Измена

– А плохая баба? – сказал декабрист. – Разве не нужна бывает и плохая баба?

– Конечно, конечно, нужна, – отвечаю я ему. – Хорошему человеку плохая баба иногда прямо необходима бывает

В. Ерофеев «Москва – Петушки»

Иван третий день присматривался к этому пареньку. Как там его? Семен, что ли? Не успел запомнить. Да и привычки такой не имел — запоминать имена сотрудников, что меньше месяца работали. Текучка — караул, не успеешь одного забыть — их уже десяток сменится.

Но этот заинтересовал внезапно. Толковый парнишка, к работе — с интересом, а все у него как будто из рук валится. То вместо гупешек клиенту меченосцев наловит, то рассчитает так, что фирма в минусе, то аквариум почистит — и пятно на видном месте оставит.

— Недоумок, — сказал за перекуром Федя.

Курили втроем: Иван, Федя и Гоша. Гоша сразу начал задыхаться, выдавливая из себя смех. Федя исподволь щерился, мол, вон я какой остроумный, выдал парню погоняло смешное и как будто не заметил.

Вот чуть-чуть еще — и прирастет кличка, не отмоется Сёмка… И какая бы Ивану разница?.. Мало, что ли, парней отсюда выкурили — так вот, исподтишка, за глаза высмеивая, а в глаза поплевывая?

— Гложет его, — сказал Иван, попыхивая сигаретой.

— Че? — поперхнулся дымом Гоша.

— Ситуация у парня, — тверже и громче сказал Иван. — Нормально. Обшоркается.

Развернулся и ушел, с понтом, знает что-то за парнишку, тайна у того великая, а не просто руки из задницы вместе с головой растут. Пусть теперь об этом шепчутся.

Ну и, раз уже взял таким макаром ответственность за парня, решил уже с ним прояснить. Когда тот на ровном месте с ведром споткнулся и на весь магазин развел безобразие, Иван сказал:

— Пошли-ка в хоспис.

Хосписом старослужащие называли подсобное помещение магазина. Там переодевались, обедали, отдыхали, брились, а по сезону, когда отключали целым районам горячую воду, умудрялись даже мыться. Официально, с подачи начальства, помещение называлось «разводней». Там действительно стояли аквариумы, за мутными стеклами которых вроде бы жила какая-то рыба. Что за рыба, откуда она взялась и чем там занимается, никто не знал, да и знать не хотел. Одно точно — ни о каком разведении речи не шло. Поэтому «хоспис» — звучало как-то честнее, что ли.

— Сюда встань, — толкнул парня Иван в сторону мойки. — Тебе работа нужна вообще?

Парень поник. Не разобрался еще, что к чему, думал, Иван — начальник и сейчас увольнять его будет. Да и мудрено ли запутаться? Когда в фирме — проходной двор, все на «ты» и постоянно друг друга хуями кроют.

— Отвечай! — повысил Иван голос. — Нужна работа, или так, побаловаться пришел? На пиво с сигами заработать?

— Нужна, — промямлил парень. — Семью кормить…

Слава те, госссподи, не студент какой безмозглый. На этих никакой управы, их папа с мамой кормят, а на работу устраиваются только чтоб на развлечения заработать. В фирме же другие приживаются — те, кому деваться некуда. У кого семьи, планы, цели. Алкаши тоже удерживаются. Где им еще держаться-то…

— Тогда давай быстро и без соплей рассказывай мне, что у тебя за проблемы, потом мы их решим, и все будем счастливо работать.

Парень поначалу, как водится, запел про то, что «я че, я ниче, это ведро само, и вода — сука, и клиент зря гонит, и рыба тупая, а я — не», но Иван на него прикрикнул, и дело на лад пошло. Сказал слово, потом другое, а дальше Иван сам закончил:

— Короче, женился лет пять назад, любовь прошла, ребенок есть, деваться некуда, жизнь дерьмо, работа — отстой, хата съемная, перспектив никаких, бухать западло, вот все из рук и валится. Так?

Парень шары вытаращил:

— Ты как знаешь?! В смысле, нет, конечно, че ты гонишь, нормально у меня все.

— Со мной сегодня после работы пойдешь. К восьми подъеду.

— Пацаны! — завыл из зала Федя. — Ну че за на хуй, сейчас опять снизу орать начнут!

— Иди. — Иван хлопнул парня по плечу, отсекая вопросы. — Устраняй последствия.

Парень бодро поскакал, сразу с тряпкой, без гонева. Толковый. Надо только жить научить правильно.

К восьми запарковался у магазина. Парень — тут как тут, видно, минут десять уж кукует. Гоша молодец — закроется в половине и довольный, нет бы новенького постесняться хоть первые-то дни.

Иван мигнул фарами, и парень поспешил к нему. Плюхнулся на пассажирское, руки к печке вытянул.

— А куда едем-то?

— К бабе, куда еще, — ответил Иван, как следует разогнавшись. А то выскочит. Кто их, принципиальных, знает.

Выскакивать парень поостерегся, но скулить начал сразу. Нехорошо, мол, не по Христу, Аллах осуждает, Ктулху не велит, а советская мораль и вовсе не приемлет.

— Работа нужна? — спрашивал Иван, лавируя дворами. — Тогда заткнись и делай, что сказано.

Когда остановились у подъезда, парень аж с лица спал. Тут-то все и открылось:

— Я ж ни с кем, кроме жены… Никогда. То есть, совсем!

— Так что ж ты? — Иван заглушил двигатель. — Так вовсе скоро дуба врежешь.

На третий этаж поднимались — парень три раза споткнулся.

— Красивая хоть? — буркнул у самой двери.

— Страшная, — ответил Иван, вдавив кнопку звонка. — Тупая, злая, ленивая, алчная. То, что надо, в общем.