Камелия. Взлет желания и мести

Глава1.

– Я не знаю имен первых жертв, – сказала Дюркони.

Длинная чёлка упала на глаза, но она её не поправила. Это не бросалось в глаза, но сейчас Макс не мог отделаться от мысли, что она всё время как будто немного сонная. Его кольнуло жалостью, жалостью к вампиру… В материалах дела он прочел, что она считалась без вести пропавшей более века. Как оказалось, всё это время была заживо погребенной.

Как только слова вырвались из уст Дюркони, Макс тут же позабыл о своей жалости. Он цокнул, раскрыл папку и выложил перед ней фотографию.

– Эта жертва, мадам Дюркони, – сказал Макс сквозь зубы.

Она пригнулась над столом, обманчивая мягкость губ изогнулась в жесткой усмешке и тут же разгладилась. Наручники заскрежетали, когда рука потянулась к фотографии.

– Ах, это Мика. Но его трудно назвать жертвой. Он скорее сам убийца. – Дюркони посмотрела на него, будто рассказала остроумную шутку, и провела пальцем по фотографии. – Нас познакомили на балу в мою честь. Отец возлагал на меня большие надежды, знаете ли. Немногие удостаивались чести именного бала. Он считал, что я что-то значу, поэтому носился со мной... поначалу.

– Отец – это Владимир Разумовский? Его вы ведь тоже убили?

– Он считал, что я его возвышу, а я его похоронила.

– Отвечайте на вопросы, мадам Дюркони.

– Да и да. На оба вопроса.

Макс вздрогнул и посмотрел на напарника. Наконец-то признание. Тот не обратил на него внимания, продолжая разглядывать девушку.

Захотелось курить. Макс ткнул в вампира пачкой сигарет, и тот наконец перевёл взгляд.

– Думаешь, вампиры курят? – с толикой ленивого любопытства в голосе и лице сказал он.

Макс усмехнулся с сигаретой между зубами, убрал пачку во внутренний карман на груди, положил ногу на ногу и сказал:

– Я про вас, вампиров, ничего не думаю. Нечего попусту портить себе настроение, – он одернул полы пиджака и посерьёзнел.

– Значит, бал. – Макс что-то нацарапал у себя в бумагах. Пахучий дым поднялся над их головами. – Когда это было? Назовите точную дату.

– Это было ровно через три недели после моего превращения, а превратилась я 11 ноября 1907 года. Мой второй день рождения. Забавно, но свой первый день рождения я не знаю…

Макс закатил бы глаза. Но он старался не подавать виду и старательно выводил цифры. Его раздражала и одновременно веселила претенциозность вампиров. Но что было больше этих чувств, так это действительно безразличие. Его не интересовали их дрязги, у человечества и без того хватало проблем. Даже в таких маленьких масштабах, как его семья. Дома, например, у него были дети, которым он уделял внимания непозволительно мало, и жена, не дождавшаяся его возвращения и тихо посапывающая в супружеской постели.

На это дело "особой секретности" его поставили потому, что он имел опыт работы в раскрытии дел, связанных с “другой расой”. Не принимались в расчет никакие его оправдания. Что же, подозреваемая - вот она, орудие убийства есть, осталось только составить протокол. Казалось бы, ничем не отличается от обычных дел... Но эти чёртовы кровососы... Они же были людьми когда-то, так почему в конце-то концов, они такие несговорчивые!

Как он хотел бы оказаться сейчас дома… Обычно мопс с младшим встречают его на пороге, а с кухни жена кричит мыть руки. А сейчас время позднее: даже мопс за своим храпом не услышит хлопнувшую дверь. Максу придётся тихонько прокрасться на кухню и, не разогревая, есть холодную пасту, потому что микроволновка будет шуметь и разбудит его домашних.

– Продолжайте, - обратился он к девушке. На его боку показалась кобура пистолета. Напарник остался стоять, подпирая стену. Вот уже пошел второй час допроса, а этот вампир, казалось, даже не шелохнулся. Он, как хищник, не сводил глаз с девушки, молчал, и по его лицу нельзя было прочитать ровном счетом ничего. Макс задавался вопросом, зачем его послали.

– Продолжать? - спросила она, медленно моргая. Длинные ресницы не могли скрыть немного безумного мерцания черноты её радужек и красных белков глаз. Она была пугающа… и красива. Впрочем, как и все вампиры.

– Какой у вас был мотив? Почему вы тогда убили Владимира Разумовского, и почему вас не судили по вампирским законам? Они же должны были вас казнить тогда.

– Я плохо помню этот день… – сказала она, нахмурилась, будто задумавшись, и замолчала.

Макс ждал. Односложные ответы на важные вопросы и пространные ничего не значащие рассуждения – Дюркони не собиралась им помогать.

– Мадам Дюркони, – впервые обратился вампир, – прошу, расскажите нам.

Она хлестким взглядом прошлась по вампиру. Это также был первый взгляд, которым она его одарила.

Эти двое явно знакомы, подумал Максим, припечатывая бычок в пепельницу.

И тут же пришла мысль о доме… Макс не любил макароны, но дети это обожали, поэтому жена часто готовила пасту во всех вариациях. Вдруг в этот раз жена приготовила его любимое блюдо?

– Знаете, уже поздно, – сказала Дюркони и откинулась на спинку стула. Наручники блеснули серебристым. – Я могу часами рассказывать тут о своей жизни, но людям ночью полагается спать. Думаю, уставшим вы можете наделать ошибок. Может быть, стоит продолжить завтра?