Качели над пропастью. Книга 1

Пролог

Качели над пропастью

Мы совпали с тобой, 
совпали 
в день, запомнившийся навсегда. 
Как слова совпадают с губами. 
С пересохшим горлом — 
вода. 
Мы совпали, как птицы с небом. 
Как земля 
с долгожданным снегом 
совпадает в начале зимы, 
так с тобою 
совпали мы. 
Мы совпали, 
еще не зная 
ничего 
о зле и добре. 

И навечно 
совпало с нами 
это время в календаре.

(Р. Рождественский)

Пролог 

Москва, 1977 год

Февраль отвратительный месяц и совсем не похож на солидного дяденьку в тулупе, каким его изображают в мультике "Двенадцать месяцев". Мне последний месяц зимы больше напоминает вредного востроносого паренька в дырявом кожухе, который зябко жмется и утирает постоянно текущие сопли. 
Сегодня один из тех дней, когда слякоть и сырость проникают сквозь кожу и оседают в душе, усиливая и без того тревожное настроение. 
День "перед чем-то". День "накануне". 
День, когда все уже изменилось бесповоротно, а ты еще об этом не знаешь и даже не догадываешься. 
Правда, последнее время в нашей дружной семье не все тихо и мирно, как бывало обычно. Мама часто задерживается в издательстве, а сегодня так и вовсе осталась там на всю ночь. У них какой-то большой скандал и аврал. Папа уехал навестить своего отца, моего второго деда, который слег после очередного сердечного приступа. 
Мне тринадцать. Я уже не маленькая и вполне самостоятельная. Могу оставаться дома одна, но сегодня мне не хочется, да и родителям спокойней, что я под присмотром. Поэтому после школы  иду к бабушке и дедушке, у которых мне всегда нравилось бывать. Кажется, в стенах их обычной московской квартиры есть какой-то невидимый волшебный очаг, отогревающий замерзшие души. 
Не то чтобы моя детская душа требовала чего-то особенного. Семейные неурядицы в первую очередь ложились на плечи взрослых, не особо озадачивая меня, и все же я достаточно чутко воспринимала все происходящее. 
Сейчас, спустя много лет, знаю, что тогда понимала ровно столько, сколько хотела понимать. Я еще не стремилась вникать в суть вещей и событий, на всю катушку используя свое детское право на пребывание в сладком неведении, на запас ошибок и заблуждений, которые могут быть исправлены и прощены без ущерба. Это как носить волшебный покров, дарованный каждому с рождения, сквозь который только в детстве и можно смотреть на мир глазами, полными исключительно светлых ожиданий. 
Жаль, что этот защитный слой временный и нельзя предсказать срок, когда он истончается настолько, что перестает действовать и приходится сполна нести ответственность абсолютно за все наши слова, действия, мысли и нежелание замечать очевидное. 

