – Божества Нового Пантеона – вот они то и выдумка. Их создали как раз таки для того, что бы забыть как можно скорее свои грехи, а оправдываться перед старыми богами как–то не выгодно. Они могут много чего попросить взамен… и всё же за новым божеством скрывается старое. Та же Ахарана – богиня мёртвых душ – это и есть Сайкран.

– Зачем всё это? – непонимающе переспросил гавран.

– Что бы людям спокойно жилось, – пожала плечами я. – Неужели ты ни во что не веришь?

– А ты? – с тихой холодной усмешкой поинтересовался он, и насмешка исчезла с моих губ, заставив стиснуть до хруста пальцы.

– В драконов верила… думала, они мудрые и величественные существа… а оказались животными, потешающимися над чужими жизнями.

– Ты о них ничего не знаешь…