К черту любовь

Мираж

– Варь, сходи уже куда-нибудь с девчонками, – снова начал настаивать муж, не подозревая, что своими руками толкает нашу семейную жизнь к обрыву. – Уже месяц сидишь, как сыч, совершенно не понимаю, что с твоим настроением…

– Да все в порядке, – отмахнулась, не оборачиваясь и продолжая мыть посуду. – Погода, наверное…

Отмазка была так себе, и мы оба это прекрасно понимали. Вчера, например, ярко светило солнце и было непривычно тепло для наших краев ранней весной. Как и всю прошлую неделю: дождь пошел с час назад. Уверена, Никита нахмурился, но проверять я не рискнула, потому как пришлось бы придумывать объяснение посерьезней или, хотя бы, правдоподобнее. Не могла же я ему сказать, что у меня галлюцинации…

На самом деле, могла. Могла рассказать ему абсолютно все, что и делала обычно, но только не в этот раз. Это был мой первый секрет после года в браке, но, как потом оказалось, не последний.

Ровно месяц назад, в четверг, двадцать пятого февраля, в двенадцать сорок шесть по полудню, я стояла у здания театра, поджидая подругу. Конечно, она, по обыкновению, опаздывала, а я тайно надеялась, что на столько, что входить в зал и занимать свои места станет неприлично: смотреть любительскую постановку с участием ее нового ухажера совершенно не хотелось. Погода была хорошая, относительно тепло и солнечно, я то и дело прищуривалась, спасаясь от бликов на проезжающих мимо машинах, а когда один глаз начал немного подергиваться от напряжения, отвернулась и тогда увидела его. Он показался всего на мгновенье, исчезнув из поля зрения так же стремительно, как и появился. Я побежала следом, не помня себя, свернула за здание театра и в растерянности повертела головой: никого. Не знаю, сколько я так простояла, но очнулась от того, что настырно звонил телефон в сумочке.

– Где тебя носит? – проворчала Ольга недовольно, а я еще раз обернулась вокруг своей оси, убедилась, что в переулке совершенно одна, и заспешила к главному входу, забыв ответить или отключиться. – Что ты там забыла? – удивилась подруга, а потом махнула рукой и потянула меня за рукав, бормоча: – Уже третий звонок был…

Подруге я также не призналась, да и было не к месту. Мы стремительно разделись и почти бегом припустились в малый зал, где уже вовсю шел спектакль. Я аплодировала, когда все аплодировали, и кивала, когда подруга толкала меня локтем и что-то горячо шептала на ухо, вероятно, расхваливая исключительный талант некого Александра. На сцене происходило какое-то мракобесие, актеры скакали из угла в угол в нелепых нарядах, а я то и дело потирала глаза и трогала свой лоб, в попытке понять, не поднялась ли у меня температура. К концу представления я уверилась в том, что словила глюк, но выбросить его из головы уже не могла, основательно уйдя в себя.

На мое счастье, подруга после финальных оваций заспешила в гримерку, а мне позволено было ретироваться, что я незамедлительно и сделала. Домой заходила с опаской: хоть Никита еще и не должен был вернуться, он иногда баловал меня, приходя пораньше, а встречать его в своем нынешнем состоянии категорически не хотелось, как и объясняться, в чем заключается причина.

Он вернулся даже позже обычного, но и этого времени оказалось недостаточно.

– Как спектакль? – поинтересовался, дежурно поцеловав.

– Произвел неизгладимое впечатление, – ответила почти правду. Если не придираться, так и есть: мираж я увидела, когда действо уже началось.

Он хохотнул, сопоставив мою прострацию с интригующим названием «В тени полночной пихты», разделся и лег рядом, мгновенно заснув. А я всю ночь таращилась в потолок, не в силах даже закрыть глаза, потому что тут же начинали прыгать картинки воспоминаний, одна другой откровеннее. Было боязно, что я начну бормотать его имя во сне и сладко мять простыню. Я бы себя за такое пристрелила, даже не став будить и требовать объяснений.

Он был моей первой любовью. Был, есть и будет, хоть его самого уже нет в живых.

– Варя! – крикнул муж, а я вздрогнула, возвращаясь в реальность. Нахмурилась и обернулась, буркнув:

– Чего кричишь?

– Прости, – понизил он голос и смотрел с тревогой. – Я тут, вообще-то, с тобой разговариваю… и зову уже не в первый раз.

– Извини, – ответила со вздохом, – задумалась.

– О чем? – тут же ухватился он за возможность, а я поморщилась, а потом вторично, от того, что не сдержалась.

– Неважно себя чувствую, – ответила пространно.

– Что болит? – спросил заботливо, тут же поднимаясь и подходя вплотную. Муж меня очень любит.

– Голова немного… – ответила, уткнувшись носом в его плечо, просто чтобы не смотреть в глаза. – Не выспалась, наверное.

– Всю ночь возилась, как вошь, – подтвердил, обняв меня и поглаживая по спине. – Приляг, может, уснешь. Я сделаю тебе чай с медом, как ты любишь.

– Хорошо, – подняла на него благодарный взгляд и улыбнулась.

Получила свой поцелуй, отложила полотенце и пошла в комнату, завалившись на кровать.

– Терпеть не могу чай с медом, – сказала вслух, но тихо, и снова поморщилась: придется пить.

Однажды соврала, из вежливости, а Никита запомнил. Он вообще всегда старался подмечать детали, пытаясь угодить мне даже в мелочах. Муж меня очень любит… А я всю оставшуюся жизнь буду любить только одного: того самого, моего, родного, мертвого.

Я опять поморщилась от своих мыслей, и в этот момент зашел Никита. Посмотрел с состраданием, протянул чашку и спросил:

– Может, таблетку?

– Посплю и пройдет, – выдавила из себя улыбку, приняла горячий напиток из его рук и сделала глоток под его неусыпным взглядом, заранее подготовившись к мерзкому вкусу. – Спасибо.

– Твое состояние меня сильно беспокоит, – вздохнул тихо, садясь на край кровати. – Ты плохо спишь, ходишь как сомнамбула, мы почти не разговариваем… а когда это происходит, такое впечатление, что ты не слушаешь.

– Какая-то бессонница напала, – слегка пожала я плечами, потому что ответить что-то надо. – От нее, похоже, и все остальное.