Какая ещё ведьма?!

Глава 8. Эльфийка-хиромант и зимний суп. Как потопали, так и полопали, в общем

В таких случаях принято, вроде бы, говорить «и потянулись дни томительного ожидания». Но только не в моем. Пару дней я просто боролась с искушением рассказать все, вернее, ту часть, которая не касалась моей скорой псевдо-смерти, Данке. Представляю, как бы она хохотала над ревнивым скелетом Эдиком! Но, увы. Какой бы умной и понимающей ни была моя девочка, она всего лишь шестилетняя малышка. Значит, может невзначай проболтаться о маминых приключениях. А с такой информацией, да в случае моей смерти и воскрешения уже не требуется быть Шерлоком Холмсом, чтобы сложить два и два. Вообще-то я сама планировала уйти в глухую несознанку – ничего не ведаю, не разумею. Почувствовала себя плохо, очнулась (где мой гипс?) уже объятиях (или это я зря губу раскатала?) скорбящего супруга. Изучайте что хотите, а лучше оставьте бедную женщину в покое, изверги. Как-то так.

Потом я получила небольшой заказ на студийную съемку от удивительно красивой семьи. Вернее, красоту семейству обеспечивали мама-эльфийка и одна из дочерей-двойняшек, ее уменьшенная копия. Папа был человеком без суб-расы, рослым дядькой, груболицым, курносым, эдаким повзрослевшим и поумневшим рязанским ванькой, с ранней сединой в темно-русых волосах. На него до смешного походили вторая дочка и старший ребенок – мальчик лет восьми.

Бюджет на фотосессию они заложили очень приличный, поэтому я исполнила свою давнюю мечту – перед смертью, хаха! А именно - на полтора часа арендовала студию поблизости от центра. При желании можно было сделать кадры на фоне окна с видом на златокупольный собор и реку.

О-оо, да! В студии были широченные окна в пол, выходящие на восток. А еще обычный набор подушек-игрушек-букетов и - самое главное, очень мало используемое - старинное кресло, эдак середины девятнадцатого века. Резное, обитое потертым и лоснящимся длинноворсным бархатом - "плюшем". Оно постоянно фигурировало в рекламе студии, но крайне редко - на сессионных фотографиях в этом интерьере. Возможно, клиенты попросту брезговали "старой рухлядью". Эльфийская мама смешанного семейства по имени Иземиль показалась мне не той, что будет воротить нос от настоящей вещи из старой эпохи.

Так, собственно, и вышло. Дана, по случаю "ассистирования на настоящей съемке" прогулявшая детский сад и троица человеко-эльфийской малышни весьма дружно копошились в углу. Кстати, заваленном всякими интересностями типа бутафорских коробок и настоящих симпатичных плюшевых мишек. Пока дети осваивали реквизит, Иземиль осматривала студию. И задержалась именно у кресла.

- Потрясающе, - она всплеснула руками, длинные чуткие уши ее затрепетали. - Это же не бутафория? Я хочу! Хочу в нем посидеть, Олеандра, уже можно?

- Конечно, - я не удержалась и рассмеялась в ответ на такую непосредственность.

Она взобралась туда, расправила оборку на платье... Я чуть не ахнула.

Эльфийка, гибкая, легкая и тонкая как ленточка (это при трех детях-то!) замирала, жемчужно светилась на темном бархате, казалась беззащитной и трогательной в слишком просторном для себя кресле. А ее муж Арсений... ха-за, если Иземиль обеспечивала красоту, то отец семейства отвечал за артистизм.

- Я, Оль, как увидел это кресло, так простите, чуть не обделался, - запросто сообщил он. - Ну, думаю, попал ты, бро. Обрядят в камзолетку с кружевами, и никуда не спрячешься.

- Не позорь меня, горе мое, - засмеялась Иземиль. - Можно подумать, я не понимаю, в чем смысл нашего современного вида на фоне вот этого, - и она погладила пальчиками резной край подлокотника. - Олеандра, я ведь правильно поняла? Смысл в контрасте?

- Почти, - честно сказала я. - контраст, конечно, очень важен. Но больше чем современное и старинное контрастирует, знаете, что? - и поняла, что одним словом этого не описать. - Если нарядить вас вот в таком стиле, - я кивнула на кресло, - то во-первых получится маскарад. Все же, мы, если не актеры, не умеем правильно носить старинную одежду. А во-вторых, и в главных... как вы думаете, кому могло принадлежать такое кресло?

Арсений задумался. На секунду стало почти тихо, только посмеивались играющие реквизитными куклами девочки.

- Я думаю, оно из купеческого дома, - задумчиво сказала Иземиль, - магического ли? Нет, едва ли... скорее просто человеческого. Точно не из дворянского. Недостаточно роскошное, мало украшенное по меркам тех времен. О, пожалуй, дело даже не в количестве декора, а в том, что к нему приложили недостаточно мастерства для дворянского дома.

- Совершенно верно! - я чуть не подпрыгнула. - Если вырядиться в костюмы позапрошлого века, то окажется, что толпа нарядных людей зачем-то оккупировала старое, небогатое, потертое кресло. Но сейчас вы смотритесь как современные люди со вкусом, знающие толк в старине.

- Оля, вы всем клиентам так льстите? - захохотал Арсений.

- А я не клиентам, я себе льщу, - я тоже улыбнулась, - я же студию выбирала. Приступим? А то время идет. Предлагаю начать с вас двоих, а потом - по обстоятельствам. Дана, иди помогать! Наши клиенты готовы зажечь.

И они, должна сказать, зажгли. Особенно дядька. Громоздкий, груболицый, в дорогих джинсах, шерстяной черной водолазке и тяжелых ботинках, которые он едва ли носил в повседневной жизни, Арсений преображался буквально по щелчку пальцев.

- А теперь я - король, стою за троном моей королевы!

- Короли сидят на троне, - внес справедливость их сын, на секунду оторвавшись от потасовки с сестрами за владение деревянным паровозиком.

- А я хорошо воспитанный король, - отпарировал папа. - А теперь я дракон, охраняю свое сокровище!

И черт меня побери, если при этом оставались хоть какие-то сомнения - вот король, а вот дракон. Прекрасная Иземиль посмеивалась и иногда поправляла кружевную оборку пришитую к подолу ее модного платья-свитера.

- А я пускаю в вас зайчиков, - не удержалась и подала голос Дана. – Отражайте их своей чешуей!
Я научила ее ловить отражателем свет и направлять его, куда попрошу. Какой ребенок откажется от такой забавы? Дана готова была ассистировать часами. Хотя, конечно, таких длинных съемок у нас не случалось. А случись – я обходилась бы без эксплуатации детского труда даже под угрозой детской обиды.