***

... Подпирая щеку, я смотрела сквозь прозрачные тюлевые шторки, как на улице беснуется февральский ветер, неистово раскачивая черные ветки деревьев. 
Бабушка лепила чебуреки и варила борщ, дед сидел за столом. Он нацепил очки и уткнулся в "Советский спорт" - изучал шахматную партию. Дед на низком старте: готов встать уйти в гостиную, вытащить изрядно потертую коробку шахмат с отполированными до блеска от частого использования фигурками и разыграть опубликованную в газете партию на доске. Наверняка позовет меня, но мне сейчас совсем не хотелось играть в шахматы. 
Бабуля нервничала, но старалась это не показывать. Она ждала звонка от сына, младшего брата моей мамы, Антона, который сейчас находился в командировке в Красноярске. 
Антону двадцать четыре, он у нас молодой специалист, инженер-электронщик, и после окончания ВУЗа работает на крупном московском предприятии. Я не очень вникала в то, чем занимался мой молодой дядя. Знала только, что работа его связана с постоянными командировками, и каждые полтора-два месяца Антон на неделю или две улетал в Красноярск. 
Для меня он просто Антон - любимый родственник, красивый, как киногерой, добрый и забавный. С ним мне всегда интересно и спокойно и можно болтать обо всем на свете. Мы с ним схожи нравом и внешне, и даже именами - Антон и Антонина. 
Сегодня он должен был вернуться из очередной деловой поездки, но несколькими днями ранее позвонил и предупредил, что задержится. Бабуля все равно почему-то не знала покоя, она методично сновала от холодильника к раковине, затем к плите. И чистила, резала, месила, размешивала... А еще хмурилась и молчала, поджав губы, а это совсем нехороший признак. 
Борщ и чебуреки готовились специально к приезду Антона, ведь из своих командировок он всегда возвращался уставший и голодный. 
Дом наполнен мирными и привычными запахами и звуками. Всё, как всегда, и все же что-то не так. Сквозь уют и спокойствие прорывалась тревога, которая зависала в воздухе, густела, как холодный туман и пробирала до костей, словно влажный февральский ветер, завывающий за окном. Мне никто ничего не говорил, а я и не спрашивала, полагаясь на привычную формулу - взрослые разберутся. 
Я давно сделала уроки, почитала обожаемого Дюма и теперь мне нечем заняться. Поймав лукавый взгляд деда, со вздохом согласилась на шахматную партию. 
Пока мы играли, бабушка так и возилась на кухне. Потом я помогла ей убраться, и все отправились укладываться спать. 
В тишине отчетливо слышно, как в прихожей стучали ходики, на циферблате которых изображен забавный футболист. 
А в соседней комнате переговаривались бабуля и дед. Он что-то сердито бубнил, она также сердито отвечала. Дед повышал голос, прикрикивая, бабуля шикала на него. Потом все смолкло. 
Я не прислушивалась, просто лежала, гоняя в голове отрывочные мысли, наслаждаясь удобством мягкого дивана и запахом чистого постельного белья, которое бабушка всегда перекладывала в шкафу душистым мылом. 
Я засыпала в тишине и уюте, и не знала, что после этой ночи все переменится для всех нас навсегда. 
Точнее, уже переменилось. 
...Утром в субботу я проснулась рано. Из-за двери доносились приглушенные голоса, и я смекнула, что, наверное, вернулся Антон. 
Как оголтелая слетела со своего дивана, натянула треники и футболку и рванула на кухню. 
За маленьким столом сидели бабушка, дед, Антон и какая-то незнакомая девушка, которую я и не заметила сразу. 
Я затормозила в дверном проеме, разглядывая всю компанию, а все уставились на меня. 
- Привет, Тошка, - во весь рот улыбнулся мне Антон. - Мы тебя все-таки разбудили? 
- Привет! - радостно ответила я. - Нет, не разбудили,  сама проснулась. Мне сегодня в школу. 
В другое время я бы с визгом повисла у него на шее, но сейчас, видя недовольный строгий взгляд бабушки и то, как у сердито насупленного деда на скулах ходят желваки, я не тронулась с места. Антон тоже сидел, не двигаясь. С неприятным удивлением я заметила даже не недовольные физиономии родственников, а то, что мой красавец-дядя с каким-то особым трепетом держал в своих руках тонкую ручку девушки и нежно поглаживает ее большим пальцем, словно успокаивая. Хрупкая кисть с остренькой, выступающей на запястье косточкой, утопала в его ладони. 
Бледная, узкоплечая, с круглыми, как у птички, испуганными, но удивительно яркими небесно голубыми глазами. Она вся сжалась, поникла за столом так, что еще немного и совсем спрячется под столешницу. Девушка неуверенно улыбнулась мне, тихо произнося: 
- Здравствуй. 
- Здрасте, - вежливо отозвалась я. 
И вопросительно подняла брови, ожидая пояснений. 
Антон открыл, было, рот, но бабушка зыркнула на него, потом резко бросила мне: 
- Иди, поспи еще. Рано совсем. 
- Я выспалась, - и попыталась изобразить всем своим видом, что уходить не собираюсь, пока меня не посветят в то, что происходит. 
- Тогда иди, умывайся, - не сдавалась бабушка, вооруженная целью выставить меня с кухни. 
