Как Данила Лёню спасал

11. О попутчиках

Встретить знакомую морду в Твери в четыре утра было неожиданно. Ещё более неожиданно было вспомнить, где эту морду видел. Данила, подпрыгнув на месте, треснулся головой о потолок.

— Чёрт! Лёня, ты спишь? — прошипел он.

— Сплю, — ответил Лёня с нижней полки.

— Так проснись и посмотри на улицу. Нас с тобой пасёт собачка дяди Саши.

— Что?!

Лёня проснулся мгновенно и прилип носом к стеклу. На платформе, глядя себе под ноги, курил здоровяк с квадратной физиономией.

— Правильно, ты ещё окно открой и башку высуни, чтобы ему лучше видно было, как ты на него пялишься.

Данила выбрался с верхней полки и сел на нижнюю. Лёня тоже сел, волосы у него на затылке вздыбились.

— Откуда знаешь, что это его? — спросил он как-то нервно, подергивая ногой.

— Они вместе на факультет приходили. Я, когда к кафедре подошёл, собачка у двери стояла. Я, вообще, знаешь, не имею предубеждений к лицам, но есть подозрение, что конкретно это очень говорящее.

— Замечательно. Просто замечательно, — пропыхтел Лёня, хватаясь за ботинки.

— Ты куда собрался?

— Пойду скажу, чтобы поцеловал меня в задницу!

— Да, пойди скажи. Только погоди, я тебя сфоткаю, потом на средства от картины мемориал тебе построю на Пушкинской, рядом с вооружённым вежливым человеком.

Лёня обулся, но дальше замешкался: в словах Данилы вполне был резон.

— Где мы сейчас?

— Тверь. Ты же не думаешь...

— Э, мужики, а потише можно? — раздался недовольный голос с одной из верхних полок.

— Извините, мы сейчас выходим, — сказал Лёня и стал быстро сгребать вещи.

— Лёня, если сейчас выйдем, в Питер дорога будет закрыта, — предупредил Данила.

— А если не выйдем, картина уйдёт в частную коллекцию, и Соболь за её счёт поедет на Сейшелы. Такой вариант тебя больше устраивает?

Данила принял аргумент и взялся поспешно одеваться. Дальше действовали молча: тихо перешли в предыдущий вагон и, как только здоровяк растоптал сигарету и вошёл в поезд, выскочили на улицу, притаились у путей, а стоило поезду отъехать — быстро направились в здание вокзала, пересекли его и вышли в город.

— В Твери тоже оставаться нельзя, — говорил Данила на ходу. — Могут догадаться, что мы тут вышли. Лучше выбраться за город и устроиться в месте потише на время. Я позвоню тёть Свете, чтобы она кого-нибудь прислала за картиной. А когда уже выяснится, с чем мы имеем дело, решим как быть.

— Чёрт, на чём мы в такую рань за город поедем?

— Ой, мальчики, а куда вам нужно? Я как раз за город еду!

Данила и Лёня разом обернулись. У обочины рядом с красными «Жигулями» стояла большая дама с пышным рыжим начёсом. Облачена она была в цветное платье с широким рукавом, а говорила звонко, точно пела.

— А куда едете?

— Так в Кимры.

Данила в душе не чаял, что такое Кимры и где они находятся.

— Пойдёт. Только нам прямо сейчас нужно.

— А я прямо сейчас и еду, — улыбнулась женщина, — садитесь.

Они загрузились в «Жигули» — Данила вперёд, Леня с вещами назад — и сразу же поехали. Познакомились с дамой, звали её Елизавета Матвеевна или просто Лиза и была она большой любительницей поболтать, расспрашивала, мол, откуда вы, ребята, и куда. Лёня, обнимая тубус с картиной, помалкивал, а Данила охотно поддерживал беседу, наплёл с три короба, что путешественники из Самары, любим особенно русское захолустье, природа другая, не то что эти крупные города.

— А вы, Лиза, чего в такую рань в Твери на вокзале делали?

— Так мужчину собиралась встречать из Воронежа, а он не приехал, представляете? — Она рассмеялась так, что в машине чуть не задребезжали стёкла. — В интернете познакомились, приличный такой с виду мужчина и речь очень грамотная, стихи свои присылал про осень, «Вот пришла золотая осень…», про любовь там что-то, комплименты мне всякие писал, я ему говорю: «Геннадий, а приезжайте в гости ко мне в Кимры», а он говорит: «Вот возьму и приеду», даже поезд сообщил какой, я, значит, встала спозаранку, а его на поезде и нету, — выговорив всё это сплошным звенящим потоком, она наконец сделала паузу.

— Так, может, он просто фото в профиле не своё поставил, а вы его пропустили.

Она снова рассмеялась.

— Это вы просто, Данила, не знаете, какие бывают люди, а я часто в интернете знакомлюсь, и ко мне иногда приезжают, в прошлый раз вот был Валентин с Мурманска, такой видный мужчина, глаз не отвести, а оказался плохим человеком, я вам его сейчас покажу!

— Да не надо, мы вам верим, а что же в нём плохого оказалось?

— Мы всё равно проезжать мимо будем, правда, сейчас темно, ну он сразу предлагать стал всякие интимности, а я, знаете ли, не из тех, с кем так можно, я женщина порядочная и не для того к себе приглашаю, а чтобы вживую увидеть, в интернете ведь всё что угодно написать можно, а вот как раз и он, вон видите те тополя, вон-вон, те три высокие, там спуск и трава цветёт лиловая пахучая, не знаю, как называется, там я его и закопала.

Лёня на заднем сидении кашлянул.

— А что, хорошее место, всегда на природе, — не поведя и усом, продолжил разговор Данила.

Лиза рассмеялась в третий раз.

— И не говорите, Геннадию, конечно, больше других повезло, ну это потому что он сразу проявил себя, ещё в дороге. А если бы до дома доехали, то пришлось бы его тоже в колодец, там сейчас уже не очень, трава никакая не цветёт.

— А кто у вас в колодце? — спросил Данила.

— Так Павлуша. О, ну это вообще смешная вышла история, Павлуша ко мне приехал из Москвы, такой паинька, такой ласковый, я его сразу Павлушей и прозвала, ну какой же он Павел, хорошо с ним посидели, без всяких интимностей, я ему на второй кровати постелила, а он, значит, пронюхал, куда я кладу серёжки и ночью хотел обчистить, думал, что я сплю, представляете?

— Совсем у людей стыда нет, — покачал головой Данила.

— Нет, ну вы скажите, я ему кровать, всё по-домашнему, а он вон зачем приехал! Ой, ребята, я только сейчас сообразила, что вам же ночлег нужен, а у меня как раз вторая кровать есть, вы оба и поместитесь, можете у меня на ночь остаться и вообще сколько нужно!