Какая ещё ведьма?!

Глава 10. Как я осваивала новый способ быть

Ни жизни, промелькнувшей перед глазами, ни света в конце туннеля. Ни самого туннеля. Раньше я думала, что смерть, это когда нажимают на некую метафизическую кнопку «стоп» и останавливают процесс твоего бытия. Оказывается, смерть, это когда нажимают delete, да еще и shift удерживают для пущей верности.

Вы хотите безвозвратно удалить Олю Сольцеву?

Ответ не нужен, вопрос – риторичен.

Я удалилась из мира живых.

Но даже с этим процессом что-то пошло не так.

Я с воплем вскочила на ноги в незнакомой комнате, где кроме стенного шкафа и пары подушек на полу не было ничегошеньки. Даже окон. Спасибо, хоть наличествует дверной проем, явно не в другой шкаф, а куда-то вовне. И кроме меня – никогошеньки. Что это за помещение, что я в нем забыла, и что вообще происходит – ну, к черту. Такие мелочи меня вовсе не обеспокоили. Из дверного проема лился тусклый, вечно-ноябрьский, но несомненно солнечный свет. Свет, черт подери! Свет!!!

Отчего я так всполошилась, будто солнышка отродясь не видала? Ха! Умерла я в семь часов вечера, когда за окном стояла кромешная зимняя ночная темнота. И вернуться должна была глухой ночью. И если сейчас светло, то прошло слишком много времени. Родные уже стоят на ушах, лежат в обмороках, держатся за сердца. Им плохо!!! А я, вообще, наверное, в морге. Но по сравнению с чувствами моих близких – ей-богу, это мелочи. Ох, то есть, я не в морге, а здесь. Но тело-то – там. И это ой-ой-ой, как плохо с точки зрения воссоединения меня и тела.

Так, стоп. Оля… ты вообще о чем? Какая еще я? Какое еще тело?

Уж не знаю, какие высшие силы позаботились о том, чтобы я, не свихнувшись, восприняла собственную… ммм… бестелесность как должное. Но спасибо им. Я еще не успела осознать это, но мыслила уже как сущность, отделенная от собственной тушки.

Впрочем, осознать бестелесность это сущая ерунда. Попробуй-ка переварить свою мёртвость! Мало кто при жизни готов осознавать свою потенциальную смертность. А кто готов – не всегда может. Иначе психбольницы бы по швам треснули, совестью клянусь. Интересно, а отдельный от тела дух спятить может? Подозреваю, что может. Но мне нельзя, мне еще исправлять накосяченное. Поэтому – к черту мёртвость, к черту смерть. Я мыслю. Следовательно, я существую. Ну, ведь мыслю же. Насколько связно и логично – «это, коллега, уже второй вопрос».

Я посмотрела на свои руки, которые, надо заметить, не дрожали. То еще достижение – у меня от волнения всегда такой тремор, как будто я алкаш со стажем на пике абстинентного синдрома, сиречь, похмелья. На ноги я тоже посмотрела. Голые. Но не это главное.

Главным было то, что они, как бы это сказать, белели, слегка светились, переливались радужным перламутром и просвечивали. Опалесцировали, вот. Я похлопала себя по коленке. Ну, с моей точки зрения и точки осязания, я была вполне материальна. Но что-то внутри подсказывало – с точки зрения мира живых – это не так.

Ладно, раз я теперь что-то типа призрака, то… ох, леший, что я знаю о призраках? Ну, во всяком случае, почти всегда они легко перемещаются в пространстве. Значит, я смогу добраться до своих и… и – что? Сознаюсь в содеянном? Как вариант – да. Или – нет. Просто донесу до них мысль, что не все потеряно. И я – не вся потеряна. Потом – к Нэрою. Оторву ему башку в метафизическом смысле, потом заставлю исправить то, что накосячил. А потом еще раз оторву башку, уже ручками-ручками. И ботиночками. Заслужил, некромант хренов, звездун доморощенный. Ну, что, выходим, или там, вылетаем, осматриваемся и – домой!

Я припустила, было, на выход. Мимоходом удивилась, что пятки шлепали по деревянному полу так, будто принадлежали живому материальному человеку. И – да. Пятки были голые. Я бы этот факт проигнорировала – не до обувки, да и не холодно. Но одна из дверей стенного шкафа оказалась зеркальной. Хотя минуту назад – вот честное слово! – выглядела как темное состаренное дерево. Теперь же в ее поверхности отразилась я. С головы до голых пяток. В чем матушка родила.

Наверное, призрачные сущности мыслят не так, как живые. Потому что при жизни мне бы в голову не пришло шастать без одежды только потому, что не холодно. Но сейчас мне потребовалась парочка мыслительных усилий, чтобы сказать себе – алё, дорогая! Ты по-прежнему ничерта не знаешь о призраках. И не знаешь, сколько народа способны тебя увидеть. А вдруг сто процентов москвичей? Сейчас-то тебе плевать, а что будет, когда ты вернешься в тело? То-то. А поройся-ка ты в шкафу. Раз уж он тут так кстати торчит.

Я толкнула дверцу вбок – ничего себе, призрачный шкаф-купе! Он оказался воистину бездонным. Если хорошо покопаться, можно, наверное, Нарнию найти.

Мне Нарния не требовалась (пока не требовалась, а вообще – жизнь уже почти научила меня не зарекаться), но вот какое-никакое шмотье бы пригодилось. Схватила первое попавшееся, не глядя, по принципу задницу бы прикрыть. Ну… в общем надо бы схватить что-то еще. Коротенький сарафанчик в бельевом стиле на точку жо кое-как натянулся. И готов был оставаться там, если носитель этой самой точки будет стоять по стойке смирно. Если сядет, или хотя бы шагнет, то, считай, зря одевалась. Да и стиль нежно-лилового платьюшка был настолько бельевым, что наводил на мысли – никакое это не платье.

Следующими мне под руку попались джинсы. Узкие и драные, но все же штаны. Я натянула их поверх платья-ночнушки (оно даже задралось при этом, вот это я понимаю – мини!). Ну, вот и считай, одета. А теперь – в Москву! В Москву!

То есть, надеюсь, через Москву, туда, где мой дом, туда, где Рэм, куда я скоро заберу Данку. Где все наладится!

Забыв про обувь, я выскочила туда, откуда шел свет.

Уж не знаю, почему я решила, что окажусь где-нибудь на улице, в крайнем случае, учитывая обретенную призрачность – над улицей. Наверное, потому, что полупустая комната, из которой я выскочила, походила на нормальное помещение в нормальном доме. Конечно, я оказалась в корне не права и едва не заорала (или что там призракам положено? Взвыла, потрясая гремя кандалами?) оказавшись в тускло светящейся пустоте. Ни верха, ни низа, ничего, только туман. Судя по виду – морозный, подсвеченный солнцем. Судя по ощущениям – густой как кисель и температурой чуть ниже комнатной. Не холодно, но и не комфортно.