Как Данила Лёню спасал

15. О том, как девяносто на десять могут элегантно превратиться в пятьдесят на пятьдесят

Утром в среду Данила в своей самой сногсшибательной рубашке и при конфетах явился в деканат, но ни то, ни другое должного эффекта не возымело.

— Господи, Левитан! — рявкнула декан, едва его увидев. — Я даже не спрашиваю, где вы шатались два дня, но верните мне на место Весёлова! Восемь лет человек проработал, ни одного прогула, ни одного больничного, бумаги всегда в идеальном порядке, ну золото, а не сотрудник! И тут он познакомился с вами!

Данила улыбнулся и сел возле её стола, подсунув под руку конфеты.

— Анна Рудольфовна, давайте смотреть фактам в лицо: Лёня не вернётся.

— Вы, что, его убили?

Данила хохотнул.

— Очень приятно знать, что вы обо мне такого хорошего мнения. Он просто открыл для себя новые горизонты и…

— Займёте все его часы, — перебила декан, — пока мы не найдём нового преподавателя.

— Анна Рудольфовна, — пропел Данила, — я вам говорил, что вы восхитительны?

— Поздно подлизываться, Даниил Миронович, — она покачала головой, иронично улыбаясь. — Уйдите с моих глаз.

Данила ушёл, сочтя такой исход событий меньшим из зол. Он тут же отправился на кафедру, где Лёня бросил свой телефон, разыскал его и поставил на зарядку. Потом включил и набрал номер из списка контактов.

— Здравствуйте, Марина, — сказал он в трубку. — Спешу вас огорчить, это Данила. Нам нужно с вами встретиться. Сможете сегодня вечером? Я пришлю название ресторана. Полагаю, вы придёте не одна?

Марина согласилась быстро и вечером явилась в Левитанский ресторан вместе с дядей Сашей. Он, как и прежде, был одет с иголочки и улыбался, сама Марина облачилась в строгое чёрное платье и плохо скрываемое раздражение.

— А где же Лёня? — спросила она первым делом, подойдя к столику, за которым сидел Данила. Он приподнялся и пожал руку дяде Саше.

— Ну, я надеялся, что ваши люди поймали его в Твери, но раз нет, значит, он удрал в другую сторону. Я взял на себя наглость заказать выпить на свой вкус, вы не против? — Он стал разливать красное вино по бокалам. — Хотите что-нибудь поесть? У нас тут отличная еврейская кухня. Очень рекомендую фаршированную рыбу и...

— Простите, «удрал»? — перебила Марина, широко раскрыв накрашенные глаза. Дядя Саша, хмыкнув, откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. Данила поставил бутылку и посмотрел на обоих. Было очевидно, что рыбу можно не заказывать. 

— В Твери мы заметили, что вы нас пасёте, и Лёня со психу решил выйти. Поймали попутку на вокзале, одна женщина ехала в Кимры, ну поболтали, она предложила остаться у неё, постелила кровать. Когда я проснулся, Лёни уже не было, картины, разумеется, тоже.

— Вы с нами пошутить решили, Данила? — улыбаясь, спросил дядя Саша.

— А вам смешно? Мне не смешно. Я ещё могу понять, почему он вас решил кинуть, но я ему, вообще-то, помочь хотел, семью задействовал, на свои деньги билеты в Питер купил, а теперь, как идиот последний, ещё и за него работаю. Видимо, вы его так взбесили, что моё предложение продать картину музею он тоже не стал рассматривать.

— Мы вообще о Лёне сейчас говорим или о ком-то другом? — усмехнулась Марина. — Чтобы он решил кого-то кинуть? Смешно. Уж извините, но он же даже верил в вашу невинность.

Данила рассмеялся и сделал глоток вина.

— Вы были за ним замужем… сколько? восемь… десять лет и узнали его меньше, чем я за неделю? Вы вообще в курсе, что вы сделали? Да он был готов отдать вам все деньги просто так, потому что вас любил, а вы притащились со своими погаными блинами, притворяясь добренькой, разведали про картину и в тот же день доложили о ней дяде Саше. И после этого вы удивляетесь, что он вас кинул? О, да вы и правда дура, Марина. Уж извините.

— Послушайте, вы! — резко начала она, прожигая Данилу гневным взглядом, но дядя Саша её перебил.

— Заткнись, Марина. Выпей вина.

Она замолчала, выпила залпом полбокала и раздражённо достала из сумочки сигареты. Когда она закурила, официант принёс пепельницу. Данила коротким взглядом дал понять, что заказ они делать не будут. Дядя Саша несколько секунд молча его разглядывал.

— Какая-то идиотская история, — сказал он. — С самого начала, вам не кажется? Картина Кандинского в подарок от какой-то бабули… Как будто Лёня сам это всё придумал, чтобы слинять. — Он покачал головой, усмехнувшись, взял бокал и пригубил немного вина. — Хм, неплохой выбор, — попробовал ещё и поставил бокал. — Данила, если вы врёте, и я узнаю, что вы помогли или поможете Лёне продать картину…

Он не договорил, но суть была ясна. Данила сложил руки на груди и откинулся назад.

— Практически невозможно продать картину Кандинского незаметно, — уверенно сказал он. — Тем более картину, которая считалась уничтоженной. Ни на белом, ни на чёрном рынке. Если она не всплывёт в течение года — а ресурсы я знаю — то значит, это была подделка. Искусство — это же как мода. Вы ведь не купите «Феррари» за двадцать шесть миллионов долларов, чтобы в ней спать. Без публики она потеряет свою ценность. Есть, конечно, вероятность, что вы повёрнутый и испытываете удовольствие от самого факта обладания «Феррари», но станете ли тратить на это двадцать шесть миллионов… Я, конечно, понимаю, что вас интересует и меньшая сумма, и Лёня тоже мог продать картину дешевле, но, откровенно говоря, найти такого повёрнутого и тихо сбагрить ему товар очень сложно. И это единственный вариант, когда продажа может остаться незаметной. В любом другом случае — если это был подлинник — он всплывёт. А подлинник это был или нет… — Данила пожал плечами. — Сами понимаете. Пятьдесят на пятьдесят.

Дядя Саша молчал, постукивая пальцами по столу. На губах его играла лёгкая снисходительная улыбка, а взгляд был красноречив, и говорить ничего не требовалось. Данила нашёл эту дяди Сашину черту почти очаровательной: угрожать он умел красиво и без лишней патетики. 

Марина докурила и зло затушила сигарету. Очевидно, что её выводил из себя подобный исход разговора, но сделать она ничего не могла. Дядя Саша сделал ещё пару глотков вина, повертел в руках бутылку, изучая этикетку, и отвлечённо сказал: