Изгой

Изгой

Каган Саланги поднёс факел к погребальному костру, выполняя последний супружеский долг. Вцепившись в руку отца, Алдар смотрел на языки огня жадно лизавшие сухие брёвна, которые трещали и корчились от нестерпимого жара. Громкий рокот барабанов и заунывные причитания старух-плакальщиц наводили на него ужас.

– Шаман говорил, что хойты увозят своих мертвых в долину смерти. Зачем ты велел сжечь маму? Она теперь никогда не сможет вернуться к нам, – глядя на отца заполненными горем глазами, спросил мальчик. 

Догсан сурово сдвинув брови, молчал, не отводя взгляда от пламени, пожиравшего тело его любимой жены. Губы ребёнка задрожали, он закрыл лицо ладошками, чтобы не видеть этого страшного костра и горько расплакался.

Угли ещё рдели, покрываясь серым пеплом, когда вдали громыхнул гром. Северный ветер нагнал разорванные тучи, закрывшие звёзды. Гром грянул ближе, первые тяжёлые капли дождя упали на землю. Толпа, глазевшая на церемонию начала торопливо расходиться. Каган посадил сына впереди себя на вороного жеребца и в окружении стражи поскакал во дворец. Горькие думы омрачали его душу – завтра он должен исполнить клятву, данную жене на смертном ложе, и отправить сына учится магии в храм Огня, в далёкую страну Уйнур.

***

Пятый день отряд нукеров был в пути. Пологие безлесые сопки уходили вдаль до самого горизонта. Тишину безлюдной степи нарушал лишь шелест ковыля под копытами коней, да свист сусликов в скудной траве. Путники обогнули горный кряж, и перед ними открылась серо-зелёная долина с высокой круглой сопкой посередине. На её плоской вершине возвышался белоснежный храм с двухъярусной, с загнутой по углам крышей, покрытой полыхающей на солнце алой черепицей. Приблизившись, нукеры увидели у подножья горы мужчину в красной одежде с наголо обритой головой и юношу одетого в тёмно-синий кафтан, чёрные шаровары и сапожках с задранными вверх носами. Его рыжие волосы были заплетены во множество косичек завязанных на концах кожаными ремешками. В отличие от монаха, юноша был вооружён – на украшенном золотым шитьём поясе висела в изогнутых ножнах сабля, за спиной маячил лук в налучье, справого бока из колчана выглядывали белые оперенья стрел. 

– Кажется, добрались и нас уже ждут, – тихо сказал своим спутникам десятник Берген. 

– Эй, монах, не это ли храм Огня? – окликнул он. Чёрные, острые, как лезвие ножа глаза скользнули по всадникам.

– Вы стоите перед ним посланцы правителя Саланги. Мы ждём вас с полудня.

– Кто предупредил вас о нашем приезде? – нахмурился воин. 

Проигнорировав его вопрос, служитель сказал:

– Передай Догсану, что сын верховной жрицы нашего храма преуспел во многих науках за десять лет, и нам будет не стыдно за него. 

– Мы рады донести правителю твои слова. В благодарность за обучение царевича, каган велел мне вручить вам дары, – Берген спешился, отстегнул притороченный к седлу сундучок и передал монаху.

Один из нукеров подвел к Алдару осёдланного гнедого коня.

– Это подарок отца, тайши. Его зовут Белек. Тебя обучали верховой езде? – взглянув с сомнением на одинокое здание на вершине сопки, спросил воин.

– Конечно! – ответил тот, не отрывая восхищённого взгляда от подарка. Высокий в холке, с длинной шеей и широкой грудью жеребец неспокойно перебирал сухими ногами.

Раздувая ноздри, он косился на него лиловым, с едва намеченным кругом белка, глазом. Успокаивая животное, юноша погладил его по гладкой шелковистой шерсти, и легко вскочив в седло, сделал небольшой круг по степи, подъехал к всадникам. Не в силах сдержать радостной улыбки, промолвил:

– Такого великолепного скакуна у меня никогда не было.

– Это верно, Белек настоящее сокровище, – одобрительно глядя на ладно сидевшего в седле царевича, подтвердил десятник.

Воины не стали задерживаться возле храма и, развернув коней, умчался в степь, оставляя за собой долго висевшее в воздухе облако пыли.
Стремительный бег скакуна пробуждал ощущение свободы. Знойный ветер обжигал лицо, трепал гриву коня. Родной дом было ещё далеко, а сердце Алдара сжимала пронзительная радость. Домой!

***

Солнце склонилось к закату, когда путники добрались до небольшого пресного озера, где и решили заночевать. Первым делом расседлали лошадей, отвели животных на водопой. Потом занялись лагерем, двое мужчин начали готовить ужин, остальные пошли к зарослям тальника рубить хворост для костра. Алдар умело стреножил коня и отправил пастись, а сам присел в сторонке, с любопытством наблюдая за спутниками.

– Подсаживайся ближе к костру тайши, пока готовится ужин, расскажи ,как жилось тебе у язычников, – пригласил его десятник. 

Сын кагана охотно перебрался ближе к нему.

– Вижу, ты изучал в храме не только колдовство? – указав на оружие, спросил Берген.

– Я на скаку соколу в глаз попадаю, – юноша ласково погладил лежавший возле ног лук.

– Однако всё равно не могу понять, как ты мог обучаться воинскому делу, если кроме храма на горе вокруг нет ни конюшен, ни другого жилья? – не сдержал любопытства десятник.

– Вы увидели только то, что монахи хотели вам показать. Уйнуры умеют создавать миражи, сквозь которые человеческий глаз не в состоянии проникнуть. За сопкой расположен большой монастырь, там и обучают послушников.