Измена. Она ведь не я

Глава 1

Мы едем домой. Наконец-то. Муж там, наверное, с ума от нетерпения сходит. Исписался весь в ватсапе. Бедняга думает, что мы только через неделю вернемся, но как же не застать его врасплох? Я уже и забыла, когда мы в последний раз дурачились и удивляли друг друга.

А теперь можно. Наконец, можно. Все снова обрело краски и запахи. Душа поет, и сердце танцует. Потому что наш сын будет жить. Долго и счастливо. Очень долго и очень счастливо, уж я постараюсь. Семь лет борьбы с болезнью того стоили.

Господи, я самая счастливая мать на свете.

– А почему не папа? – Мироша надувается, разглядывая улыбчивого таксиста за рулем.

– Потому что папа не знает, что мы прилетели. Мы сделаем ему сюрприз, – приседаю и улыбаюсь сынишке в лицо. – Вот он обрадуется!

– Ааа! Сюрприз! – ангельские зеленые глаза, совсем как у Бори, распахиваются азартом, и я наслаждаюсь их лучезарностью. Они больше никогда не потускнеют, я больше не увижу в них боли, и мы все втроем будем счастливы.

Усаживая Мирошу в детское кресло на заднем сиденье, предвкушаю, как муж будет фонтанировать радостью. Соскучилась по нему жутко.

Пока едем, любуюсь фотографией, присланной вчера. Волосы отрастил до ушей. Прядки на лоб спадают. В глаза сразу бросается пара седых волосков среди остальных, темно-ореховых. Ему и тридцати нет, но многолетний стресс сказывается. Скольжу жадным взглядом по картинке, обрисовываю четкие контуры квадратного лица: широкий подбородок, слегка выпирающий, покрытый густой щетиной, тонкие, но мягкие губы, умеющие очень нежно щекотать за ушком, длинный и острый нос, кончик которого я обожаю кусать, и высокий лоб с морщинками «мудрости», как Боря их с гордостью называет. Наконец утопаю в зеленом взгляде, легком и жаждущем, всегда глубоком.

Он еще схуданул. Очевидно, Марго его плохо кормит. Боря, конечно, из деликатности своей не станет на нее жаловаться, но я-то знаю свою племянницу. У нее одни парни и гулянки на уме. Наверняка редко готовит и уж точно не убирается. Даже злость берет. Живет у нас на халяву, могла бы и отблагодарить. Учиться, называется, приехала. Сама вечно на тусовках.

Сердце обливается, когда гляжу на Борины впалые щеки. Бедный, вкалывал за семерых, чтобы оплатить лечение в Германии. Но оно полностью себя оправдало. Высосало из нас все соки, зато сохранило нам смысл жизни. И теперь этот смысл с любопытством выглядывает из окна такси, изучая родной город, который, возможно, подзабыл за полгода.

– Мам, мам, смотри. Мы здесь с папой катались, – Мироша тычет пальцем в стекло и поворачивает кудрявую головку следом за ускользающим силуэтом колеса обозрения.

Оно быстро пропадает между высотными зданиями, но я помню. Боря снимал видео для меня. Я их все храню в телефоне и часто пересматриваю. Каждый из этих редких счастливых моментов нашей прошлой жизни на вес золота. Теперь, не сомневаюсь, ими будет наполнен каждый день. Я готова кататься с Мирошей на каруселях с утра до вечера, лишь бы он смеялся.

Таксист высаживает нас напротив подъезда. Уже уставшее солнце ласково печет спину. Белые ночи в самом разгаре, и даже в восемь вечера светло, как днем. Прекрасное время. Потягиваюсь и глажу слабые кудри на голове Мирона.

– Ну, что, сынок, мы дома! – распахиваю руки.

Он хихикает и первым несется к железной двери, а я с чемоданом плетусь следом. Предвкушаю встречу с мужем. Так хочется просто упасть в его объятия, и все. Больше ничего не делать, не решать, главное, не переживать, а лишь наслаждаться моментом.

Минуя лифт, мы поднимаемся на второй этаж по лестнице. Мироша скачет вприпрыжку. Резвится. Последние месяцы он очень активный, словно пытается наверстать упущенное детство. И я даю ему набаловаться всласть. Его веселость залечивает все старые раны на душе.

– Пап, мы дома! Папа! – кричит Мироша, едва я открываю дверь, и несется по длинному коридору вглубь квартиры.

– Черт! – раздается следом раздраженно. Так странно звучит, словно и не Боря вовсе.

Что случилось? Закатываю чемодан в прихожую. Он перестает громыхать, и наступает пустая тишина. В квартире мрачно и грязно. Пыли накопилось. Совсем неуютно. Мне даже не по себе.

Прислушиваюсь.

– Папа? – странно протягивает Мироша. – Марго?

Голосок его слабеет, и страх щупальцами расползается по моей груди, даже если пока нет причины. Что там?