Изящная ложь

Глава 1. Мы падаем. Люблю. Живи дальше.

Милана

«Мы падаем. Люблю. Живи дальше.»

Такое сообщение шесть месяцев назад я получила от мужа – пилота пассажирского лайнера. Прочитала только утром, когда прозвенел будильник. Специально хотела проснуться пораньше, чтобы приготовиться к возвращению мужа с рабочей вахты. Запланировала столько дел – уборка, готовка, парикмахерская...

Но как же это?..

Сначала даже не поняла смысл сообщения. Это шутка? Дурацкий розыгрыш? Нет, Максим хоть и любил подтрунивать надо мной, но так жестоко никогда бы не пошутил. Я нажала кнопку вызова и моментально похолодела изнутри, услышав женский роботизированный голос, вежливо сообщивший, что абонент вне зоны доступа.

Полезла в интернет. Новость висела на главной странице почти первой, после курса доллара и сводки медального зачёта летних Олимпийских игр. Пассажирский самолёт из-за технической неисправности рухнул в Чёрное море, совершая перелёт из Анталии в Краснодар. Сообщалось, что благодаря опыту и верным действиям пилотов самолёт удалось практически посадить на воду, а по переданным координатам к нему оперативно направились спасательные службы.

Я выла во весь голос, листая сухой текст новостной сводки, как вдруг последнее предложение собралось из расплывающихся перед глазами букв в слова: «Спасти удалось тридцать семь человек».

Сердце остановилось и завелось по новой, выстукивая бешеный ритм в ушах. В мыслях закрутились обрывки молитв.

Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Это слово назойливо долбилось в мозгу, вклиниваясь между «Отче наш» и «Господи милостивый». Непослушными пальцами набрала номер телефона горячей линии, указанной для справки. Дозвониться удалось лишь спустя час. Ковыряя заусенец на большом пальце до кровавого месива, я давилась воздухом, пытаясь сформулировать волнующий больше жизни вопрос:

— Мой муж... Муж...

— Фамилия, — нервно отчеканила девушка-оператор.

— По... Пожарский. Максим По...

— Секунду, — оборвала она и зашелестела в динамик бумагами. — Да. Пожарский, пилот. Доставлен санавиацией в краевую больницу Сочи.

— Он... живой? — прошептала я и прикрыла глаза, вслушиваясь в какой-то противный писк в динамике.

Секундная пауза натянула мои нервы до предела. В груди будто царапались кошки, причиняя адскую боль и мешая дышать.

— Живой, — ровным голосом ответила оператор, и у меня отчего-то потемнело в глазах.

Живой. Живой! Тридцать семь человек и среди них мой Максим!

Я не могла поверить в случившееся чудо. Всё рыдала и спрашивала у оператора, точно ли это мой муж. Не ошиблись? Правда Максим?

— Правда, — устало вздохнула оператор и тут же припечатала: — Девушка, вы не единственная беспокоящаяся родственница. Дальше все подробности узнавайте в краевой больнице.

Не успела я возразить, как звонок прервался. Не помня себя от радости собралась и помчалась на вокзал, по дороге написав сообщение лучшей подруге, чтобы кормила Ёлку, нашу с Максимом кошку, пока меня не будет в городе.

Я думала, самое страшное уже позади. Хуже просто не может быть. Но когда я увидела мужа на больничной койке, то осознала, что всё только начинается.

Семь недель комы. Три остановки сердца. Один диагноз, разделивший нашу жизнь на до и после.

Паралич нижних конечностей.

Максим сдался не сразу. Врачи заверяли, что шанс встать на ноги невелик, но всё же есть. Регулярные упражнения и терапия могут частично восстановить двигательные функции. И Максим боролся изо дня в день с самим собой, пока я билась за лучшие клиники и врачей для него. Потратила все наши сбережения, залезла в долги, набрала кредитов.

Я готова была отдать всё, что у меня есть, лишь бы огонь в Максиме не затух. Но в конце концов мой муж поставил на себе крест после того, как очередной курс экспериментальной терапии за бешеные деньги не оправдал наших надежд.

— Лучше бы этот грёбаный самолёт рухнул в горах, — в бессильной злобе прорычал Максим после того, как я впервые самостоятельно сняла с него мочеприёмник под контролем медсестры. Целый месяц меня обучали, как теперь ухаживать за мужем.

Конечно, Максим всерьёз так не считал. Он прекрасно понимал ценность спасённых жизней. Чужих жизней, но не своей.

— Не говори так, — всхлипнула я, едва не расплескав содержимое на пол из-за нервов и дрожащих рук. — Мы справимся.

— Ты блаженная, что ли? — Максим всадил в меня такой взгляд, что даже медсестра ретировалась из палаты, оставив нас наедине. — Не с чем справляться. Я теперь инвалид, понимаешь ты? Ин-ва-лид, — выплюнул он мне в лицо уродливую правду.

— Ты герой, — мягко напомнила я, на что муж презрительно фыркнул.

В глазах общественности Максим и правда стал героем. Его даже наградили медалью «За спасение погибавших». Второго пилота наградили посмертно.

Максим, такой сильный, страстный и жадный до жизни, не мог примириться с «новым» телом. Не мог смотреть на инвалидное кресло. И плевать хотел на награды. Он просто выполнял свою работу и не считал, что заслуживает благодарности. Я знала, что Максим, не задумываясь, повторил бы свой подвиг вновь ради людей. Но, если бы мог выбирать, предпочёл бы для себя смерть.