Измена, или С Новым годом, бывший!

Пролог

С улыбкой смотрю на сонную дочку, вздрагивающую на каждой небольшой кочке. Волнуется, хочет поскорее обнять папочку. Гордей отправил нас отдохнуть в санатории на недельку, но уже с первого дня Мила заладила: «Хочу к папе!». Сегодня она даже от еды отказалась и заявила, что пока не обнимет папу, кушать ничего не будет. Мы всего три дня пробыли на базе, но... не мучить ведь ребёнка? Просто сели в машину и поехали домой. Надеюсь, Гордей обрадуется. Он ведь сам звонил сегодня, говорил, как сильно скучает без нас. Вроде как даже пожалеть уже успел, что отправил нас одних. Так как дозвониться до мужа не получилось, я отправила ему сообщение. Надеюсь, он ждёт нас и не испугается внезапному возвращению.

Припарковав машину во дворе – устала и лень заезжать в гараж, - я бужу дочку и помогаю ей застегнуть куртку.

- Сейчас обрадуем папочку, - шепчу я и открываю озябшими руками дверь в дом.

Что-то морозец сегодня крепкий, а муж, видимо, не прочёл сообщение, раз закрылся и не встречает нас. Тусклое освещение видно только в окне спальни. Скорее всего, снова засиделся за компьютером?.. Совсем не отдыхает и даже дома занимается работой. Я и сама устала. Не знаю, как сил хватило, чтобы доехать до дома без остановок. Толком и не запомнила дорогу, хорошо, что никогда не имела проблем с концентрацией и за рулём даже сонная брала себя в руки.

- Ура! Я к папе! – радуется дочка.

- Ты только не напугай его сильно. Вдруг он заснул? – веду плечом я и снимаю шарф.

Мила не разувается даже и мчится к Гордею. Ладно... она только по снегу ходила, а мокрые следы быстро высохнут на тёплом полу. Утром уже займусь уборкой, а потом начнём украшать дом, как-никак декабрь на дворе, нужно начинать готовиться к Новому году. С улыбкой жмурюсь, радуясь родным стенам, но она мгновенно сползает с губ, потому что перепуганная дочь выбегает из комнаты, словно ошпаренная и жмётся ко мне.

- Что случилось, малыш? – я пугаюсь.

С Гордеем же всё хорошо? Сердце переворачивается от мысли, что ему могло стать плохо. Некоторое время назад у него случился сильный скачок давления... от нахлынувшего ужаса по щекам ползёт багрянец, вспыхивают даже кончики ушей. Мне страшно.

- Мама, не ходи в комнату. Там папа с тётей Таней целуются на вашей кровати.

Страх отступает, а тело мгновенно немеет от слов дочери. Папа с тётей Таней? Дочь, верно, ошиблась. Быть ведь такого не может!

Дыхание перехватывает, когда муж выскакивает из спальни, попутно застёгивая штаны. Он зовёт Милу, но она прижимается к моим ногам сильнее и боится оборачиваться в его сторону. По раскрасневшимся щекам мужа понимаю, что занимался он там совсем не йогой... Даже рубашку надеть не успел. Спасибо, что хоть причиндал прикрыл. Страх отступает и на смену ему приходит отвращение. Лютое такое, что хочется волком выть.

А Таня... Как она могла? Она же крёстная Милки... Подруга выглядывает из комнаты, кутаясь в простыню, смотрит на меня с победоносной улыбкой, словно кричит без слов: «Смотри, твой преданный пёсик сорвался с цепи». Именно так она часто называла Гордея, когда я говорила, что уверена в нём на все сто, что муж не предаст меня, и не даёт даже повода не доверять ему.

- Маша, это не то, что ты подумала!

Гордей бледный, как стена. Он взволнованно смотрит то на меня, то на Милу, но дочь даже не оборачивается в его сторону. Она вся дрожит, и мне страшно даже представить, как будем бороться с последствиями пережитого шока. Наверное, я пока ещё толком не осознала, свидетелем чего стала дочь... Свободная рука сжимается в кулак, и ногти протыкают тонкую кожу ладони. Проклятие! Выцарапать бы ему глаза, но пугать дочку сильнее не следует. Мне нужно успокоиться сейчас, чтобы не сорваться в истерику и не усугубить всё ещё сильнее.

- А что я подумала? Сколько денег теперь уйдёт на психолога для дочери? – отвечаю ледяным тоном.

- Я не знал, что она... что вы...

- Я отправила тебе сообщение, но вижу, ты был слишком занят, чтобы прочесть его.

- Маш, пожалуйста, не уходи! Я всё исправлю. Мила, прости меня...

Гордей тянется к дочке, но её плач становится громче. Он пытается схватить меня за руку, но я тоже отшатываюсь. Противно от мысли, где совсем недавно могли побывать эти руки... Передёргиваю плечами, но уже не от холода. И хорошо, что я не успела раздеться.

- Я не спущу тебе этого с рук! Клянусь! – цежу сквозь зубы, хватаю дочь на руки и мчусь обратно в машину.

Я не могу оставаться дольше с человеком, воткнувшим нож в спину. С двумя людьми. Мы с Таней ведь лучшими подругами были. Никогда бы не подумала, что она способна пойти на такую подлость. Рассчитывала, что я ничего не узнаю, забираясь в постель моего мужа? Или наоборот хотела, чтобы это случилось как можно скорее? Слёзы застилают глаза. Я усаживаю дочку на сиденье, пристёгиваю как-то на автомате, скольжу к водительской дверце, но Гордей успевает выскочить на улицу, накинув на голое тело пуховик.

- Маша, пожалуйста, не уходи! Дай мне шанс! Я всё объясню. Я сам не знаю, что на меня нашло... Она пришла к вам, не знала, что вы отдыхаете, а я...

- Выпрыгнул из штанов. Я поняла. Не надо, Гордей. Имей совесть отпустить нас спокойно. Я не прощу тебе предательства.

Не знаю, как я ещё держусь. Внутри всё кипит от боли. Мне даже говорить тяжело, но голос звучит отрешённо. Всё ради дочери. Если не буду контролировать эмоции, закопаю его в ближайшем сугробе.