Калейдоскоп чужих страстей

Крохи власти

– Ты об этом пожалеешь, – надменно прошипел водитель «Инфинити», небрежно кидая на сидение штраф за превышение скорости.

Инспектор Пётр сохранял видимое спокойствие, но внутри клокотала ненависть: «Чёртовы олигархи! Перестрелять вас мало. Обворовали народ, а теперь кичитесь. Типа вы – хозяева жизни, а мы так, тля под ногами. Даже взятки брать противно. Хотя Настя мою гордость не одобрит». Пётр тяжело вздохнул и посмотрел вслед унёсшейся дорогой машине: «Что за паршивый день?! Наська с утра настроение испортила, завела свою любимую песню о моей никчёмности и чужих больших деньгах. Тьфу! Вот где мои глаза и мозги были, когда этой стерве предложение делал? Любовь зла». Скромная девушка из глухой провинции за пару лет переплюнула по аппетитам всех знакомых представительниц прекрасного пола. Настя работать не пробовала, обожала глянцевые журналы и мечтала о красивой жизни. Пётр растущие запросы жены не удовлетворял и всё чаще отлучался от тела. «Почувствовала свою власть, зараза, теперь пользуется мной, как хочет. Может, отправить её на месяцок в родное захолустье? – задумался Пётр. – Посмотрит, как жила до меня, и опять прежней станет, ласковой и заботливой... Или бросит меня, к лешему. Блин, надо Костяна попросить её звонки пробить. Вдруг, уже рога ветвистые вымахали». От последней мысли на его душе стало тошно, хоть вой.

Запиликал сотовый. Пётр улыбнулся и быстро нашарил телефон, решив, что Настя спохватилась и хочет помириться. Но звонил начальник. Эльдар Тигранович холодно напомнил, что уважаемых людей задерживать не стоит, а то придётся переквалифицироваться... Обида и злость захлестнули Петра. Он честно работает, между прочим, не раз грамоты получал за спасение людей, а теперь вот из-за богатого урода, нагоняй выслушивал. Мужчина витиевато выругался, сел в машину и рванул проветриться.

На обочине трассы недалеко от деревни образовался стихийный рынок. Местные торговали грибами, вениками, овощами и ягодами. Завидев патрульную машину, все сноровисто рассосались, кроме задремавшей сухонькой бабульки.

Обычно Пётр спокойно относился к торговле вдоль дорог. Он понимал, всем живётся не сладко, а уж в деревнях и подавно. Но сегодня, ему словно бес нашёптывал.

– Торгуем, – процедил Пётр, нависнув над старушкой.

Та испуганно вздрогнула, распахнула подслеповатые голубые глаза, несмело улыбнулась и пролепетала:

– Земляничку утром собрала.

– Разрешения, как я понимаю, нет.

– Внучок, прости. Все стояли, вот и я. Пенсия маленькая, а у детей просить стыдно… Сейчас уйду.

– А завтра опять придёшь. Нет, вас надо учить власть уважать, – сказал Пётр и пнул ведро.

Ягоды вывалились на пыльную обочину, и он показательно их растоптал. Красная мякоть, словно кровь, смешалась с землёй. В его сердце неприятно кольнуло, но быстро прошло. Он в своём праве.

– Зачем? – тихо спросила старушка, в её глазах блестели слёзы. Она целых два часа бродила по лесу, ползала на коленках, любовно собирая землянику. – Ну, взял бы, да деткам увёз.

– Взяток не беру, – гордо заявил Пётр и прошёл к машине.

Его настроение медленно улучшалось, заглушая шёпот совести. Он ещё всем покажет, что с законом шутки плохи. Пусть пока у него власть маленькая, но вот выслужится и тогда даже олигархи к нему на поклон ходить станут.