Измена. Право на любовь

Глава 1. Вита, трагедии не случилось

— Какого черта? — шепчу я, но громкая музыка заглушает мое недоумение.

Я вижу голые крепкие бедра своего мужа и его широкую мускулистую спину. У его ног лежит мятый халат. На кого-то навалился у кухонного стола, и этот кто-то сладко постанывает:

— Да, — томно и протяжно всхлипывает, — Артур Борисович… О, боже… Я вот-вот…

У меня брови ползут на на лоб, руки потеют, пальцы дрожат. Стоны срываются на крики. Незнакомая девка бесстыдно верещит под моим рычащим мужем. Он хватает нахалку за волосы, дергает на себя и одаривает жадным поцелуем, чуть не свернув ей шею. Сколько страсти, голода и пыла. Я очарована. Я помню его таким.

Девица мычит, по телу Артура бежит судорога и через секунду он отстраняется, а через другую дикие и испуганные вопли заполняют кухню. Музыка сменяется на тягучие переливы флейты. Милая чернявая красавица с красными щеками и искусанными губами, оправляет юбку и прячется за моим мужем. Голым мужем.

— Привет, — слабо улыбаюсь я. — Самое время сказать, что это не то, что я подумала.

Артур обескуражен. Я не могу винить хрупкую и всхлипывающую незнакомку, что жмется к нему котенком. Он чертовски хорош собой. Ежедневные тренировки с личным куратором в зале дали отличный результат. Четкий рельеф мышц, широкие плечи и выступающие вены на руках… А его мужская гордость даже сейчас в момент, когда мое сердце идет черными трещинами, внушает трепет, но я все же поднимаю глаза:

— Артур?

— Ты уже вернулась?

— Рейс перенесли на утро, — я не моргаю. — Я тебе звонила, но ты трубку не брал. Занят был?

— А чемоданы?

— В камере хранения. Не хотела тащить их с собой.

Где моя истерика? Где мои слезы? Где хоть что-нибудь? Пальцы только дрожат, поэтому я сжимаю кулаки, чтобы не отвлекали от интерейснешей беседы с неверным мужем. Интересно, какой длины лапша на моих ушах?

— Вита…

Я так устала. Я даже причину своей усталости не могу назвать. Просто устала. Меня будто придавила бетонная плита.

— Кто это? — задаю короткий вопрос.

— Вита…

— Вита это я, — мое лицо растягивается в улыбке, — а она? Кто?

— Карина, — пищит девица за спиной Артура. — Секретарша.

— Какая банальность, милый, — стягиваю с безымянного пальца тонкое обручальное кольцо, глядя в серые, как холодная сталь, глаза супруга. — Босс и секретарша. Где твоя фантазия?

Он не из тех, кто упадет на колени, чтобы покаяться в грехах со слезами на глазах. Над его бровью с надменным изгибом бьется венка гнева, а крылья носа подрагивают.

— Иди прочь, — шипит он испуганной Карине, а та всхлипывает.

— Но Артур Борисович…

— В этом нет нужды, — бросаю кольцо к босым ступням Артура.

Когда оно касается плитки, то отскакивает от него, падает на ребро и закатывается под стол. Разворачиваюсь и иду прочь. Чувствую на спине взгляд мужа.

— Вита! — рявкает он.

— Артур… — попискивает Карина.

— Да отцепись ты!

И где же его страсть сейчас? Выскакиваю на крыльцо и торопливо спускаюсь по ступеням на носочках. Кидаю беглый взгляд на цветущие розы, что источают сладкий аромат, от которого меня мутит и шагаю к калитке, встряхнув волосами.

— Вита!

Я оглядываюсь на зычный голос Артура. Успел все же приодеться в халат. Стоит на пороге и зло затягивает пояс:

— Давай поговорим.

— Это конец, Артур.

Бьет кулаком по косяку, рычит и делает шаг.

— Не стоит, — отступаю к калитке. — Говорить нам не о чем.

— Ты без меня никто, — Артур щурится. — Не совершай ошибку, Вита. Я мужчина.

— А я женщина, — пожимаю плечами и сглатываю ком в горле. — Ох, прости, я же никто.

Молчание. Напряженный зрительный контакт. Вот его истинные мысли обо мне. Никто. Не зря я слышала в “зайчике”, “витаминке” и “моей красавице” что-то липкое и неприятное в последнее время. И целовал он меня мимоходом, лениво и по привычке. И у стола на кухне внезапно не зажимал с рыком под музыку.

— Я погорячился.

Какой бессмысленный и неловкий разговор. Артур растерян. Он ждет истерики, а я никак не могу ее из себя выдавить, чтобы устроить грандиозный скандал. Я бы хотела, например, вырвать куст с цветущими розами и отхлестать им по роже Артура, но я думаю наперед, что шипы изранят ладони, а удовлетворения я не получу. Это не сотрет из моей жизни предательство и измену мужа.

Я смотрю на Артура и понимаю, что я его потеряла. Да, мы можем поговорить, он объяснит свой проступок, что он кобелина проклятый, а я могу с этим согласиться, однако…

— Чего тебе не хватало? — задаю я тривиальный и глупый вопрос.

— Честно?

— Я бы была благодарна тебе за честность, Артур, — я в ожидании приподнимаю бровь.

— Я просто захотел отыметь секретаршу, которая привезла мне документы на подпись, — прячет руки в карманы и холодно улыбается. — Это не касается темы того, что мне чего-то не хватало или не хватает. Меня все устраивает.

И тут я смеюсь. Аж тихо всхрапываю, а после срываюсь на откровенный гогот. Артур оскорбленно хмурится, а я не могу успокоиться.

— Прости… — я судорожно вдыхаю в перерыве между приступами хохота и смахиваю выступившие слезы.

Скулы сводит, живот болит, а я продолжаю смеяться. Приваливаюсь к кирпичному столбу калитки и прижимаю ладонь к прессу,что горит огнем от перенапряжения.

Выдыхаю я и замираю, ожидая нового прилива хохота. Медленно моргаю, распрямляюсь и распахиваю тяжелую кованную калитку с витиеватым перепелтением прутьев на железном полотне:

— Мне пора.

— Вита, не глупи. Трагедии не случилось.

Цокаю по тротуару каблуками. Мой шаг через пять минут побега замедляется, колени подкашиваются и меня ведет сторону под волной отчаяния. Прислоняюсь плечом к фонарному столбу и хватаю ртом воздух. Да, трагедии не случилось. Лишь измена, от которой плесенью покрывается сердце, а душа будто съеживается в подрагивающий комочек боли.

— Вита, — раздается тоненький голосок Карины.