Извилистой тропою таинственных дорог

Часть I. Последний вскрик феникса

1

Тамрико всегда интересовало, почему в мире существуют очень злые люди, однако девушка не находила для себя ответа в силу юного возраста и малой осведомлённости по некоторым житейским вопросам. Раз за разом сталкиваясь с вопиющей жестокостью девушку это глубоко ранило, и она уходила в себя, погружаясь в безрадостные мысли и тяжёлые сновидения. Конечно, самих снов Тамрико не видела, в отличие от своей близкой подруги Этери, сны девушки не пестрили яркими красками и причудливыми существами, да и забывала она их очень быстро. И только люди были способны одарить девушку не самыми приятными сновидениями, когда она набиралась впечатлений от встречи с неприятными личностями.

Утро нового дня девушка встретила в постели, на узкой скрипучей кровати, запутанная в покрывале, так как провертелась половину ночи и всё никак не могла забыться безмятежным сном. О безмятежности в последнее время Тамрико и не мечтала.

В последнее очень долгое время.

И всё же ощущение дома и комфорта именно здесь, в этой простенькой спальне на втором этаже скрипучего старого дома из бруса должно было помочь девушке отвлечься от странных происшествий и неспокойных дум.

Этот дом, дом её дорогой, замечательной Софи, Тамрико знала прекрасно, ведь именно здесь провела первые двадцать лет жизни. Не было у девушки никого ближе доброй Софи, ставшей её опекуншей в таком раннем возрасте, что Тамрико вовсе не помнила свою прежнюю семью и даже лиц родителей. Нет, не было у неё иного родителя, кроме Софи. Даже с Риммой Зиновьевной – бабушкой её близкой подруги Махирям, Тамрико не была так близка, хотя женщина принимала под своё крыло всех знакомых и друзей своей любимой внучки. И с Софи Римма Зиновьевна была очень близка.

Была.

Тамрико глубоко вздохнула, подавляя глухую боль, и поднялась с постели, опуская ноги на холодный пол и ёжась от неприятного ощущения.

Холод она не любила. Не по душе он ей был, особенно в последние месяцы. Стало так невыносимо жутко от ощущения прокрадывающегося по лодыжкам вверх мороза.

И от этого Тамрико тоже хотела избавиться, своим визитом в дом Софи: уничтожить этот холод, скопившийся вокруг неё.

Девушка поспешила обуться в мягкие тапочки и накинуть тёплый махровый халат на плечи. В спешке с прежнего места жительства она не успела забрать все вещи. Хозяин дома собрал коробки с её одеждой и некоторой домашней утварью, оставшейся на квартире, но Тамрико категорически отказывалась возвращаться в тот район. Даже трубку в последнее время перестала брать, чтобы не отвечать давно выученным тоном на вежливые требования, что ей некогда возвращаться за своими вещами, пусть и милостиво собранными.

Вернуться назад, значило бы пренебречь рекомендациями доктора Спинозы, а ей этого очень не хотелось. Девушка доверилась этому специалисту, ведь он не стал высмеивать её и говорить, что всё увиденное ею глупости.

Друге не верили. Никто ей не верил. Наверное, Тамрико следовало давным-давно смириться с тем жестоким фактом, что люди никогда не принимают на веру вещи, сколько-нибудь важные для того, кто не является их родным человеком.

У самой Тамрико была Софи до поры до времени.

Теперь её нет, и девушка осталась в настоящем одиночестве. Такое одиночество, когда ни твоего присутствия, ни твоего отсутствия никто не замечает, и никого не трогает, что с тобой вообще происходит.

Тамрико крепче запахнулась в халат, обнимая саму себя так крепко, будто боялась, что вот-вот развалится на части, так больно ей было.

Душевная боль… Ещё никто не придумал для неё действенное лекарство. Душевную боль можно заглушить на время, но она всегда напомнит о себе, в такой вот момент абсолютного одиночества.

За окном давно рассвело, но солнце, купающееся в кучевых облаках, зависших на восточной стороне небосвода, не спешило прогонять рассветный туман, серым змеем расползшимся по полям.

Тамрико стало не по себе от увиденного за окном. Всё больше девушке нравились жаркие летние дни, а вот туман и дожди она терпеть не могла. С водой у неё были плохие отношения.

И всё же рассветающий день обещал быть солнечным и погожим.

Тамрико отправилась в крошечную ванную комнату, чтобы привести себя в порядок и освежиться, а потом, распаренная после горячего душа, промокнула себя полотенцем и облачилась во вчерашнюю одежду, подсохшую после стирки на вешалке.

С одеждой надо было что-то делать. Денег у девушки оставалось крайне мало, а долги росли чуть ли не с каждым днём. Плачевное состояние, с которым приходилось справляться с горем пополам, потому что самый бескорыстный человек, который был способен помочь Тамрико в свалившихся на неё бедах, сейчас уже мёртв.

Зажмурившись, чтобы не разрыдаться, девушка сделала глубокий вход и сосчитала про себя до десяти. Слабая помощь, но по крайней мере слёзы не покатились по щекам, как было минувшим вечером. Она проплакала половину ночи, поэтому спала тяжёлым сном и запуталась в покрывале. Даже манящая прохлада летней ночи не остудила разгорячённую голову.

Тамрико тряхнула головой и с коротких тёмных волос сорвались капли. Просушив голову полотенцем, девушка ещё раз взглянула в окно, удовлетворившись рассеявшимся туманом и яркими лучами солнца, облившими золотистым светом поля далеко за оградой участка.

Тамрико спустилась на нижний этаж по скрипучей лестнице, сразу оказываясь в гостиной, плавно переходящей в кухню. Всё в доме Софи было по-свойски и находилось под рукой. Так удобно и по-домашнему, что и сейчас девушка вдруг подумала, что Софи вот-вот войдёт в дом с пучком ароматной зелени, которую нарвала с грядки. Но увы, не войдёт.