Измену прощают в загсе

Пролог 1

1989 год

Я знаю запах отчаяния, для меня оно пахнет маминым любимым пирогом. Все готовят роскошный стол на Новый год, а она на день рождения отца – традиция. У отца день рождения, в этот день он уходил от нас. Не первый раз, но этот окончательный. У него богатая и замужняя любовница, потому он все еще с нами и не ушел окончательно. Иногда они ссорятся с матерью. Он уходит, но всегда возвращается, а мать принимает. Он красивый, даже сейчас, когда ему исполнилось сорок. А на свадебном фото просто глаз не оторвать. Высокий, голубоглазый, широкоплечий блондин. Что он нашел в обычной маме, я не понимаю. Эту тайну я узнала позже, когда собралась замуж сама.

Я знаю эту женщину, видела ее, когда ездила в этом году с экскурсией для десятых классов в областной центр. У областного театра едва не столкнулась с отцом, выходящим с красивой женщиной в длинной шубе из машины – иномарки. Такие машины и шубы в нашем райцентре редкость. Шуба черная, гладкая и блестит на солнце. Машина длинная, красная как ее маникюр. Он почему-то врезался мне в память. Острый, точно наконечник копья. И алый, как капли крови. Я себе такой никогда не стану делать.

Отца узнала подруга Надька, толкнула в бок, и показала пальцем. Я закатила глаза. Отца было не узнать. Вечно недовольный брюзга преобразился. Он никого не видел вокруг, кроме своей дамы. Улыбался, как никогда не улыбался маме. Красивый и статный. Я получилась в него.

Улыбаясь и разговаривая, они скрылись в здании театра, а я все стояла и смотрела. Дашка сразу все поняла и предложила поцарапать ей машину, накарябав матом. И показала мне гвоздь, который служил ей средством защиты. Так я получила лучшую подругу и потеряла отца. С ним я больше не разговаривала. Он почувствовал не то и начал задабривать меня. Но я не принимала в подарок импортные конфеты и дорогие вещи. Новую короткую дубленку, о которой мечтала два года, вернула ему. И кассетный магнитофон, и видео плейер. Настоящие джинсы - левисы, которых ни у кого из класса не было. Жальче всех было новые зимние сапожки. Финские, с теплым мехом, на каблучке. Когда отец поинтересовался, почему я стала такой, рассказала, что все знаю, и он отстал. Мать даже не спрашивала. Она притворялась слепой и глухой. Мы никогда ничего не обсуждали. Но догадывались, что измена отца ни для кого больше не тайна. Он остался с нами, но ненадолго. Первыми сдали нервы у рогатого мужа красотки на красной машине. Перед Новым годом, когда все в предвкушении праздников, они расстались. С тех пор я не люблю новогодние праздники.

Со школы в этот день вернулась засветло – отпустили пораньше перед каникулами. Еще с порога услышала шум в спальне родителей. У мамы остановившийся взгляд.

- Отец уходит, - равнодушно выдала она.

- Вернется. Всегда возвращался.

- Нет, теперь навсегда. Она развелась…. – Мама невидяще смотрела в окно, пальцы перебирали ситцевую оборку фартука. Вдруг она ударилась лбом о деревянную раму окна, не сильно, но от глухого звука тоскливо сжалось сердце. Потом снова и снова. Я догадывалась, что она его любит, даже такого. Не понимала за что. Мне отец после той встречи стал противен. Как и те из мальчишек, кто подкатывал к девчонкам. Я видела его, видела, что с любовницей он другой – лучше. Осуждала, но и понимала, почему его тянет туда.

Из комнат слышались удары дверец шкафов, из кухни мамины всхлипы. Мне хочется крушить и ломать все вокруг, орать от бессилия что-то изменить. Быстро собравшись, ушла из дома и в одиночестве прогуляла, пока не начало темнеть. Ночь не спала, слушая, как сдавленно рыдала в подушку мама.

Наутро приготовила завтрак ей и себе и поторопилась в школу. Уроки пролетели быстро, как всегда перед каникулами. Учителя тоже люди, всем нужно готовить праздник. Мы с Дашей вышли последние, готовили класс к новому году, вешали гирлянду на окна.

- Ей, ты Слава Романова? – К нам спешил высокий одетый в модную дубленку и норковую шапку парень. Мы обе остановились и уставились на него. Богатый Буратино. Такие вещи у нас носил директор и сын завуча. Но последний моряк и ходил в загранку, часто привозил оттуда дорогие вещи.

- Я… - растеряно разглядывала темноглазого брюнета старше меня лет так на пять. – А что случилось-то?

- А что вы хотели, молодой человек? – кокетливо похлопала глазами Даша, пытаясь обратить на себя его внимание.

- Мне нужна Слава Романова из 10 «А».

- Ну, это я, - поймала завистливый взгляд подруги и вышла вперед.

Парень вроде спокойный, обижать не собирался. И красивый, конечно. В импортной дубленке и норковый шапке все красивые.

- Пойдем. Поговорить нужно. Это срочно, - кивнул парень себе куда-то за спину и протянул руку в перчатке.

- Слав, не ходи. Вдруг это маньяк, - с сомнением глянула на «маньяка» Даша, радикально поменяв мнение. – Все они такие с виду. А потом по разным пакетам части тела в лесу находят.

Красавчик скривился, метнув в Дашку недовольный взгляд. Мне тоже показалось странным предложение незнакомца. Но на маньяка он точно не тянул. Опять же откуда-то знал меня.

- Сергей Романов твой отец, – не спрашивал, утверждал он. Глаза парня нехорошо сощурились. Он отвернулся в сторону и зло сплюнул. - О нем поговорим. Или тебе не интересно?

При упоминании имени отца меня точно под дых ударило.

- Он не живет с нами больше. Я ничего о нем не знаю.

- Я, зато знаю, - резко отрезал парень. Он отвернулся и пошел, точно передумал разговаривать со мной.

- Даш, нормально все, - махнула рукой подруге.- Я просто поговорю и вернусь. Не переживай.

- Я тебя подожду, Слав. Ей, - подруга окликнула парня, - имей в виду, я тебя запомнила. У меня отец в милиции работает. Тебя мигом вычислят.

Он даже не обернулся, так и шел вперед, засунув поглубже в карманы руки. И шла за парнем следом, точно овца на привязи, разглядывая модные черные джинсы-варенки и зимние сапоги. Даже на вид теплые. Из красивой коричневой кожи в тон короткой дубленке. У меня кооперативные демисезонки из дешевой кленки на рыбьем меху. Стоять в них на морозе – это все равно что попрощаться с ногами. Зато голубой пуховик теплый, хоть после него одежда вся в перьях.