Антон бросил на мать быстрый взгляд, и лицо его застыло. 
Мне показалось, что в погасших глазах дяди мелькнуло осуждение, адресованное бабуле. 
Гостью мне так никто и не представил, и я, решив, что объяснения все равно никуда не денутся, удалилась в ванную. Там, сквозь шум льющейся из крана воды, я слышала голоса родственников. Они снова что-то обсуждали, не повышая тона, но за всей этой внешней сдержанностью так и прорывалось тревожное напряжение. 
Когда я вышла из ванной, умытая и причесанная, Антона и девушки уже не было на кухне. У плиты возилась бабуля, поджаривая аппетитные оладьи. Она шмякала готовые золотистые кругляши в расписную фаянсовую миску и ловко смазывала их растопленным маслом. Отложив три штуки на  тарелку, поставила завтрак передо мной. 
- Ба, кто это? - спросила я, окуная теплый оладий в вишневое варенье (прямо в вазочку, пока никто не видит). 
- Ешь, пока не остыло. Потом поговорим, - бросила бабуля, не поворачиваясь ко мне. Мне показалось, что ее голос дрожит. 
- Когда потом? Что случилось? - не сдавалась я. - Почему ты ничего мне не говоришь? Все равно ведь узнаю. Я уже не маленькая, и вы все моя семья! - возмутилась я. 
Бабушка повернулась ко мне, в глазах ее притаилась грустная улыбка. 
- Да, ты уже не маленькая. Все время это забываю. 
- Ну и? - я само нетерпение. 
- Ну и - что? 
- Ба, ну хватит! Что случилось и кто эта девушка? 
- Да, эта девушка... - вздохнула бабуля и добавила, понизив голос и поглядывая на дверь. - Представь себе, это наш Антон привез свою... жену. О которой мы ничего не знали. 
- Ооо... - только и смогла сказать я. 
Не сразу поняла, как относиться  к услышанному. Новость надо переварить. Красавец Антон женился и выбрал вот такую тощенькую, бледненькую, серенькую. Нет, не мышку. Птичку. Он скрывал ее от нас всех, от своей семьи. Я, пожалуй, почувствовала себя растерянной. Это совсем не то, что  ожидала. И дело даже не во внезапной и тайной женитьбе. Мне хотелось, чтобы мой молодой и красивый дядя, которого я обожаю, встретил девушку себе под стать - необыкновенно прекрасную и умную. Они бы долго встречались, а я бы надувалась от гордости перед подружками, рассказывая им об их "неземной любви". 
- Вот тебе и "о", - заключила бабушка, снова вздыхая. 
- А как ее зовут? 
- Светлана ее зовут. 
- А мама знает? - спросила я. 
Бабуля задумалась на пару секунд. 
- Хороший вопрос. Может быть, и знала, но все скрывала от нас. Они же с братом привыкли партизанить и друг за друга стоять горой. Мы с дедом узнали вот только сейчас. 
- И поэтому так расстроились? - не унималась я. 
- Кхм... ну, в общем, да. Из-за этого, - как-то неуверенно ответила бабушка. - Очень уж все неожиданно. И еще обидно и неприятно, когда собственный ребенок скрывает что-то, тем более принимая такие серьезные решения. Плохо, если настолько не доверяет... 
- Так Антоха вам вообще ничего не сказал? - удивилась я. 
- Сказал. Почему же не сказал, - невесело усмехнулась бабуля. - По телефону заявил мимоходом: "Приеду не один, с девушкой". 
- И все? 
- И все. Ешь, давай и иди одеваться, в школу опоздаешь, - бабушка решительно, но мягко поставила точку в череде моих вопросов. 
А вопросы вихрем продолжали проноситься в моей подростковой голове {"Женился? По-настоящему? А свадьба была? Если нет, то когда будет? Где молодые станут жить? Если у бабушки и деда, то смогу ли по -прежнему оставаться здесь ночевать?"} 
Но с вопросами я больше не приставала, благоразумно решив, что все и так узнаю в свое время. Закончив завтрак,  ушла собираться в школу. Проходя мимо закрытой двери, ведущей в комнату Антона, услышала тихие голоса. Низкий, звучащий ровно и спокойно и тоненький, прерывающийся всхлипами. 
Дед вызвался проводить меня, и когда мы с ним уже одевались в прихожей, дверь в комнату Антона открылась, и из нее вышел мой дядя, а за ним выскользнула его супруга. 
Я посмотрела на них и застыла, неприлично широко раскрыв от удивления рот и глаза. 
Антон стоял, возвышаясь над своей молодой женой чуть ли не на две головы, держа ее за худенькие плечики. Светлана точно была похожа на хрупкую птичку. Русые волосы убраны в куцый хвостик и открывали тонкую шейку, на бледном невыразительном  личике выделялись  яркие, как аквамарины глаза. На "птичке" надет синий шерстяной сарафан с голубой водолазкой. Трапециевидный силуэт не скрывает заметного утолщения в области талии. Такого заметного, что казалось, будто эта миниатюрная девушка целиком проглотила надувной мячик. Тонкие ножки, кажется, чудом держали нелепое тельце. 
- Эммм...- вырвалось у меня. 
Это было настолько неожиданно, что я пялилась, не замечая ни неодобрительного взгляда Антона, ни удушающего смущения незнакомой девушки, ни того, как дед нахлобучил мне на голову шапку, сунул в руки портфель, а бабушка чмокнула в обе щеки, одновременно подталкивая к двери. Я очнулась, только когда меня выволокли из квартиры.