Какого цвета?

Какого цвета?

Если нас уколоть – разве у нас не идет кровь?

У. Шекспир

Наверно, в этот проект вообще не стоило ввязываться. Они говорили, что на самом деле тоже люди – или были таковыми когда-то; они объясняли, что магия/колдовство/волшебство – это всего лишь другая ветвь развития науки (но им больше нравилось слово Технология); они были готовы проходить любые тесты; они знали, что такое статистическая значимость и сами предлагали такой дизайн экспериментов, который исключал сомнения.

Можно понять причину такой настойчивости – люди в странных одеждах, безо всяких шуток утверждающие, что пришли из другого мира (из-за Поворота, говорили они), вызывали определенное недоверие. Мы сразу поняли, что они замышляют недоброе, и последние сомнения исчезли, когда от разговоров о единой природе всех наук Технологи перешли к делу: продажам.

Кирпичи, которых достаточно положить два в каждую стену, чтобы дом научился ремонтировать себя сам — и, понятно, шпионить за жителями.

Универсальные инструменты для починки любых механизмов, похожие внешне на ощерившийся отвертками гаечный ключ – но неизменно угадывающие желания того, кто держит их в руках. А значит, они узнавали так наши мысли!

Ножи, которые режут только неживое — мода на эти игрушки, принижающие благородное дело готовки, особенно отвратительна.

Куча каких-то промышленных решений — конечно, компании готовы идти на сделку с нелюдьми ради прибыли.

Все это за небольшие деньги и землю, за якобы спонсорство школ и университетов…

Мы знали, что так не может продолжаться. Конечно, это обман – потребителей, клиентов, инвесторов. Чудеса не могут стоить так дешево. Мы вышли на улицы и требовали правды. Например – что на самом деле течет в жилах у этих кудесников? Какого цвета их кровь и кровь ли это?

Это был очень неприятный вопрос. Металл, камень или стекло, объясняли они, невозможно уговорить нанести рану человеку, знакомому с Технологией; нужен заточенный кусок дерева или, скажем, коготь. Когда необходимые инструменты были предоставлены прямо на пресс-конференции, Йорген Джерев, тогдашний Голос Технологии, попытался уйти от ответа, но мы не оставили ему выбора. Хорошо, сказал он, если так много людей хочет что-то знать, информация будет сделана общедоступной.

В результате долгого, мучительного процесса, сломав половину инструментов, Йорген показал, что из царапины на его руке сыплется зеленый песок – и в течение пары минут возвращается назад. Оказалось, что с какого-то этапа дороги назад уже нет — Технология становится неотъемлемой частью тебя.

Мы знали! Мы — знали! Но раньше, чем мы успели поднять действительно большую волну, учебники по Технологии оказались в открытом доступе. Чтобы получить адрес для скачивания, стало достаточно спросить у ближайшего ножа.

Все равно мы были уверены, что настал наш звездный час. Все тайны нелюдей — открыты. Не нужно поступать на закрытую кафедру спонсируемого Технологами университета. Не нужно получать визу за Поворот с обязательной проверкой лояльности.

И Технология оказалась очень проста. Самое сложное — принять, что все в мире может разговаривать друг с другом, и научиться говорить «Привет». Ключевых слов немного, их можно комбинировать — и это все работает совершенно интуитивно. На середине второго учебника я уже мог варить металл кончиками пальцев. Настоящие секреты врага были не за горами.

А потом я начал понимать их речь — их истинную речь, диалоги, которые они все время ведут фоном, эту самую тихую музыку, похожую на звуки шарманки, которую иногда слышат и посторонние. Но это оказались не переговоры о захвате мира — они говорят о том, как небо связано с металлом, или какие алгоритмы умеют писать облака, или как объяснить гранитной плите поэзию. Это не получалось пересказать моим товарищам —мне не хватало слов. А потом я понял, как связаны миры, и что Поворот на самом деле можно найти на любой улице.

Сегодня четыре замечательных старых ножа сломались о мою руку, разлетелись на безопасные округлые куски. Один я собрал назад, заострил край до двух микрон — но он рассыпался вновь, как только я поднёс лезвие к коже. Я боюсь идти в спальню за острой щепкой и проверять окончательно. Стены моего дома хихикают надо мной. И я не знаю, что делать дальше.